Впервые в жизни Дамасо отступил с победного рубежа. Мариса еще не готова. Он глубоко вздохнул, пытаясь осознать спонтанно принятое решение – решение, которое ставило чужие желания выше его собственных. Он выдавил улыбку и увидел, как глаза девушки удивленно расширяются.
– У меня есть предложение.
Мариса снова напряглась.
– Оставайся здесь сколько понадобится. Отдыхай и восстанавливайся. И не беспокойся относительно дядюшки – здесь ты вне его досягаемости. – Дамасо указал рукой на окно, сквозь которое был виден пляж: – Плавай, загорай, спи сколько захочешь. Мы поговорим позже. А до тех пор воспринимай это место просто как курорт.
– Твой личный курорт.
– Ну да. – Он кивнул, подавив раздражение. – Здесь мой дом.
Он решил опустить информацию о том, что у него есть еще апартаменты в Сан-Паулу и множество резиденций в других уголках света.
Она смерила его взглядом проницательным, словно рентген. Руки Дамасо сжались в кулаки – терпение никогда не было его сильной стороной. Наконец Мариса сказала:
– У меня есть одно условие: никакого принуждения. Как гость, я прошу уважать мое право на частную жизнь. И если я решу уехать, ты не будешь меня удерживать. Я здесь по доброй воле и в любой момент могу передумать.
Дамасо кивнул, размышляя, сколько времени уйдет на то, чтобы ее переубедить.
Тень вдруг заслонила солнце, и Мариса, лежавшая в шезлонге, открыла глаза.
– Ты сгоришь, если останешься на солнце.
Предупреждение, произнесенное бархатным голосом Дамасо, звучало чертовски соблазнительно. Этот голос лился словно шоколад, заставляя ее нервы звенеть от напряжения.
Состояние ленивого наслаждения, в котором она пребывала, немедленно испарилось, и ее сердце застучало в два раза быстрее. Несмотря на все время, которое она здесь провела, она не приобрела иммунитета к этому голосу, а ведь как старалась!
Ощутив сухость в горле, Мариса наблюдала, как Дамасо снимает футболку. Его кожа отливала темным золотом в полуденном свете. Серфинговые шорты плотно облегали бедра, подчеркивая его безупречную фигуру. Между ее ногами стало горячо, отчего она беспокойно заерзала в шезлонге.
Дамасо взял тюбик с солнцезащитным кремом и выдавил немного на ладонь:
– Давай-ка я тебя намажу.
– Нет! – Краска бросилась Марисе в лицо, и она забрала у него тюбик. – Я вполне справлюсь сама.
Только его прикосновений ей и не хватало!
Судя по его пристальному взгляду, он тоже не забыл ту ночь. И вопреки бесконечным планам, которые Мариса строила для себя и своего ребенка, она ощущала, что слишком привязывается к этому практически незнакомцу. Однако она не хотела снова становиться зависимой.
Дамасо, по крайней мере, не докучал ей – в отличие от дядюшки, чьи бесконечные звонки и электронные письма утомляли.
Мариса нанесла крем на руки, грудь, талию и ноги. Дамасо по-прежнему стоял рядом, не двигаясь. Она чувствовала, что он внимательно наблюдает за ее движениями. Все ее нервы были напряжены, возникло ощущение, что это он касается ее тела, и внутри ее начал подниматься жар.
– А спина?
Вместо ответа Мариса набросила на себя легкую льняную рубашку.
В уголке губ Дамасо появилась улыбка.
– Ты очень независимая женщина, Мариса.
– И что?
Ее дядюшка считал слово «независимая» синонимом к «проблемная».
– Ничего. Я восхищаюсь независимостью. Иногда это вопрос жизни и смерти.
Мариса только собралась спросить, что он имеет в виду, как вдруг Дамасо упал перед ней на колени. Она ощущала тепло его тела. Так близко друг к другу они не были уже несколько недель. Девушка почувствовала вспышку возбуждения, и это так поразило ее, что она не смогла ничего возразить.
– Ты кое-что упустила, – промурлыкал Дамасо, придвигаясь ближе.
И он прикоснулся к ней – но совсем иначе, чем она ожидала. Сосредоточенно нахмурившись, он намазал солнцезащитным кремом ее нос, как если бы она была ребенком. Однако Мариса уже давно выросла.
Ресницы Дамасо были густыми и темными, а глубоко посаженные глаза были цвета шоколада. Золотистые солнечные лучи обливали его лицо, и Мариса вздохнула от охвативших ее эмоций. Она хотела этого мужчину – хотела его прикосновений, его тела и больше всего его нежности.
О да, Дамасо мог быть нежным, когда ему это было нужно. Однако Мариса не забыла, как беззастенчиво он бросил ее после одной ночи, – как раз когда она решила, что наконец нашла человека, который оценит ее по достоинству.
Мариса резко отодвинулась назад, уходя от контакта. Возможно, это беременность сыграла дурную шутку с ее эмоциями.
Дамасо внимательно смотрел на нее, словно все ее мысли были написаны на лице. Но Мариса с детства умела скрывать их от посторонних. Она сглотнула и заставила себя отвернуться, но образ Дамасо стоял у нее перед глазами. В золотистом свете солнца он выглядел воплощением мужественной красоты.
– Откуда этот шрам?
Если Дамасо и заметил легкую дрожь в ее голосе, он ничем этого не показал.
– От удара ножом, – произнес он обыденным тоном.
Мариса внутренне поморщилась, подумав о том, что нож прикасался к этому идеальному телу.
– А этот?
Второй, на животе, Мариса отметила еще во время их совместной ночи.
– Почему ты спрашиваешь?
– А почему не должна?
Лучше было поговорить о чем-нибудь, чем размышлять о собственных эмоциях относительно него. И она не могла встать и передвинуться, не показав ему, что его присутствие ее волнует, – а это был уже вопрос гордости.
– Ты хочешь, чтобы мы поженились, но мы ведь ничего не знаем друг о друге.
Впервые с момента ее приезда снова всплыла тема женитьбы. По молчаливому соглашению они предпочитали ее не поднимать.
Дамасо скрестил руки на груди, словно бы обдумывая ее вопрос. Движение заставило его мышцы заиграть, однако Мариса смотрела ему в глаза, не позволяя сбить себя с толку.
– Тоже от ножа.
– Не от того же самого? – Мариса нахмурилась.
– Нет. – Он явно не был настроен что-либо объяснять.
– Судя по всему, в юности ты часто попадал в неприятности.
– Суть в том, что я выходил из них невредимым, – покачал головой Дамасо.
Он пожал плечами в ответ на ее озадаченный взгляд, и Мариса сглотнула. Интересно, понимает ли он, как ей хочется забыть обо всем и прикоснуться к его обнаженной груди?
Конечно, понимает. Он наблюдал за ней как ястреб в поисках признаков слабости.
– Похоже, у тебя была непростая жизнь.
В его глазах мелькнуло нечто, чего она в них раньше не видела. Затем он немного наклонил голову:
– Можно и так сказать.
Он резко встал и протянул руку, чтобы помочь ей. Однако Мариса сделала вид, что этого не заметила, и встала самостоятельно. Она не хотела, чтобы он к ней прикасался. Она повернулась спиной, чтобы создать между ними какую-то дистанцию, и вдруг Дамасо спросил:
