— А где прейскурант на новые клавиатуры для компьютеров? — спросила Клея через плечо, не поднимая головы от бумаг. — Мне нужно будет сделать с него несколько копий, чтобы в торговом отделе начали над ним работать, пока ты будешь в отъезде.
Как и Макс, Клея сняла с себя пиджак. Свои черные волосы она перевязала на затылке красной вощеной веревочкой, чтобы они не спадали на лицо и не мешали работать.
Собираясь ответить на ее вопрос, Макс перевел на нее взгляд, но не смог вымолвить ни слова: Клея сидела вполоборота к нему, и его пронзила нежная, мягкая красота линии ее щеки, открывшейся из-под забранных назад волос. В помещении было тепло, и на щеках Клеи играл легкий румянец. Сегодня она выглядела особенно ранимой, и он вдруг почувствовал, как сердце его сжалось от какой-то странной, щемящей боли. Некоторое время он просто стоял и смотрел на нее: длинные пушистые ресницы, изысканно изгибаясь, обрамляли фиалковые глаза, маленький прямой нос, полные, естественного цвета губы, сейчас немного поджатые от напряженной работы. Ему страшно захотелось поцеловать ее. Неожиданно она поднялась с кресла и потянулась за чем-то через стол — у Макса перехватило дыхание при виде ее манящего, изгибающегося тела.
Красота Клеи подействовала на него так остро, что он совершенно забыл о своих бумагах. Макс не в силах был отказать себе в чувственном удовольствии просто смотреть на нее. Под прозрачной блузкой просвечивали белый кружевной бюстгальтер и отчетливая изогнутая линия — там, где кончалось кружево и начиналась нежная мягкая плоть. Не замечая его жадного взгляда, Клея снова опустилась в кресло, он же желал сейчас только одного — оказаться как можно ближе к ней. Намеренно или нет, Клея всегда возбуждала его. Даром обольщения она была щедро наделена от природы, и, хотя редко пользовалась им сознательно, мужчины неизменно попадались в сети ее женской магии.
Документы выпали из рук Макса на стол к локтю Клеи, и, влекомый неодолимым желанием дотронуться до нее, он обнял ее за хрупкие плечи и тут же ощутил, как напряглось ее тело. Она прекратила работу, подняла на него глаза и посмотрела ему прямо в лицо. Прикасаться к ней было огромным наслаждением. Он и не подозревал, что мог так соскучиться по ней, но сейчас, когда его чуткие пальцы коснулись ее нежной шеи, он понял, что по-настоящему изголодался по ней. Его охватила дрожь. Затем он нагнулся и поцеловал ее плечи, а его ласковые и настойчивые руки поймали ее в ловушку, опершись о стол по обе стороны от нее.
— Какая ты вкусная и ароматная, — сказал он, целуя ее шею там, где бешено бился пульс.
Клея закрыла глаза, стараясь не поддаваться нарастающей волне желания, которое он разбудил в ней, едва коснувшись ее. Она с горечью подумала, что, наверно, манекенщица Диана тоже была вкусной и ароматной.
Но какой смысл обижаться на него? — грустно подумала она. Стоило Максу прикоснуться к ней — здесь, на запрещенной территории, — как ее охватило такое чувство счастья, что сопротивляться не было никаких сил. Она наклонила голову немного назад и прислонилась затылком к его упругому животу, а его руки в это время продолжали свое восхитительное путешествие. Они снова скользнули вверх к плечам Клеи, пока не нашли открытый ворот блузки, проникли внутрь и легли, такие горячие и бесконечно знакомые, ей на грудь как чашечки бюстгальтера.
Губами он попробовал на вкус ее кожу, кончиком языка дотронулся до теплого румянца на щеке, поцеловал длинные подрагивающие ресницы, затем спустился вниз, к кончику носа. Еще ниже он наконец нашел ее рот. К тому времени Макс сгорал от желания и нетерпения, он весь дрожал от страсти — и чувства его со всей полнотой передались Клее. Они соединились в долгом, бесконечном поцелуе. Одной рукой она погладила его щеку.
— Мы не были вместе целую вечность, — прошептал он.
Целую вечность? Значит, она все-таки ошиблась насчет Дианы? Клея постаралась поскорее отбросить от себя эту мысль. Ей не хотелось в эти минуты думать об отношениях Макса с другими женщинами. Сейчас ей необходимо было верить, что Максу нужна только она одна. Даже если это неправда.
В порыве отчаяния Клея еще сильнее стала целовать его — он был поражен разгоравшимся в ней любовным жаром. Он весь содрогнулся, когда она провела языком по его небу, по тем заветным потайным местечкам, которые знала только она и прикосновение к которым сводило его с ума. Блузка Клеи расстегнулась, и все, что было под ней поступило в распоряжение Макса — нетерпеливы ми пальцами он начал высвобождать ее грудь из бюстгальтера, пока она не предстала перед его разгоряченным взором.
— Ты такая красивая, Клея, — сказал он тихим голосом. — Как ты сумела так околдовать меня!
Клея повернулась во вращающемся кресле так, что оказалась строго напротив Макса, встала, крепко прижалась к нему и обвила его шею руками. Она сгорала от нетерпения, от ненасытного желания быть как можно ближе к нему — и никакая сила не могла уже сдержать ее.
Макса бросило в дрожь от предвкушения особого наслаждения: иногда, очень редко, Клея отвечала на его ласки, вдруг превращаясь в страстную, неутомимую вакханку, мучительно, до боли обольстительную. Такой он видел ее сейчас — она льнула к нему, целовала, дразнила своим телом, как бы намеренно распаляя его, пока оба они, изнемогая, тяжело, прерывисто дыша, желали только одного: устранить последние преграды, мешающие их разгоряченным телам.
Пальцы его прыгали, пока он помогал ей расстегнуть юбку, — наконец она легко скользнула на пол, присоединяясь к блузке и бюстгальтеру.
— Раздень меня, — сказал он нетвердым от волнения голосом, резко прижимая ее бедра к себе.
Желание в нем мучительно нарастало — казалось, раскаленные иглы пронизывают все его тело, Чуть не застонав от сладкого напряжения, Макс закрыл глаза, прижимая ее к себе все крепче, не в силах отпустить ее, чтобы скинуть с себя тесную одежду.
— Помоги мне. Клея. Я не могу без тебя… Ты нужна мне.
Она обвила руками его шею, погрузив пальцы в темную, шелковистую гриву волос. Затем отстранилась немного, посмотрела томным взглядом и прошептала:
— Запри дверь. — Ее легкое дыхание мучительно-сладко обвевало его разгоряченное лицо.
Макс плохо соображал от волнения.
— О, боже. Конечно. — Мягко отстранив ее от себя, он быстро прошел к двери и повернул ключ.
Когда он обернулся, Клея уже отошла от письменного стола и стояла в алькове, около одного из глубоких кожаных кресел. Вид у нее был возбуждающий, почти неприличный в открытом призыве, и Макс ощутил новый, еще более сильный прилив желания. Одежда душила его, он стал поспешно срывать ее, не отрывая жадных глаз от бледного, сладострастно изогнутого тела Клеи. Она смотрела на него с таким же нетерпением — ее распухшие от поцелуев губы полуоткрылись, прелестные глаза потемнели от страсти.
