Когда Джек обратился к матери, Бен подумал, что долгожданный момент настал, но его ждало разочарование.
— Мам, ну мы пойдем смотреть салют? Пожалуйста.
Нахмурившись, Луиза закрыла контейнер, лишив Бена последней надежды.
— Не знаю, Джек. Я подумала, что мы могли бы посмотреть с чердака. Оттуда мы увидим фейерверки сразу в нескольких местах.
Джек поджал губы.
— Жасмин говорит, что там будут продавать хот-доги.
Луиза печально посмотрела на сына.
— Прости, дорогой, но после того инцидента возле школы нам не стоит привлекать к себе лишнее внимание.
Джек чуть не плакал, Луиза тоже выглядела расстроенной. Бен проклинал себя за бессилие. Как это ужасно, что мать и сын вынуждены отказывать себе в таком простом удовольствии. Если так пойдет и дальше, Луиза превратится в настоящую затворницу.
Джек склонился над столом, подперев руками подбородок и выпятив нижнюю губу. В поисках выхода из ситуации Бен уставился перед собой. Вдруг ему на глаза попались вешалки с верхней одеждой и полка с шапками и шарфами в углу рядом с дверью.
Он поднялся.
— У меня есть одна идея.
Остальные трое замолчали и уставились на него. Улыбаясь, он подошел к полке и снял с нее пушистую вязаную шапку и соответствующий шарф.
— Пойдемте со мной, — сказал он, направляясь к Луизе. Ее глаза расширились от удивления, когда он взял ее за руку и помог ей подняться.
Она приоткрыла рот, но не издала ни звука.
Бен повел ее по коридору к зеркалу, которое заметил во время своего первого после приезда Луизы визита сюда. Встав за ней, он надел ей на голову простую фиолетовую шапку без всяких украшений.
Значительно лучше. Но она все равно выглядела как Луиза Торнтон. Бен окинул критическим взглядом ее отражение в зеркале, и ее брови, взметнувшись вверх, исчезли под шапкой.
Все дело было в волосах. Блестящих длинных темных волосах, которые сразу бросались в глаза.
Собрав их сзади, Бен начал заплетать их в слабую косу. Когда его взгляд снова упал в зеркало, Луиза с раскрытым ртом наблюдала за ним. Затем она вздрогнула и сбросила со своих плеч его руки. Отведя взгляд, Бен взял шарф и начал обматывать его вокруг ее шеи таким образом, чтобы он закрыл нижнюю часть ее лица. Теперь ее выдавали только глаза, но с этим он ничего не мог поделать. Холодным осенним вечером солнцезащитные очки только привлекли бы к ней внимание.
— Ну вот.
Луиза неподвижно стояла, переводя взгляд с его отражения на свое собственное.
— Я в шарфе и шапке. Это и есть ваш гениальный план?
— В этом никто вас не узнает в толпе. К тому же будет темно. Добавьте к этому длинное темное пальто, и вас будет невозможно отличить от всех остальных.
— Но я такая же, как вы все.
Бен знал, что знаменитости принадлежали к той же человеческой породе, что и обычные смертные, и не стал возражать. Но в Луизе Торнтон было что-то такое, что не поддавалось объяснению и делало ее ни на кого не похожей.
Они долго смотрели друг на друга в зеркале, затем плечи Луизы поднялись и опустились.
— Мам, посмотри! — нарушил тишину радостный детский крик, и в коридор влетели Джек и Жасмин в куртках и шапках. Джек был высоким для своего возраста, а Жасмин, напротив, миниатюрной, поэтому они были почти одного роста. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что голос Джека донесся из-под шапки и шарфа Жасмин. Переведя взгляд с одного ребенка на другого, Луиза рассмеялась, затем приподняла за помпон шапку сына, наползающую ему на глаза.
— Если бы ты молчал, я бы не заметила, что вы поменялись одеждой.
Джек запрыгал.
— Ну что? Мы идем?
Луиза снова закатила глаза.
— Ну хорошо.
Когда дети с радостными воплями выбежали на улицу, Луиза спросила Бена:
— Вы правда считаете, что это сработает?
— Конечно. Все будут смотреть на небо, а не на тех, кто стоит рядом с ними. В любом случае эта маскировка лучше, чем ваша предыдущая попытка.
— Неужели все было так плохо? — удивилась Луиза, не понимая, что он имел в виду.
Бен с трудом удержался от улыбки.
— Вы были очень похожи на знаменитость, которая приложила все усилия, чтобы не быть похожей на знаменитость. Я говорю о вашем костюме с надписью «секси гел»… э-э… сзади.
— Значит, вы заметили?
Если бы Бена Оливера можно было смутить, его лицо стало бы такого же цвета, как тот костюм Луизы. Слава богу, что он был слишком благоразумен для подобных проявлений эмоций. Он бросил на Луизу взгляд учителя, который увидел шпаргалку у ученицы.
— Не заметить было невозможно.
— Когда начнут запускать фейерверки? — спросила Луиза, стоя вместе с остальными на зеленом лугу у реки, чуть дальше вверх по течению от главного мола.
— Через двадцать минут, — заверил ее Бен. — Не беспокойтесь.
Не беспокойтесь. Ему было легко говорить. Его в самый неожиданный момент не ослепляли вспышкой. В последнее время она игнорировала все попытки прессы заполучить каплю ее внимания, и ее окрестили «высокомерной» и «фальшивой».
Вздохнув, она увидела облачко пара перед своим лицом и улыбнулась.
Вся ее семья — точнее, то, что от нее осталось после смерти матери, — в начале ноября всегда ходила смотреть салют в парке. В самом салюте не было ничего особенного, ей дороги были воспоминания, связанные с ним. Ощущение тепла, уюта, принадлежности к единому целому.
Затем она встретила Тоби, и все изменилось. Неужели ее жизнь с родными была такой уж плохой?
После смерти матери, она, как самая старшая из пятерых детей, была вынуждена стать хозяйкой в доме. В свои юные годы стала современной Золушкой. Поваром, прачкой, уборщицей, няней, жилеткой, в которую можно поплакаться. Вот только было одно существенное отличие: она заботилась о самых дорогих ей людях. Тяжелый труд и постоянная нехватка средств сполна компенсировались любовью и преданностью. Она думала, что во всех семьях было так, до тех пор, пока не оказалась на краю пропасти, образовавшейся в ее жизни.
— Мам, купи мне, пожалуйста, хот-дог.
Луиза почувствовала, как Джек тянет ее за рукав.
— Что, дорогой?
— Я проголодался. Купи мне хот-дог.
Судя по аппетитному аромату мяса, лука и специй, исходящему от гриля в дальней стороне луга, это были не тонкие резиновые сосиски в безвкусном тесте, которые продавались в Лондоне на каждом углу. У нее потекли слюнки.
— Джек, ты оторвешь мне руку. Дай мне немного подумать.
Здесь, в первом ряду толпы, она была в безопасности. Никто не мог видеть ее лица, половину которого лишь слегка освещал костер. У гриля, где жужжал переносной генератор, было светлее, чем на подиуме, по которому она ходила, когда работала топ-моделью.
