— Зазноба есть?
Стыдно признаться, что даже постоянной девушки нет. Киваю.
— Пригодится! — Степан вскрывает золотистую упаковку, достает из нее золотистый флакон с крышкой в форме королевской шапки. — Пшикает на меня, громко смеется, в ответ на мое чихание. — Клайв Кристиан номер Один, цена пять с половиной тысяч долларов. Бери, подаришь своей! — толкает мне флакон с упаковкой.
— Сколько?..
— А чего ты думал? Уход за женщиной требует, чтобы мы — мужики хорошо зарабатывали и всё спускали на них. А уж они расплескаются душевно в наше удовольствие!
— За что пять тысяч зеленых? — верчу в руках пузырек, думаю о Полине. Понравится ли ей запах.
— Ну, не знаю. Я в этом деле профан. Флакон с бриллиантом аромат из иланг-иланга, сандалового дерева, бергамота, всё что известно. Но ни о чем не говорит, — хохочет. Переводит сальный взгляд на девчонок за соседним столиком, расправляет плечи, потирает пальцами стол:
— Пойду знакомиться!
— У тебя же жена! — в ужасе гляжу на захмелевшего друга.
— Я же не собираюсь с ними спать! Твою мать, этого всего лишь флирт, чтобы кровь разогнать! Ты меня за кого принимаешь? — грозный взгляд ложится на мое лицо тяжелой ношей.
— Прости, — злюсь на себя. — Если любишь женщину, если благодарен ей за дочерей, тогда и флирт не уместен?..
— Не тебе судить, ты еще щенок в отношениях с женщинами. Сначала женись, роди детей…
— Уже… — выплевываю гордо.
— Чего уже?..
— Детей родил. Двух пацанов! Лешка и Тошка! Им десять лет. Близнецы.
— Кто мать? Я знаю? Если ты замутил с их матерью одиннадцать лет назад, получается, тебе было…
— Двадцать один, уже посчитал.
— Тогда мы служили в армии. Значит, точно знаю, — глаза друга загораются неподдельным интересом. — Серафима? — с придыханием произносит Степан.
— Серафима? — повторяю за ним еле слышно. Я думал, что уже забыл это имя и женщину, которая за ним стоит.
— Помнишь как ты орал, чтобы никто не смел подходить к ней на танцах, иначе руки вырвешь. Запахи (солдаты до присяги) и духи (солдаты после присяги) боялись близко подходить к Серафиме. Она сама затаскивала их в санчасть.
Закатываю глаза, пытаясь вспомнить лицо Фимы.
— Не углядел ты за ней, потерял Симу. Жаль! Хорошая девка была.
— Почему была? Умерла?
— Жива, наверное, замуж вышла, ребятишек нарожала. Не слышал о ней ни от кого. Поспрашивать ребят?
Мотаю головой.
— Я поеду, — встаю на хмельные ноги, — и тебе советую вовремя лечь спать.
— Трындец. Ты еще мне советы даешь, как жить? Езжай. Водителю передай, через пару часиков выйду.
Обмениваюсь с другом номерами телефонов, уезжаю на такси домой.
Глава 14
Полина
Выхожу из душа, голова проясняется. Просчитываю, заказать продукты в интернете, сварганить из них что-нибудь съедобное, займет уйму времени.
В мой новый план подобные временные потери больше не входят. Хватит! Баста!
С сегодняшнего дня собираюсь работать, работать, еще раз работать.
В конце концов, с деньгами сестры у меня есть шанс открыть собственное детективное агентство. Если помирюсь с Климом Красовским, то бывший босс подгонит клиентуру.
— Лешка, предлагаю позавтракать в кафе, там отлично кормят. Здесь недалеко. Пару раз со Стешкой сидели в «Ластах», ей понравилось, — улыбаюсь, гляжу на пацана «своими собственными» глазами.
Сегодня впервые за семь лет я без серых линз.
— Почему твоя дочка не живет с тобой? — интересуется деловито светло-русый паренек, сидящий за кухонным столом. Пьет пустой чай с куском сахара. Позаботился о себе.
Надо же, какой самостоятельный. Сам вскипятил чайник, налил себе чай. Уверена, его отец на такое не способен. Барин, с детства привыкший к служанкам и нянечкам.
— Дочка решила временно пожить у отца. Чтобы ему не было одиноко. Понимаешь?
— Разве тебе не одиноко? — Бьет вопросом в лоб. Вздрагиваю.
