– Я уверен, что Вики предоставит тебе такую возможность. Со временем.
– Вики! У нее отсутствует материнский инстинкт. А что касается этого бездельника, с которым она живет... Я сомневаюсь, что он способен стать отцом! Но мы отклоняемся от темы. Мы говорили о твоем отцовстве. Или ты не хочешь иметь ребенка?
Хотел ли он этого? Кажется, никогда. Он всегда был слишком занят, поглощен сначала спасением семейного дела, потом его расширением, достижением успеха. Одной из причин его предполагаемого брака с Адрианой было ее нежелание тогда заводить детей.
По иронии судьбы, как только она действительно влюбилась, то немедленно заимела ребенка. Ее сын, Кристофер, родился ровно через девять месяцев после свадьбы с Брайсом Маклином.
Теперь этот ублюдок, покоривший сердце такой женщины, как Адриана, счастлив. Если бы она вместо этого полюбила его!
Он опять вспомнил об отношении к нему Эбони. Вот уж сердце этой ведьмы никогда не завоюет ни один мужчина, яростно подумал он.
Алан поднял глаза и увидел, что обе женщины в ожидании смотрят на него.
– И каким способом меня казнят, если я признаюсь, что не имею большого желания обзаводиться ребенком, – повесят, утопят или четвертуют?
Дейдра Кастэрс вздохнула.
– Так я и знала. Что ж, вся надежда на тебя, Эбони. Твои дети будут для меня, как внуки. Я думаю, ты не против когда-нибудь обзавестись детьми?
– Я хотела бы иметь десяток детей, – сказала она настолько серьезно, что Алан окаменел, – потому что знаю, что значит быть единственным ребенком. Когда я обзаведусь семьей, она будет большой.
– И испортишь свою прекрасную фигуру? – спросил он, не в состоянии убрать насмешку из голоса.
Она взглянула на него холодными темными глазами.
– Ребенок стоит фигуры.
– Если судить по большинству знакомых мне моделей, то не стоит. Любой намек на беременность – и они пулей бегут к врачу.
– Я не признаю абортов, – категорически заявила она.
– До тех пор, пока сама не забеременеешь, – язвительно заметил он.
И снова ее глаза кольнули его, как ледяными иголками.
– Я никогда не сделаю аборт при нормальных обстоятельствах. Пусть другие женщины поступают, как им угодно, но мне кажется, что это нехорошо. Это мое убеждение, и никто не заставит меня переменить его.
Алан, заглянув ей в глаза, понял, что она сказала правду, и почувствовал к ней невольное уважение. Если Эбони и заслуживала за что-нибудь уважение, так это за непоколебимую силу духа. В ней ощущалась эмоциональная мощь. Он отдавал ей в этом должное. Плохо было то, что часто она использовала ее в борьбе с ним. Ему хотелось, чтобы она имела более мягкий, покладистый характер.
Или он ошибался?
Его губы искривились в медленной, язвительной усмешке. Нет... Как бы его временами ни бесили ее несгибаемая гордость и крайне вызывающее поведение, он ни на что не поменял бы эту непрекращающуюся войну. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем победа, достигнутая с помощью ее сексуальности, когда его физически более сильное тело брало над ней верх.
– Тебя что-то удивляет в моих словах? – спросила она с холодным вызовом.
– О, дорогая, – обеспокоенно прервала ее Дейдра. – Пожалуйста, не начинайте вы опять спорить. Мы так хорошо сидели. Послушайте, давайте прекратим разговор о детях и поговорим о чем-нибудь другом.
– Ради Бога, – согласился Алан. – Тем более что я его не начинал.
Громкий хлопок двери и громкий звук приближающихся шагов приковал всеобщее внимание к сводчатой двери, ведущей из столовой в жилую часть дома.
Что касается Эбони, то она была рада помехе. Она готова была убить Алана, эту бесчувственную свинью. И надеялась, что он никогда не узнает о ее самой заветной мечте – выйти за него замуж и иметь от него детей.
– Вики! – воскликнула Дейдра, когда нежданная посетительница вошла в комнату. – Что ты тут делаешь в такое время?
Вики имела привлекательную внешность, но не была красивой. Высокая шатенка с голубыми, как и у брата, глазами, такая же самоуверенная и настойчивая и настолько же бессознательно эгоистичная.
– Я поругалась с Алистером! – заявила она и, подтащив свободный стул, уселась за стол. – Он самый глупый мужчина из всех, с которыми я имела несчастье жить.
– Тогда зачем ты продолжаешь жить с ним? – сухо заметил Алан.
Вики сначала надулась, но потом рассмеялась.
– Может быть, потому что он хорош в постели?
– Вики! – протестующе воскликнула ее мать. – У нас гости!
– Эбони не гость, – возразила Вики. – Она член семьи, не так ли, милочка?
Эбони не могла не заметить, что это замечание не пришлось Алану по душе. Так, значит, он все-таки в какой-то степени чувствует себя виноватым. Отлично!
Она сладко улыбнулась его сестре.
– Как мило с вашей стороны сказать так.
– Чушь. Это вовсе не мило. Это правда. Ты была для мамы лучшей дочерью, чем когда-либо я. Жаль, что ты заважничала и ушла. Совершенно напрасно. Мой брат, этот денежный мешок, не обеднел бы без этих нескольких тысяч долларов. Наверняка он каждый год отваливает на благотворительность больше, чем потратил на тебя, голубушка, И все-таки девушка должна иметь гордость, поэтому-то я и ушла от Алистера.
– Ты хочешь сказать, что пришла домой жить? – удивилась ее мать.
Вики внезапно пала духом, щеки ее задрожали. Все недоуменно смотрели на нее. Сестра Алана никогда в жизни не плакала.
– Я... я думаю, что да. – Собравшись с духом, она вызывающе подняла голову. – Алистеру нужно преподать урок!
– Какой? – несколько устало спросил Алан.
– Понимания того, что нужно женщине.
– И чего же ей нужно? – поинтересовался Алан.
– Любви. Романтики. Внимания! – И она неожиданно разразилась слезами.
Очутившись в своей стихии, ее мать тут же, извинившись, встала и, успокаивая Вики, повела ее в прежнюю спальню.
Эбони собралась было встать и посмотреть, не может ли она чем-либо помочь, но Дейдра Кастэрс сделала ей знак оставаться на месте.
– Останься и составь компанию Алану, – прошептала она поверх склоненной головы рыдающей Вики.
– Бедняжка, – пробормотала Эбони, как только они отошли за пределы слышимости.
– Что посеешь, – сказал Алан, – то и пожнешь.
Выказанное им отсутствие жалости и понимания возмутило Эбони.
– Как не стыдно говорить так о родной сестре! Неужели тебе нет никакого дела до ее страданий?
– Вики скоро будет тридцать, – безжалостно возразил Алан. – В ее жизни было больше Алистеров, чем у меня пальцев на руках и ногах, каждого из которых она безумно любила и каждый из которых бессовестно использовал ее. Остается только надеяться, что теперь она немного повзрослела и будет правильнее судить о людях.
