Одна за другой пары уходили из столовой, и наконец граф обнаружил, что остался в одиночестве.
Слуги начали убирать бокалы и складывать карточные столики.
Граф вышел из салона и несколько мгновений раздумывал, куда ему идти — в кабинет или наверх.
Однако лакей уже стал тушить свечи в канделябрах, и граф начал подниматься по лестнице.
Вместо того чтобы позвонить своему камердинеру, он прошел через красную бархатную спальню и остановился в примыкавшей к ней гостиной.
Ему не давала покоя мысль о том, что ему, в сущности, повезло — ведь посол мог прибыть и на час раньше.
Присев на удобный стул, граф с удовлетворением сказал себе, что удача все еще не оставила его.
Если никто из приглашенных не проговорится (а это вряд ли произойдет), его светлость ничего не сможет доказать.
Граф ни секунды не сомневался в том, что посол подозревает его.
Вероятно, когда Алькала вернулся в Лондон, ему показалось странным, что его жена уехала в Норфолк.
Впрочем, граф никогда не стал бы недооценивать своего противника.
Он был уверен в том, что сейчас посол решает, не вызвать ли его на дуэль. Оставалось только надеяться, что импульсивная, темпераментная и непредсказуемая Изабелла не потеряет голову.
Граф слишком хорошо знал, как глупо может повести себя женщина, если обвинить ее в неверности, — она поступит так, как подскажет ей сердце, а не рассудок.
Вытянув ноги, граф с сожалением подумал, что не успел договориться с Изабеллой о том, что следует говорить ее мужу.
Если бы им только удалось поговорить, любая ее ложь звучала бы убедительно.
Впрочем, граф так устал от дневных развлечений, что вместо размышлений о свалившихся на него затруднениях он провалился в сон.
Ему было очень неуютно, и сны оказались не слишком приятными.
Вздрогнув, граф проснулся. У него затекли ноги, и к тому же он замерз.
Перед тем как заснуть, он снял облегающий сюртук и бросил его на стул.
Теперь, оставшись в одной рубашке, он чувствовал, как из окна тянет холодом.
Граф медленно поднялся, решив, что чем быстрее он доберется до постели, тем лучше. Проблемы могли подождать и до завтра.
Главная из них состояла в том, что граф не мог решить, стоит ли сообщать о возвращении в Лондон.
Затем он подумал, что разумнее всего будет дать послу и его жене возможность уехать первыми.
Граф был уверен, что маркиз поступит именно так, а что до самого графа, то с его стороны будет умнее и естественнее уехать хотя бы на день позже.
Он потушил свечи, едва мерцавшие в хрустальном канделябре, стоявшем на столике рядом с ним.
Войдя в свою комнату, граф поднял руку, чтобы развязать галстук, и внезапно понял, что в комнате есть кто-то еще.
Он не звонил камердинеру, и потому возле кровати горело всего две свечи. Учитывая размеры спальни, они освещали совсем небольшое пространство.
Все же граф разглядел фигуру молодого человека, невысокого, но стройного.
К удивлению графа, лицо человека было скрыто маской.
На какое-то мгновение граф и пришелец застыли, глядя друг на друга.
Затем незнакомец поднял правую руку, в которой держал пистолет, и произнес:
— Либо вы заплатите мне сумму, которую я назову, либо я проинформирую испанского посла о ваших скандальных отношениях с его женой.
Происходящее было так неожиданно, что граф не двинулся с места. Он спросил:
— Кто вы? Что вы здесь, черт возьми, делаете?
— Я только что сказал вам, — ответил человек в маске, — и я хочу за свое молчание две тысячи фунтов.
— И вы думаете, что я заплачу вам?
— У вас нет выбора, — заметил незнакомец. — Подумайте, какой скандал вызовет мой рассказ. Посол наверняка пожелает защитить свою честь и честь женщины, носящей его имя.
Граф быстро прикидывал в уме, что делать.
Теперь, когда его глаза немного привыкли к темноте, он увидел, что человек в маске держит пистолет, нацелив его прямо на графа.
Если бы он выстрелил, то попал бы графу прямо в сердце или по крайней мере серьезно ранил бы его в грудь.
В другой руке человек держал небольшой фонарь со свечой, и граф понял, что с его помощью пришелец отыскал в темных коридорах красную спальню.
Наступило молчание, которое прервал пришелец:
— Две тысячи фунтов! Я не могу ждать всю ночь!
— Вы примете чек? — спросил граф.
— Надеюсь, вы понимаете, что, если вы аннулируете его, я немедленно пойду к послу!
— Прекрасно, — согласился граф.
Он подошел к окну и сел за стоявший там письменный стол, подумав, что единственное его оружие осталось в ящике у кровати.
Впрочем, человек в маске ни за что не позволил бы ему достать пистолет.
За время разговора незнакомец передвинулся к изножью кровати и теперь был гораздо ближе к графу.
Повернувшись к нему спиной, граф выписал чек на две тысячи фунтов и подписал его.
Затем он обернулся и увидел, что человек в маске поставил фонарь на столик у кровати.
Граф встал.
— Вот ваш чек, — произнес он, протягивая бумагу. — Надеюсь, после получения денег вы не пойдете к послу и не станете рассказывать ему всю эту ложь, которая погубит репутацию его жены.
— Будь это ложь, вам не пришлось бы платить мне, — ответил незнакомец.
От графа не укрылся промелькнувший в его голосе сарказм.
Граф держал чек на вытянутой руке и, когда незнакомец потянулся за ним, внезапно шагнул вперед. Схватив человека в маске за запястье, он направил его пистолет дулом вверх.
Незнакомец сопротивлялся, но граф был очень силен. В одно мгновение он отобрал у него пистолет, повернул человека спиной к себе и стальной хваткой сжал его руки.
— Вот теперь все по-другому! — произнес граф. Говоря так, он заметил, что, хотя незнакомец и пытается освободиться, его попытки не имеют успеха.
Потянув своего пленника назад, граф дотянулся до шелкового шнура, который придерживал тяжелые бархатные занавески, когда они бывали раздвинуты.
Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы обмотать шнур вокруг запястий незнакомца и так туго затянуть узел, что освободиться было уже невозможно.
Затем он поднял лежавший на полу пистолет и произнес:
— У меня нет ни малейшего желания будить моих слуг в такое время или позволять вам устроить сцену. Поэтому я запру вас там, откуда вы не сможете сбежать, а завтра решу, сдать ли вас властям, или самому во всем разобраться!
— Отпустите… отпустите меня!
Услышав эти слова, граф жестко ответил:
— Вот этого я не сделаю! Вы должны знать, что шантаж считается преступлением, за которое полагается наказание плетьми или высылка. Вы пойдете сами или мне оглушить вас и тащить волоком?