— Что ты, конечно, нет! — вру напропалую. — Вон, какой у меня веселый сосед, не дает скучать ни дня.
Смеемся.
С младшим напарником принимаем решение начать день с кафе. Через десять минут выходим из квартиры.
Пока закрываю дверь на три замка, Лешка вызывает лифт и попутно чихает.
Терпкий аромат пробирается и мне в ноздри, щекочет.
— Апчхи! Странно! — принюхиваюсь как собака — ищейка.
Шлейф дорогущих духов тянется от лифта, и замирает за дверью полковника.
Подлец!
Ясно, где провёл ночь! — Закипаю я. — Скинул на меня ребенка, прикинулся, что не знает мальца.
Полечка, а ты дуреха! — констатирую факт, и долблюсь в бронированную дверь с ноги.
Дверь открывается через пару минут.
— Лёша, ты не ходи со мной. Постой здесь.
— Почему?
— Так надо!
Влетаю в огромный холл, захлопываю дверь, продвигаюсь ящеркой, выслеживая добычу. Дорожка приводит в мужскую спальню, но меня это ни капли не смущает. Я слишком злая, поэтому не готова церемониться и думать здраво и логически о последствиях своего поступка.
Врываюсь в комнату, и мой взгляд сразу натыкается на ее владельца, безмятежно разлегшегося на огромной кровати.
— Знаете что, Михаил Васильевич, ваша наглость ни в какие ворота не лезет!
— Ух ты! Грозная женщина пожаловала, — издевательским тоном произносит зарвавшийся нахал.
Верчу головой в поисках женского объекта, от которого беспощадно воняет духами.
— Вы бы хоть проветрили! — морщу нос, машу рукой перед собой, пытаясь снизить концентрацию аромата.
— Ты на что намекаешь? — басит, опаляя меня темно-синим взглядом.
— Вы где шлялись всю ночь? — вся дрожу от праведного гнева.
— Опаньки! — мужчина привстает с постели. Тут же хватается огромными руками за голову.
— Бубо? Так и надо! — зло верещу я.
— Андреева, ты перестаешь мне нравиться! — басит в мою сторону.
— Вот как? — нарочно расстегиваю куртку, чтобы мой наряд было виднее. Специально для этой минуты одевалась. — До этого нравилась?
— Было дело, — неожиданно мужчина оказывается подле меня. Я даже не успеваю прийти в шок или увильнуть. Сама виновата, не надо было расстегивать куртку, провоцировать зверя.
Рассматривает меня хищно, изучает каждую черточку моего тела.
Я уж постаралась, чтобы ему было удобнее — одела обтягивающую кремовую водолазку лапшичку, черные кожаные шорты, высокие тонкие сапоги на стервозной шпильке, короткую кожаную бежевую куртку расстегнула своими руками.
В конце концов, весну надо встречать!
Взгляд полковника погружается в карий омут.
Лешка убедил меня, что они очень красивые, поэтому я без линз. Надеюсь, сейчас в моих глазах не сквозит эта женская глупость, наивное ожидание, будто я наивная чего-то жду от него, на что-то напрашиваюсь.
Фу! Сама себе противна. Если он заметил, как дрогнули мои плечи, когда я унюхала этот женский запах, как приревновала, тогда поймет, что выигрышные карты в его колоде.
Пытаюсь отстраниться от мужчины, но я в капкане. Воронцов берет меня за подбородок двумя пальцами, притягивает к себе, нежно целует в губы.
Всё бы ничего, я бы всё вытерпела, и мне бы даже понравилось, если бы не одно «но».
Убийственный запах женских духов, которым пропитался мужчина насквозь, вызвал во мне буйную агонию, неприятие, жгучее желание разнести его комнату в пух и прах, укусить губу, оцарапать противника.
Запах от духов такой тошнотворный, что от боли раскалывается голова. Хочу уйти, сбежать, мне неприятно находиться в спальне, где только что полковник кувыркался с другой женщиной.
Вовремя вспоминаю, что Воронцов мне никто и ничего не обещал…
Понимаю, Петров травмировал меня, и с эти жить до конца моих дней. Я до сих пор ненавижу себя, не принимаю за то, что целовала мужа после другой женщины. Фу! Какая гадость.
А еще, именно сейчас осознала, что зря отказалась от услуг профессионального психолога. Я получила незаживающую душевную травму и должна была вовремя ее залечить, чтобы жить дальше нормально.
