— У меня тоже есть брат Тошка, только я не знаю где он, — грустно выпаливает мальчик.
— Не удивлена ни капли, — Маша глядит на меня темными, почти черными глазами. — Миша, всё, что происходит сегодня, здесь переходит все мыслимые границы, — хватается за голову, качает ею усиленно.
Она едва сдерживается, чтобы не сказать больше, чем положено, но вовремя останавливается, вспоминая о ребенке. Тяжело вздыхает, убирает прядь волос за ухо, исчезает в холле. За ней исчезает и Майкина стройная фигурка.
Громкий стук извещает нас, что близняшки ушли.
— Миша, зачем ты так? После всего, что произошло, только это место заведующей отделением и ответственность за сотни чужих жизней вытащила твою сестру из глухой депрессии. Мы с папой не пошли бы на этот шаг, если бы не желали спасти дочь! Мария хороший хирург и она достойна своего места! Подумаешь, возраст! У нее есть замы, первоклассные хирурги в отделении, они ее всему научат.
— Я не знаю, что на меня нашло! — тру ладонью лоб. — Затмение или вчерашняя вечеринка, или… гляжу исподлобья на ребенка, — или всё, что свалилось на мою бедную голову сегодня. — Мам, — глажу мать по руке, — я обязательно извинюсь. Ты же знаешь, Машка меня простит за всё, чтобы я ни натворил. А сейчас мне надо решить массу своих неотложных проблем.
— Сынок, — папа касается моего плеча рукой, — может, я помогу решить твои проблемы? В отличие от сестер, ты всегда отказываешь мне в этом. Обижаешь старика и себя перегружаешь. Так нельзя, сердце оно не титановое, может не выдержать.
— Пап, прости, — с любовью заглядываю в синие глаза отца, вижу в них боль за меня. Становится жутко не по себе. Но ничего не могу с собой поделать, я неисправим. — Я сам.
— Хорошо, — отец встает из-за стола, так и не притронувшись к тарелке. — Мать, думаю, нам пора.
— Зря ты отказываешься от помощи отца, — укоряет меня мать.
— Люблю, но очень опаздываю, — целую маму в щеку и легонько подталкиваю на выход.
Родители следуют в холл, мы с Лешкой за ними.
— Ах, да, — внезапно вспоминаю про пацана, — может, заберете его с собой. Пусть погостит у вас!
— Что ты! — мама всплескивает руками, — у Алексея есть мать, без ее разрешения нельзя!
Вашу Машу! Нет, у него матери, — бурчу себе под нос. Но вслух не смею ничего сказать.
— Мишенька, я не поняла, у тебя есть еще один ребенок? Тоша? Где он? — мама заглядывает мне в душу, прожигает дыры у меня в груди своим янтарным горящим взглядом.
— Мам, давай я всё объясню завтра, когда вернусь со службы.
Родители уходят, остаемся с пацаном вдвоем ждать Полину. Проходит десять минут, теряю терпение.
— Значит так, у себя я оставить тебя не могу. Ты же уже взрослый, понимаешь?
— Боишься, что обнесу хату? — обиженно интересуется мальчик.
— Ну и это тоже, — признаюсь честно. — Подожди Полину у дверей ее квартиры, если не появится, тогда звони в квартиру подо мной, там живет Анна Ильинична. Скажи, что я отправил тебя к ней с ночевкой. Понял?
— Да!
Гляжу в обиженный затылок ребенка, и щемит сердце. Но я бессилен в данной ситуации.
— Эй, возьми мою визитку. Если что-то очень срочное, то звони! — протягиваю Алексею красивую дорогую карточку.
— Ладно! — уходит.
Переодеваюсь в приличный светло-серый костюм, под пиджак надеваю сиреневую рубашку, на ноги — светлые ботинки. Беру барсетку, телефон, выхожу из квартиры.
Лестничная клетка пустая.
Подхожу к двери Полины, прислушиваюсь к голосам. Облегченно вздыхаю. Вызываю лифт.
Глава 13
Михаил
Размашистым шагом захожу в утробу аэропорта, шагаю к табло с рейсами.
— Так, посмотрим… рейс из Якутска прибыл тридцать минут назад. Если гость был без багажа, тогда мне хана. По любому он уже вышел из зоны досмотра и ждет.
Водитель с табличкой семенит за мной молча. Не пытается подсказать, что надо было сразу пойти к выходу из терминала прилета.
