— Твой отец очень любил смотреть фотографии. Не проходило и дня, чтобы он не открывал его.
Эймон кивнул. Когда он нашел альбом, то подумал, что тот посвящен лошадям. Оказалось, что там были не только снимки всех лошадей, которые когда-то побывали на ферме, но и его детские фотографии. И снимки его бабушки и дедушки — родителей Деклана. Он смотрел на них со смешанным чувством и был покорен выражением искренней и глубокой любви, написанной на их лицах. Некоторые снимки его детства всколыхнули в его душе всю горечь, которую он когда-то испытал, чувство сожаления, что все осталось в прошлом, от которого остались только фотографии. Оказывается, он так много успел позабыть...
— Неужели каждый день? — переспросил он.
— Каждый день, сколько я его помню. Ты нашел только альбом? Здесь где-то должна быть коробка с твоими вещами.
— Какими вещами? — Он нахмурился.
— Я точно не уверена. — Колин пожала плечами. — Но там, по-моему, были твои открытки и еще что-то в этом роде, что ты ему присылал. Газетные вырезки. Все, что ему удалось о тебе найти.
— Ты говоришь, они здесь? Где? — Его голос звучал странно, пока он методично осматривал комнату.
— В последний раз я видела, как Деклан клал их в картонную коробку. — Она нахмурилась. — Посмотри в нижнем ящике книжного шкафа.
Эймон открыл ящик и обнаружил там коробку. Он вытащил ее и водрузил на стол.
Колин подошла поближе и заглянула ему через плечо.
— Да, кажется, она.
Эймон открыл ее. На самом верху лежал маленький щит.
Колин улыбнулась.
— По-моему, я узнаю приз самому лучшему бегуну.
— Да. Я получил его, когда учился в младших классах.
Затем на стол легла газета с поблекшим снимком.
— Надо же, а я и забыл.
А вот она нет.
— Танец с Шиллой Маккартни.
На стол легло еще несколько фотографий, свидетельство об окончании школы и еще одна газета. Эймон отложил снимки и свидетельство, взяв в руки газету. Теперь на уже ней был изображен снимок молодого человека с острыми проницательными глазами, который вовремя угадал и занял новую строительную нишу, сделав на этом состояние. Это был он, Эймон Мерфи.
День, когда была сделана фотография и у него брали интервью, врезался в его память навсегда. Свидетельство его первого крупного успеха, за которым последовали другие, более значимые, но уже не такие памятные.
— Он гордился тобой и хвастался твоими успехами, словно своими. Говорил, что ему не хватит и жизни, чтобы повторить твой успех. И очень по тебе скучал.
Эймон сжал зубы.
— Жаль, что об этом я узнаю от тебя. Все могло быть совсем иначе, если бы он сказал мне об этом раньше.
— Он говорил тебе, — напомнила ему Колин. — Я слышала.
— Говорил, но несколько иными словами и по телефону. Вот если бы он сказал мне об этом лично, эффект от его слов был бы немножечко другим. Тогда я еще думал, что он говорит так, чтобы хоть как-то утешиться, что его единственный сын пошел не по его стопам. Это ведь было его мечтой, и он никогда этого не скрывал. Так, как твой отец мечтал, чтобы ты продолжила его дело. Мечта твоего отца сбылась.
— Как тебе это могло в голову прийти? — не поверила она. — Да, он мечтал, что когда-нибудь ты займешь его место, но он смирился с тем, что это останется только мечтой. Мне кажется, его сильнее ранило то, что тебя нет рядом. И он не смог забыть, как вы расстались.
— Я тоже не смог. — Эймон грустно улыбнулся. — Мы много чего наговорили друг другу в тот день. Иначе и быть не могло. Пусть я не унаследовал его любви к лошадям, но его упрямство я унаследовал с лихвой.
— Что тут скажешь? Сын своего отца.
— Это точно. Не позвони я тогда так вовремя, когда с ним случился тот первый приступ, неизвестно, сколько бы нам потребовалось времени, чтобы хоть изредка созваниваться друг с другом.
— Он бы позвонил. Просто ты его опередил, — возразила Колин.
— Мне только одна вещь не дает покоя, — вдруг сказал Эймон и прищурился, пристально глядя на нее. — Я не присылал ему этих вещей. Я хотел, но каждый раз меня что-то останавливало.
Под его пристальным взглядом ее щеки заалели.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — прямо заявила она.
— Так это твоих рук дело?
— Да.
— Зачем ты это делала? И главное, как?
Колин не знала, как ответить на первый вопрос, поэтому ухватилась за последний.
— Ты не единственный, кто умеет пользоваться компьютером.
— И все-таки это не объясняет, зачем ты это делала, — напомнил Эймон.
Колин не понравилось, что ее вынуждают оправдываться. Ее глаза засверкали.
— Да, я следила за твоей жизнью. О. тебе не было никаких новостей, но затем я случайно наткнулась на статью в Интернете, посвященную некоему Эймону Мерфи. Меня это заинтриговало. Я видела, как мучается твой отец. Он этого не заслуживал. Я решила, что, если ни один из вас не решается сделать первый шаг на пути к примирению, это должен сделать кто-нибудь другой.
— И ты вызвалась добровольцем. — Это прозвучало скорее не как вопрос, а утверждение.
— Да. — Она пожала плечами. — И не жалею об этом. В последний год твой отец уже самостоятельно бороздил просторы Интернета. Ему хватило недели, чтобы освоить принцип работы поисковой системы.
— Значит, ты делала это исключительно из доброты?
— Естественно. Уж не надеялся ли ты, что настолько меня очаровал и я делала это по какой-то другой причине?
— А ты была мной очарована?
Колин прикусила губу, сообразив, что проговорилась.
— Ну же, я жду, — поддразнил он. — Так ты была мной очарована или нет? — Эймон не сводил с нее внимательных глаз. — Или, — почти шепотом сказал он, — по-прежнему мной очарована?
Она перебрала в уме возможные ответы, но ни один из них не показался ей достаточно беззаботным, «мол, была, но это давно уже в прошлом».
Молчание затягивалось и становилось все красноречивее.
Колин облизнула пересохшие губы. Взгляд Эймона немедленно переместился на них. Его глаза засверкали, и она обреченно подумала, что чего бы она теперь ни сказала, он все равно не поверит. Ее реакция на этот вопрос слишком очевидна.
— Надо же, а я и не подозревал об этом, — задумчиво протянул он. Затем его голос изменился, и теперь в нем звучали хрипловатые нотки. — Хотя разница между восемнадцатилетним парнем и пятнадцатилетней девочкой все равно что пропасть, тогда как сейчас...
С ее сердцем начало твориться что-то неладное. Колин стояла не дыша и словно приросла к месту.
— Но прежде, я должен поблагодарить тебя за твою доброту. — Он склонился над ней, и на его губах показалась искушающая улыбка.
