Перепалка женщин очень напомнила графу бой двух тигриц.
Он уже начал придумывать способ развести их, потому что вид ссорящихся из-за него женщин наводил на него скуку, когда дверь внезапно открылась.
Дворецкий объявил:
— Его светлость маркиз Жуан Алькала, милорд!
Потрясенный этими словами граф застыл на месте, а Изабелла, казалось, превратилась в камень.
Посол, еще не снявший дорожной одежды и мягкого плаща, летевшего за ним подобно черным крыльям, вошел в салон.
Изабелла издала крик, эхом отдавшийся по комнате, и подбежала к мужу.
Гости увидели, как она бросилась к нему в объятия, несколько несвязно говоря:
— Ты здесь! Какой сюрприз! Но как же ты узнал, где меня искать?
— Когда я неожиданно вернулся в Лондон, — ответил посол, — я понял, что если ты уехала за город, Изабелла, то, несомненно, хотела бы, чтобы с тобой был я.
Что-то в его тоне показалось присутствующим зловещим.
Джентльмены, осознав, что происходит нечто неподобающее, последовали за графом.
Тот подошел к послу с протянутой рукой и произнес:
— Как мне приятно видеть вас! Я был невероятно разочарован, когда узнал, что вы уехали в Испанию и не смогли присоединиться к нам. Теперь же я рад сказать вам «добро пожаловать». Кстати, мы все еще не решили, когда вернемся в Лондон.
Посол не ответил, и присутствующим стало ясно, что особым умом он не отличается.
К облегчению остальных гостей, он заявил, что хотел бы отдохнуть после путешествия, и удалился наверх, взяв с собой жену.
— Вот это сюрприз! — сказал графу один из друзей, когда маркиз уже не мог их слышать. — Как по-вашему, у него и в самом деле была причина вернуться раньше?
— Почему вы в этом сомневаетесь? — несколько сухо спросил граф.
С этими словами он отошел в сторону, и его друг заговорил с Тони:
— Если вам интересно мое мнение, то мы можем нарваться на неприятности. Этим иностранцам нельзя доверять — а тем более испанцам, которые чертовски пекутся о своей чести!
Тони, пытавшийся не показать собственных переживаний, пробормотал нечто, означавшее согласие.
Однако позже, поднимаясь наверх, чтобы переодеться к ужину, он вспомнил, что ни маркиза, ни ее муж так и не вернулись в салон.
Из-за прибытия посла гостей оказалось нечетное число.
Как самого молодого и наименее важного из приглашенных Тони усадили рядом с мужчиной, а не с женщиной.
По другую руку его соседа сидела леди Дженет.
Хотя ужин и был ничуть не хуже предыдущего, а вино оказалось просто великолепным, Тони все же заметил, что праздник потускнел.
Он был уверен, что виной тому приезд посла.
Жуан Алькала вел милый разговор с двумя своими соседками.
Казалось, от него исходила некая аура, заставлявшая остальных гостей терзаться дурными предчувствиями.
Беспечный смех стих. Не хватало и остроумных шуточек, которыми обычно перебрасывались за карточными столами.
За столом то и дело воцарялось молчание.
В эти моменты голос маркизы казался ненатурально громким и пронзительным — она пыталась убедить своего мужа в том, что очень рада его видеть.
По непроницаемому лицу испанца трудно было угадать его мысли.
Крупные, породистые черты лица говорили о древнем роде, которым он невероятно гордился.
Речь посла была весьма высокопарной — этому специально обучали дипломатов.
Однако Тони чувствовал в нем некую двусмысленность, которая тяготила окружающих.
Тони совсем не хотелось играть, и он пригласил леди Дженет, с которой не расставался со дня приезда, посидеть с ним в салоне.
Опустившись на диван, скрытый цветами и зеленью, леди спросила:
— Что случилось? Чем вы так расстроены?
— Ничего особенного, — покривил душой Тони. — Просто мне показалось, что сегодня все какие-то хмурые.
— Вас это удивляет? — улыбнулась леди Дженет. — Наш хозяин мог поздравить себя с тем, что весьма умно умыкнул прекрасную Изабеллу из Лондона, пока она оставалась без мужа. Но тут — вот сюрприз! — муж по какой-то причине появился именно тогда, когда его меньше всего ожидали!
— Как вы думаете, что он сделает? — спросил Тони. — Он же не может вызвать графа на дуэль, разве что найдет для этого причину.
— Если захочет, то найдет, — был загадочный ответ.
Тони с тревогой посмотрел в другой конец комнаты, но игравший в карты граф, похоже, был спокоен.
Затем, словно услышав разговор о себе, к Тони и леди Грейсон подошел посол.
— Какой красивый дом! — обратился он к леди Дженет. — Вы уже бывали здесь прежде?
— Нет, ваша светлость, — ответила она. — Так получилось, что даже наш хозяин попал сюда впервые, потому что унаследовал его совсем недавно.
— Ему повезло, — произнес посол.
— Мы все так думаем, — согласилась леди Дженет. — Вы должны прочитать историю замка, она описана в книге, которая принадлежит семье Линвудов. В этой книге есть все про Большую Сторожевую башню — ну а подземелья сохранились до сих пор.
Сжав руки, она продолжала:
— А до чего прекрасен этот салон! Знаете ли, эту мебель — красного дерева, с позолотой, — относят к лучшим творениям Вильяма Кента.
— Это очень интересно, — произнес посол.
Пока леди Дженет и Тони разговаривали с послом, Изабелла подошла к мужу.
— Завтра вы непременно должны попросить графа, чтобы он показал вам подземелья, Жуан, — сказала она. — Они просто великолепны, гораздо лучше тех, которые есть в нашем доме близ Мадрида!
Посол поднял брови, но не произнес ни слова. Словно боясь прервать разговор, его жена продолжала:
— Нам рассказывали, что в главной темнице погибло много пленных датчан, их топили в стекавшей из рва воде. Можно ли представить участь ужаснее!
Ее голос звучал довольно ненатурально, и Тони понял, что Изабелла чем-то очень взволнована. Он был уверен, что леди Джейн тоже заметила это.
Наконец, к их облегчению, посол с женой ушли к карточным столам. Леди Дженет произнесла:
— По-моему, он жестокий человек! Я уверена, он приехал только чтобы доставлять нам неприятности.
— Я бы не удивился этому, — ответил Тони. — А если здесь начнутся неприятности, нам лучше от них сбежать.
— Вы правы, — прошептала леди Дженет. — Давайте ускользнем. Думаю, нас никто не заметит.
Они не спеша направились к двери и через несколько минут исчезли.
Их исчезновение заметил только граф.
Вскоре гости начали расходиться — похоже, присутствие посла тревожило не только Тони и леди Дженет, но и остальных приглашенных.
Одна за другой пары уходили из столовой, и наконец граф обнаружил, что остался в одиночестве.
