Девушка и в самом деле не понимала, что произошло, почему все кончилось так внезапно. По лицу Коди, вначале растерянному и недоумевающему, прошла целая череда эмоций, и вдруг оно замкнулось, стало отчужденным.
– Дьявольщина!… – пробормотал он, убирая руки, потом судорожным рывком одернул кофточку Ребекки.
– Коди, что?… почему?…
Упрек на ее лице был для него хуже пощечины. Он хотел оправдаться, но не нашел подходящих слов и молча, пристыженно сбросил с себя ее руки. Потом он сделал попытку отступить, но что-то мешало. Что-то не давало двигаться. Все еще не вполне сознавая себя, Коди посмотрел вниз. Трикотажная юбка собралась в мягкие складки, а ноги… ноги были раздвинуты и обвивали его бедра.
Коди бросило в жар. Он чувствовал, что совершил нечто неописуемое, непростительное. Руки его дрожали, когда он, упорно глядя Ребекке в лицо, высвободился и одернул ей юбку.
– Ребекка… – начал он.
Она посмотрела на него так ласково и доверчиво, что он содрогнулся от стыда.
– Что-нибудь не так? – осторожно спросила девушка, не зная, что и думать.
Почему Коди вдруг отпрянул от нее словно обожженный? Сама она невыразимо наслаждалась поцелуем, и он как будто тоже – почему же теперь у него такой вид, будто они совершили преступление?
– Что случилось? Почему мы перестали целоваться? Я что-нибудь не то сделала?
– Не ты, а я, – ответил он похоронным тоном.
– Что?
– Как это что?! – в отчаянии воскликнул он и вцепился себе в волосы. – Ты что, ничего не заметила?
– Ну почему… заметила, конечно… – Ребекка умолкла и призадумалась, потом осторожно спросила: – Значит, первый поцелуй обычно происходит не совсем так?
– Совсем не так! – возвысил голос Коди.
Он живо представил себе, что с той же пылкостью и самозабвением Ребекка целует кого-то другого, и понял, как легко совершить убийство из ревности.
Его раздраженные ответы и неожиданная резкость быстро рассеяли чувственный дурман, в котором пребывала девушка. Она совсем забыла, что Коди согласился поцеловать ее лишь из чувства долга!
– Но если первый поцелуй совсем не такой, зачем ты это сделал? – спросила она обиженно.
Почему-то ей было так больно, что хотелось плакать.
– А ты? Почему ты это сделала? – огрызнулся Коди, поражаясь тому, как быстро он поддался ее чарам.
– Что «это»? Я же тебе сказала, что понятия не имею о самых элементарных вещах! Ты учил, я училась! Если я делала что-то не так, ты должен был меня остановить!
– Остановить? – повторил Коди, не веря своим ушам. – Ты в своем уме? Ни одному нормальному мужчине просто в голову не придет остановить женщину, которая обхватила его ногами и…
Он прикусил язык. Еще немного, и он признался бы, что уже готовился затащить ее в постель!
– Пропади все пропадом! – рявкнул он в ярости и почти бегом бросился вон из кухни.
Хлопнула дверь, и тяжелые, сердитые шаги протопали по крыльцу. Чуть позже взревел двигатель пикапа, гравий забарабанил по днищу. Несколько громких злых хлопков переросли в ровный звук, который быстро отдалился и замер.
Ребекка долгое время сидела на краю буфета, глядя на дверь, за которой скрылся Коди, не зная, плакать ей от разочарования или кричать от гнева. В ней все еще жил отголосок возбуждения.
«Ничего удивительного в том, что чуть ли не каждая женщина в округе мечтает хоть недолго побыть с кем-то из этих четверых…»
Коди… Она все так хорошо спланировала, но он не фигурировал в ее планах ни как муж, ни как любовник. Как странно!
Ребекка коснулась припухших губ. Она все еще была во власти ощущения чего-то горячего, жадного, сладкого, что называлось поцелуем. Еще она испытала желание, которое так и осталось неудовлетворенным, и так трудно, почти невозможно было понять и принять, что это Коди Пакетт, ее лучший друг, покровитель и почти брат, был причиной ее смятения.
Но хуже всего было то, что сам он не ощутил ничего подобного. Если судить по тому, в какой спешке он покинул дом, ему не терпелось оказаться как можно дальше от нее. Злость и отвращение – вот что он чувствовал к ней, потому что в своем неведении она забылась и позволила себе лишнее. Он относился к ней по-братски, а не остановил только потому, что отреагировал инстинктивно, как на любую чересчур податливую женщину.
Но что же теперь делать? Поцелуй все изменил, превратил Коди из просто друга в желанного мужчину – и все впустую. Нет никакого толку в неразделенном чувстве. Если страдать по Коди, все планы пойдут прахом, и к тому же рухнет давняя хорошая дружба, потому что не зря говорят, что секс портит самые дружеские отношения…
А ведь как хорошо было придумано, со вздохом припомнила Ребекка. Она исключила Коди из списка, откровенно ему об этом сказала и собиралась придерживаться своего решения. И что за дьявол нашептал ей идею взять у него урок поцелуя?
Девушка спрыгнула на пол, поднялась наверх и яростно сорвала с себя розовый наряд, натянув прежние бесформенные джинсы и рубашку. Остаток дня она провела за чисткой стойл и другими хозяйственными делами в надежде, что это поможет забыться. Тщетно – она не могла стереть из памяти жар тела Коди, его грубоватые пальцы на груди, вкус его поцелуя.
А Коди вернулся к прежней тактике, заключавшейся в том, чтобы всеми способами избегать Ребекку. Как ни старался, он не мог примирить давнюю и привычную дружескую привязанность к веселой живой девчонке Бекки с мучительной неудовлетворенной страстью к той, кем она стала. По ночам ему снились бесстыдные, горячие сны, в них он и Ребекка снова и снова занимались любовью, и он просыпался измученным и по-прежнему возбужденным.
Прошло несколько дней, наступил четверг. Когда зазвонил телефон, Коди ничуть не удивился. Ребекка хотела напомнить ему о «выходе в свет», а точнее, в «Юнион-салун».
Можно было не отвечать на звонок, но Коди знал, что она не отступится и, чего доброго, приедет за ним, а потому оставил телевизор включенным и поплелся к телефону.
– Я слушаю, Ребекка. В чем дело?
От удивления девушка не сразу ответила на вопрос.
– Откуда ты знаешь, что это я звоню? – спросила она чуть позже с любопытством.
– Откуда все знают, что слово «неприятности» начинается с буквы «н»?
Ребекка хмыкнула. Несколько дней борьбы с влечением к Коди стоили ей дорого, и она вовсе не собиралась брать на себя всю ответственность за случившееся.
– Значит, я для тебя – средоточие неприятностей?
– Я ничего такого не имел в виду… – начал Коди, но вспомнил мучительную пытку своих одиноких ночей и в свою очередь иронически хмыкнул. – Ты и впрямь средоточие всех неприятностей мира! Я это понял, как только впервые увидел твои грязные щеки и крысиные хвостики косичек!