Зря! Мог бы облегчить нашу участь. Шагаем к терминалу.
Я сразу понял, что это тот самый мужик, которого я должен встретить.
Высокая подтянутая фигура в темном костюме стоит ко мне спиной. Но мне и не надо видеть его лица. По выправке сразу понятно, что человек Григория Павловича — военный.
— Степан? — окликаю здорового мужика, разглядывающего прохожих, мельтешащих перед ним.
Мужчина резко разворачивается, открывает рот, чтобы отчитать меня как мальчишку.
— Стёпка? — недоуменно тру глаза руками.
— Мишаня? — молодой мужчина моих лет набрасывается на меня, душит в крепких объятьях.
— Не может быть! Какими судьбами? — обнимаю сослуживца, с которым отслужили в Сибири от звонка до звонка. Прошли с ним огонь, и воду, и медные трубы, и девчонок. Вместе ходили в увольнительные, в один день ушли в дембель, когда пришел срок.
— Отправили служить в горячую точку, в Москве проездом.
— На службу? Военный?
Кивает темной головой, смотрит с прищуром.
— После армии поступил в Рязанское высшее воздушно-десантное училище. Подполковник ВДВ. Вот такие дела!
Хлопаю товарища по плечу.
— Хоть бы позвонил! Или написал!
— Замотался, прости — семья, две дочки, — Степан достает из нагрудного кармана кошелек, выуживает оттуда фото, показывает, уточняя:
— Красивая?
— Очень! — Я даже не лукавлю, потому что женщина реально очень приятная с пышными формами и теплыми глазами.
— А ты как?
— Звание полковника МЧС только получил. Вот, обмываю погоны! — показываю рукой на немного помятое лицо.
— Жена, дети?
— Нет, у меня никого. Волк-одиночка! Ты же знаешь, едва женщины узнают, что я тот самый Воронцов, сразу хотят денег.
— Тебе жалко денег для красивой женщины? — друг бросает на меня недоуменный взгляд. — Ты же у нас из семьи миллионера.
— Миллиардера, — поправляю с усмешкой, — не в этом суть! Женщины прилипчивые, вечно не довольны моими внезапными отлучками, дальними командировками, пытаются сломать привычный образ жизни!
— И-и? Честно, не понимаю. Найди такую, чтобы чувствовала тебя, поддерживала во всём! Как моя Надька, — Степка морщится, и тонкие темные брови ползут вверх. — Так нельзя! Жить бобылем для нашего военного брата — хуже нелепой смерти на гражданке. Семья нужна, кто как не ты должен это понимать.
— ?.. — бросаю вопросительный взгляд.
— Ты же сам из многодетной семьи, — мужчина чиркает по мне недовольным взглядом.
— Степ, давай отложим этот разговор до лучших времен!
— Хозяин — барин! Сменим тему. Ну, что, Воронцов! Предлагаю рвануть в хороший московский ресторан, отметить нашу встречу?..
— Ой, не знаю я! Начальник сказал, я за тебя головой отвечаю, — мнусь в нерешительности.
— Я что — ребенок? — Степан полоснул по мне темным взглядом.
Вспоминаю, как крепко выпивает Степан по праздникам. Ежусь. Если он и сейчас такой же, то плохи мои дела. Огребу завтра проблем с Гошей.
В памяти всплывает еще одна важная деталь — спорить с Калядиным бесполезно, только себе нервы портить.
Садимся в машину.
— В «Седьмое небо», — называю водителю крайнюю точку маршрута. Парень удивленно округляет глаза, но молчит. Видно, привык выполнять приказы беспрекословно.
Везет нас в ресторан. Через час уже заходим в уютное помещение, где негромко играет приятная музыка и пахнет парфюмом и едой.
После двух стопок, Степкин язык становится острее, а глаз мечет заинтересованные горячие взгляды по сторонам.
Как назло справа обнаруживаются две красивые дамочки. И как назло обе заинтересованно разглядывают наш столик.
— Почему ты решил, что я пошел в военные? — интересует Калядин.
— По твоей выправке сразу видно, что военный. Спину держишь так, будто, на тебе китель со звездами на погонах, — ухмыляюсь.
На суровое лицо друга разливается лилейная улыбка. Он тянется к огромному нелепому портфелю, который притащил с собой в ресторан. Открывает замок, долго копается, выуживает три пузырька с духами.
