— Ну… — Не имея возможности объяснить, что ее раздражение вызвано глубокой депрессией, поскольку надежды на взаимность нет, она постаралась взять себя в руки. Одри посмотрела на стоявшего в дверях кухни Рико и выпалила: — Не понимаю, как ты можешь с ним работать! Он еще не свел тебя с ума?
Отчим сначала улыбнулся, а потом оглушительно захохотал.
— Что тут смешного. Все говорят, что со мной трудно иметь дело, но по сравнению с Витторио я — агнец. — Одри обиженно взглянула на Рико.
— Он очень умный, — добродушно улыбнулся тот.
— Я не говорю, что он дурак! Просто он не владеет искусством общения с людьми.
— Владеет, когда захочет, — поправил ее Рико. Глаза отчима заблестели от удовольствия, и он увлек Одри в столовую. — В другие моменты он или не слушает, или очень занят…
— Или издевается над тобой. Не понимаю, как мама умудряется находить его очаровательным!
— Твоя мать всех находит очаровательными.
— Кроме меня, — сказала Одри, снова впадая в депрессию. — Поверь, он очень меня обидел.
— Я тебя понимаю, — добродушно откликнулся Рико. — Если бы я знал, что мое желание похвастаться своей падчерицей приведет к таким проблемам, я бы не стал показывать Витторио твой приют для животных и этот участок…
— И если бы он не увидел там нечто, заставившее его поверить в существование древнего поселения… — Тут в руках Одри оказалась стопка салфеток, и она беспомощно смолкла.
— Одри! Будь умницей, положи салфетки на стол, — велела мать и снова исчезла на кухне.
Одри кивнула, разложила салфетки и достала из буфета столовые приборы.
— Мне нужно возвращаться домой, — тихо призналась она и тревожно посмотрела на Рико, зная, что тот огорчится. — Прости, но если я ничего не найду…
— Я знаю, — кивнул он и посмотрел на Одри с сочувствием. — У тебя не так много времени, верно?
— Верно. — У нее не было времени вообще!
— Если бы ты не настояла, чтобы твоя мать продала дом…
— Да, тогда я смогла бы пользоваться садом… Ну что ж, могу сказать, что вскоре события примут другой оборот, — добавила Одри с уверенностью, которой на самом деле вовсе не испытывала. — Нужно позвонить Полу, возможно, у него будет время что-нибудь подыскать и подумать о других вариантах. — Но надежд на это было не слишком много.
Ты опять за свое, Одри? Считаешь себя незаменимой? — выругала она себя. Неужели она всегда была такой? Трудно сказать. Одри была не сильна в самоанализе, просто знала, что это ее жизнь, которую нужно как-то устраивать. Она понятия не имела, откуда взялась эта потребность, так было, вот и все. Конечно, пока Одри была ребенком, ею командовала мать. Интересно, когда они поменялись ролями? Когда бразды правления перешли в ее руки?
Мать со времен ранней юности Одри твердила дочери, что не нуждается в ее опеке. Если Эмили вдова, это вовсе не значит, что она беспомощна. И была абсолютно права.
Когда Одри исполнилось восемнадцать, у них с матерью произошел чудовищный скандал, потому что девушка наотрез отказалась даже думать об университете. Стипендии не могло хватить, чтобы окупить расходы, а Одри никогда бы не позволила матери тратить ее скудные сбережения. Тогда она не понимала, что мать всю жизнь будет винить себя за «упущенную возможность». Сама же Одри ни секунды не жалела об этом.
С одобрения матери в восемнадцать лет она стала жить отдельно, пошла работать в ветеринарную лечебницу. А затем завела приют для больных диких животных.
Они с матерью остались лучшими подругами, и когда мать познакомилась с Рико, именно Одри настояла на том, чтобы Эмили продала дом и положила деньги в банк на свое имя, хотя мать сорвала голос, настаивая на том, чтобы передать дом дочери. Почему Одри никогда не принимала подарков? Почему всегда предпочитала отдавать и дерзко настаивала на том, что все знает лучше других?
Ничего она не знала, если бы так было, Одри не попала бы в эту дурацкую историю. Она бы заключила с Халиганом нормальный арендный договор, предусматривающий использование земли не только под убежище для животных, но и под стоянку для автофургона с прицепом, который служил Одри домом… и который теперь находился на земле Витторио.
С головой ушедшая в собственные мысли, она села за стол, положила на тарелку котлету и салат и лениво прислушалась к тому, как Рико и мать обсуждали планы на вечер. Внезапно Одри почувствовала, что в дверях стоит Маричелли.
Пока Витторио, чуть менее задумчивый, чем обычно, опустив глаза, застегивал на запястье часы, Одри изучала его. Лицо этого человека напоминало портрет кисти великого мастера: тонкие, не слишком густые брови, высокие дерзкие скулы, идеально правильный прямой нос, красивой формы подбородок. А рот…
К этому рту ей неудержимо хотелось прильнуть губами, и Одри безмолвно застонала, борясь с приступом волнующего желания, которое мешало ей отвести глаза. Классическая форма черепа, подчеркнутая короткой стрижкой, маленькие аккуратные уши… Все в нем было пропорционально — длинные ноги, руки, широкая грудь и плечи. Даже его зубы были совершенством.
Витторио перехватил ее взгляд. Одри вздрогнула, вспыхнула, обругала себя и притворилась, будто ничуть не смущена. У него были чудесные глаза — выразительные, ясные, умные. До сих пор она видела их только туманными и потусторонними. Или насмешливыми.
Что происходит в твоей голове? — хотелось ей спросить. Какие мысли так занимают тебя? Он вопросительно поднял бровь, и Одри выпалила идиотскую фразу:
— Вы похожи на вора-домушника…
Он едва заметно улыбнулся и опустил глаза.
— Возможно… — Наконец, застегнув ремешок часов, Витторио выпрямился, подошел к столу, положил руку на плечо матери и непринужденно сказал: — Не ждите меня. Ладно? Я вернусь поздно.
Эмили улыбнулась ему, как любимому сыну.
— Ладно. Будь осторожен. Желаю приятно провести время.
— Постараюсь, — чопорно ответил Витторио, но в его глазах светилась улыбка. Он наклонился, прикоснулся губами к волосам Эмили, кивнул Рико и вышел.
А мне не кивнул, подумала Одри и покачала головой, дивясь собственной глупости.
— Куда он пошел?
— Не знаю, дорогая, неудобно спрашивать. Наверно, куда-нибудь поехал с Джованной.
Джованна? Интересно, что она собой представляет. Наверное, умная, красивая, элегантная… Вдруг Одри вспомнила, что так и не передала Витторио просьбу Алекса. Вот черт, не хватало ей новых обвинений! Она быстро поднялась и пробормотала:
— Мне надо ему кое-что сказать…
Догнав Витторио на лестничной площадке, она выпалила:
