Лайза погрузилась в долгое молчание. В воспоминания о той безмятежной поре, когда она была самой желанной невестой на свете.
Ирвин терпеливо ждал продолжения исповеди.
— У нас все было готово к свадьбе. Кольца, платье… все, что полагается. Мне осталось пройти последнее испытание — участвовать в конкурсе на звание «Мисс Америка». Я считала, что, даже если я не займу призовое место, сам факт участия в таком престижном конкурсе будет для Берта и его родителей подтверждением моей ценности. И настал ад. Меня начали преследовать. Звонки, письма, гнусные предложения… Но самое страшное произошло, когда за нами однажды погнались папарацци. Мы с Бертом решили потихоньку от всех прокатиться на его машине за город. Но на шоссе за нами увязалась целая стая автомобилей, набитых охотниками за «жареным». Берт ненавидел этих хищников еще больше, чем я. Он разъярился, включил максимальную скорость, чтобы оторваться, но…
На этот раз молчание оказалось коротким, но таким выразительным, что Ирвин поймал себя на приступе пронзительной жалости и едва удержался, чтобы не погладить Лайзу по голове, как брошенного котенка. Она с трудом процеживала слово за словом:
— До сих пор перед глазами жуткая картина… В общем, Берт, пытаясь уклониться от удара, не справился с управлением.
— От удара?
— Да. Нас подрезал голубой «субару».
— Седан «субару»?! — выкрикнул Ирвин на всю студию.
— Да, голубого цвета! Вынудил Берта врезаться в стену и тут же укатил — сволочь, сволочь, сволочь! Потом в газетах, говорят, под снимками искореженной машины и мертвого Берта написали, что он был пьян. Гнусная ложь, но я ничего не могла опровергнуть, да и узнала об этом только выйдя из реанимации…
По коридору бойко застучали каблучки.
— Сандра, — глухо сказала ассистентка и провела ладонью под очками. — Начнем работу.
— Пора, — ответил Ирвин. — Пора.
Лайза взяла поднос и торопливо ушла на кухню. А Ирвин не мог отделаться от навязчивой мысли о голубом «субару», который, похоже, начинал исполнять злодейскую роль «Летучего Голландца».
— Эй! — весело крикнула Сандра с порога. — Почему не встречаете?
— А опаздывать нехорошо! — в тон ответил Ирвин, вмиг попадая под магию радостно-повелительного тона, в один момент забыв о непрошеной исповеди, непонятной машине и обо всем на свете. Все вздор, а главное — вот оно: Сандра наконец явилась в студию! Наконец-то можно взять в руки камеру, навести объектив и предаться счастливой возможности снова и снова запечатлевать эту божественную красоту!
И вот она сама: легкая, свежая, розовая, веселая! Ирвин забыл все слова, приготовленные для укора. Да Сандра и не давала ему опомниться: сразу закружилась, увлеченно заговорила, и Ирвин, как вчера, с невольным восторгом впитывал ауру ее ослепительной красоты, которая вновь поработила его с головы до ног, до последней клеточки.
— Есть потрясающая идея! — щебетала Сандра, ухватив его за руку. — А что, если изобразить меня в виде дамы парижского полусвета?
— А почему бы и нет? — загорелся Ирвин.
— Как это? Ну, в этом самом… — Сандра досадливо пыталась найти подходящее слово.
— В алькове! — подсказал Ирвин.
— Вот именно! — Сандра облегченно захлопала в ладоши. — Только, если ты не против, я сама приму ту позу, которая мне больше по вкусу, и надену тот наряд, который мне кажется самым подходящим.
— Конечно, не против! — с энтузиазмом откликнулся Ирвин. — Великолепная идея!
— А наряды? — сухо спросила вошедшая Лайза. — Где вы возьмете наряды?
Сандра, не обращая внимания на мрачный тон ассистентки, повернулась к фотографу и ласково произнесла:
— Ирвин, будь добр, спустись к машине. Там, в багажнике, два огромных чемодана с театральными шмотками.
— Понял.
Ирвин рванул к лифту.
А вдруг сейчас он увидит «субару»? Голубой седан «субару»! Тот, который вчера увез — или мог увезти — Сандру! Может быть, тот, что причастен к трагедии Лайзы…
У подъезда стояло желтое такси с открытым багажником. Водитель, ухмыляясь, красноречиво посмотрел на часы.
— Завидую тебе, чувак, по-черному.
Водитель извлек пару объемистых чемоданов.
— Если бы мне эта красотка предложила поднять багаж, я бы ей ни за что не отказал.
— Я бы тоже…
Отказать красавице так же трудно, как постичь тайну ее красоты. А запечатлеть ее так, как она задумана природой и небесами, видимо, невозможно вообще. К такому выводу пришел Ирвин после очередного бесплодного дня работы.
Первые три часа он все же на что-то надеялся.
— Итак, снимаем серию «Дама полусвета»! — громко объявил фотограф.
— Я готова! — объявила Сандра.
Ирвин восхищенным взглядом оценил легкость и изящество утреннего наряда в духе девятнадцатого века: полосатая юбка, кружевная блуза, воланы, оборки, под которыми угадывался туго затянутый корсет, кокетливо выглядывали фестоны на панталончиках. Сандра была весьма довольна собой.
Поначалу и Ирвин, заразившись общим увлечением, работал вдохновенно, почти без остановок, уверенный в том, что получится хоть один выдающийся кадр.
Но не помогли ни смелые ракурсы, ни постоянная смена объектива, ни переход с «цифры» на классическую пленку и обратно. Не помогли и участницы съемки, как они ни старались.
Ассистентка молча, без комментариев, аккуратно и быстро выполняла все указания привередливого фотографа. Порой не требовалось и указаний — вышколенная помощница без слов угадывала и точно выполняла требуемое.
Модель же сама принялась подсказывать мастеру, не сведущему в тонкостях подобной съемки, наиболее выигрышные позы.
Сандра как бы случайно меняла положение рук, тела, наклон головы, выражение лица и пристально всматривалась в сосредоточенные глаза фотографа, словно пытаясь в них увидеть себя такую, какая она есть на самом деле.
— Технический перерыв, — вдруг коротко объявил Ирвин. — На час.
Сандра накинула длинный пушистый розовый халат и, мигом преобразившись из старинной дамы полусвета в современную красавицу, лениво потянулась и направилась на кухню — слегка перекусить.
Лайза занялась обработкой снимков.
Ирвин предпочел ждать результаты не в студии, а у себя за перегородкой, растянувшись на диване.
Еще до получения отпечатков он почувствовал, что снова промазал.
Лайза заглянула в комнатку. За очками не уловить выражения лица, а улыбка извиняющаяся — но это уж как всегда.
Ирвин встал, прошел в студию.
Опять пасьянс из фотографий от стены до стены. Ирвин просмотрел его только один раз. Без лишних вглядываний понял, что пасьянс снова не сошелся.
