Сабина вернулась к плите и перевернула блины. Она взяла одну из тарелок с супергероями и положила на нее несколько блинов, рядом с кусочками банана, которые уже нарезала.
– Ты думаешь, у меня не получится?
Сабина тяжело вздохнула. Она налила на тарелку немного черничного сиропа и взяла чашку с молоком из холодильника. Потом она прошла мимо Кевина в комнату: у Джареда был свой маленький пластиковый столик. Она накрыла завтрак и позвала его, и только после этого снова посмотрела на Кевина. Он все еще стоял в дверях кухни, раздраженный и сногсшибательно красивый.
– Я не знаю, – признала она. – Мы еще не настолько хорошо друг друга знаем, в этом и проблема.
– Мы знаем друг друга весьма хорошо, – сказал он с лукавой усмешкой, опираясь на косяк.
Сабина подошла к нему близко, но не прикоснулась.
– Твоя способность доставить женщине удовольствие не имеет ничего общего со способностью присмотреть за ребенком.
Кевин сглотнул, но тоже не прикоснулся к ней.
– Я возражаю. Оба этих действия требуют внимания к деталям. Умения понимать нужды другого человека.
Губы Сабины пересохли. Кевин перевел на них взгляд, затем снова посмотрел ей в глаза. В его взгляде была усмешка: он понимал, что возбуждает ее.
– А что, если их нужды заключаются в том, чтобы поменять мокрый подгузник? Или ты скормил им слишком много сахарной ваты и их стошнило на заднее сиденье твоего «мерседеса»? Не так уж сексуально.
Свет в его глазах погас. Было бы сложно сохранить возбуждение, оперируя подобными образами. Вот поэтому она ни с кем и не встречалась все это время. Хотя, возможно, стоит это пересмотреть: возможно, тогда она будет более устойчива к чарам Кевина.
Его лицо затвердело. Теперь он выглядел раздраженным.
– Прекрати меня пугать. Я знаю, что ухаживать за ребенком не так уж легко. Но я же прошу всего пару часов. Я справлюсь. Позволь мне сделать это ради тебя, пожалуйста.
– Ради меня? Ты делаешь это ради своего сына.
– Конечно, я хочу построить отношения с Джаредом больше всего на свете. Но чтобы это получилось, ты должна довериться мне. Я верну его тебе сегодня вечером, накормленного, довольного и большей частью чистого. Но ты тоже должна выполнить свою часть – позволить мне попробовать. Позволь мне сделать всю работу, а сама наслаждайся свободным вечером. Нарисуй что-нибудь. Сходи на педикюр.
Сабина не могла не признать, что это звучит восхитительно. У нее не было свободного вечера ни разу с тех пор, как она вышла на работу. У нее ведь не было здесь семьи, которая могла бы помогать присматривать за ребенком. Так что она ни дня не отдыхала, не говоря уже о том, чтобы рисовать…
Она прошла мимо Кевина в кухню и продолжила печь блины. Он по-прежнему стоял на пороге, давая ей возможность поразмышлять и одновременно приглядывая за Джаредом. Раньше у нее не было никого, на кого можно было бы опереться, так что она была благодарна. С тех пор как Джаред начал ходить, у нее не было ни минуты спокойной – она не могла даже принять душ, поминутно не выглядывая.
Целый свободный вечер?
Ей хотелось согласиться, но она никак не могла избавиться от беспокойства. Хотя в целом что такого ужасного могло случиться? Если Джаред вернется домой покрытый рвотой, мир не перевернется. И в конце концов, это семейное мероприятие – так что Сабина была уверена, что, если у Кевина будут проблемы, любая находящаяся рядом мамаша с радостью ему поможет.
Сабина закончила делать блины и выключила плиту. Она разложила их на две тарелки и протянула одну Кевину. Но когда он попытался ее взять, она отдернула руку:
– Ладно. Но только если ты обещаешь регулярно звонить и писать мне эсэмэски. И если случится хоть что-нибудь…
– Я тебе сразу же позвоню. Хорошо? – Кевин взял у нее тарелку.
Она могла быть уверена, что делить с кем-либо Джареда будет трудно. Но и положительные моменты в этом тоже были. Два родителя – две пары глаз, две пары рук, двойная любовь.
– Ладно. Только не покупай ему слишком много конфет, а то пожалеешь.
Кевин никогда еще не был таким усталым. Даже когда входил в университетскую команду по гребле. Даже когда ночами готовился к экзаменам. Или всю ночь занимался любовью с красивой женщиной.
Как родители умудряются делать это каждый день? Как Сабина ухитряется заботиться о Джареде одна, работать и преподавать йогу? Теперь он понимал, почему она больше не рисует. У нее просто нет сил. Она вымотана.
И при этом это был один из лучших дней в его жизни. Видеть улыбку Джареда стоило всех усилий. И именно это давало всем родителям силы – видеть свет на лицах их детей.
Конечно, не обошлось и без происшествий. Джаред уронил мороженое и устроил громкую истерику. И хотя Кевин знал, что Сабина против того, чтобы покупать ему множество вещей, он с радостью купил ему светящийся меч, чтобы его утихомирить. Была еще проблема с туалетом – Джаред попросился туда, когда они почти подошли к началу длинной очереди за едой. А Сабина предупреждала Кевина, что Джаред еще не до конца приучен к туалету, поэтому, если он попросится, нужно туда немедленно идти. Вот они и пошли, а когда вернулись, им пришлось еще двадцать минут стоять за своими хот-догами и попкорном.
Но мир не рухнул. Примерно об этом он писал Сабине эсэмэски каждый час. День оказался наполнен светом, звуками и радостью, так что к тому времени, как они доехали до дому, Джаред крепко спал. И Кевин прекрасно его понимал.
Он внес ребенка на руках в дом и тихонько постучал в дверь, чтобы его не разбудить. Сабина не ответила; он подергал дверь и обнаружил, что она не заперта. Он ожидал обнаружить Сабину рисующей; в конце концов, это был редкий шанс. Однако, войдя, он обнаружил, что она свернулась клубком на диване и спит.
Кевин улыбнулся. Он велел ей заняться тем, чем она хочет; мог бы догадаться, что сон непременно окажется в списке. Он аккуратно прошел в спальню, уложил ребенка в колыбель и раздел его, накрыл одеялом и погасил свет.
Когда он вернулся, Сабина все еще спала. Он понимал, что ему нельзя уходить, не разбудив ее, но просто не мог этого сделать. Тогда он присел с краю и решил просто подождать, пока она проснется.
Он любил смотреть, как она спит. Долгими ночами он лежал и смотрел на нее. Он в подробностях выучил черты ее лица. Пересчитал ее ресницы. В ней было что-то такое, что завораживало его с самой первой минуты.
Сабина была глотком воздуха для висельника. Она вернула его к жизни своим бунтарством и стремлением к приключениям. Ему нравилось в ней все – от чарующей улыбки до вечно меняющей цвет пряди в волосах. На ее теле всегда где-нибудь находилось пятнышко краски – даже если ему приходилось долго его искать. Сабина абсолютно отличалась от всех других женщин, которых он знал.
