Как вдруг заверещал мобильник.
Чертыхаясь, Ирвин откинул плед, соскочил, босиком подбежал к столу, машинально ткнул кнопку вызова, но, не дожидаясь, когда зазвучит голос, мгновенным движением отжал «отбой» и выключил телефон.
Никто не был нужен ему в эту минуту. Отвечать на вопросы, что-то объяснять, вообще говорить с кем бы то ни было — не по силам. Да и незачем.
Он вернулся на диван, опять закутался в плед, уткнулся лицом в подушку и попытался настроиться на сон. Но внезапный звонок взбудоражил заново, и заново потекли все те же мучительные мысли. После получаса напрасной борьбы Ирвин перевернулся на спину, откинул плед.
Надо как-то прожить эти часы до утра.
Ирвин встал, подошел к стеллажу, достал старый дедовский альбом и начал листать страницы — сначала рассеянно, думая о своем, потом все более и более внимательно вглядываясь в изображения.
Вот этого дрозда дед подловил в момент, когда тот взлетал с ветки. Как это ему удалось? Кадр такой четкий, будто птица замерла в воздухе, позируя восхищенному любителю. Конечно, случайное попадание, но дед очень гордился своим шедевром.
Ирвину почему-то всегда скучно было фотографировать бабочек. Они казались ему всего лишь графически оформленными цветными пятнами. А дед фиксировал их с упоением и очень расстраивался, когда получал равнодушный взгляд внука. А вот эта фотография, где морда бабочки крупным планом, до сих пор вызывает отвращение. Помнится, Ирвин тогда так скривился, что дед целый вечер с ним не разговаривал.
Ирвин поскорее перелистнул страницу.
Да, вот тут они с дедом сходились во мнениях почти всегда. Даже скорее внук учил деда на собственных примерах — до тех пор, пока не открыл для себя необыкновенные возможности человеческих лиц и фигур. Розы… Они, кажется, запечатлены во всех возможных ракурсах, все возможные цвета и состояния — от момента рождения цветка из бутона до момента его смерти. И капли дождя на полупрозрачных лепестках, и те же лепестки, улетающие в вихре осеннего ветра, а вот — их медленное осыпание с умирающего цветка…
Ирвин замирал над фотографиями, вспоминая давно забытые ощущения радости, которыми сопровождалось их создание.
Наконец захлопнул альбом, закрыл глаза, откинулся на подушку. Напряжение дня, все огорчения куда-то пропали. Наступило блаженное расслабление, почти забытье, почти сон…
И тут Ирвина осенило. Резко поднялся, сел, потряс в воздухе сжатыми кулаками, как когда-то они делали с дедом — в знак озарения.
Туман прошел, как прошли и злость, и раздражение. Голова заработала с прежней четкостью.
Дед, ты, кажется, подсказал своему бездарному внуку потрясающий вариант. Может, тебе оттуда, сверху, виднее ракурс истинной красоты?..
С утра пораньше Ирвин взялся за телефон. На этот раз Сандра откликнулась немедленно, словно ждала его звонка.
— О, Ирвин! — голос звучал звонкой трелью жаворонка. — Не беспокойся, сегодня я не опоздаю!
— Сандра, у меня появилась потрясающая идея.
— Какая? — нежно полюбопытствовала трубка.
— В общем, мы вчера, конечно, славно поработали…
— Неужели получился шедевр?
— Мм… пока нет. Но результаты работы натолкнули меня на новую мысль. А не поменять ли нам обстановку?
— Установить новую мебель в студии? Уж не за мой ли счет? — В трубке насторожились.
— Да нет, — рассмеялся Ирвин. — В другом смысле! Я приглашаю тебя на пикник! Предлагаю соединить фотосессию с отдыхом на природе.
— Терпеть не могу пейзажи, — капризно отозвалась Сандра. — Там холодно. Или жарко. Противные лягушки и злая мошкара. А однажды я чуть не наступила на змею. На гремучую!..
— Ну разочек… — Ирвин уговаривал модель ласково, как ребенка, не понимающего своего счастья. — Мой дед всегда искал вдохновение в природе, и я привык… Обещаю тебе, что обеспечу все возможные удобства.
— Хорошо. Согласна. Но при одном условии.
— Что мы едем вдвоем? — Ирвину вдруг пришло в голову, что Сандра просто не желает свидетелей похода.
— Да нет, — насмешливо отозвалась она, словно угадав его мысли, — это как раз меня мало волнует. Можешь оставить Лайзу в студии, можешь взять с собой…
— Тогда что же?
Сандра произнесла строгим, внушительным тоном:
— Пообещай, что если пикник обернется очередным фотопровалом, то ты будешь слушать меня, исключительно меня — и никаких там подсказок от умных ассистенток и покойных дедушек.
— Согласен.
— Куда едем?
— Есть идея съемок у Ниагарского водопада. Правда я там еще не был, но, судя по тому, что видел, можно отлично поработать.
— Хорошо. Я знаю эти места, одобряю твои планы. Когда отправляемся?
— Чем раньше, тем лучше.
— Значит, я за тобой заеду…
Ирвин едва не спросил, не на голубом ли «субару», но успел сдержаться.
Сандра между тем хвасталась:
— У меня от последнего мужа осталась пара автомобилей, так что мы прекрасно прокатимся с ветерком!
— О'кей.
— Только учти — я люблю скорость.
— Я тоже.
— Отлично. В чем ты желаешь меня видеть?
— В чем-нибудь поэффектней…
Ирвин не успел договорить. Раздались короткие гудки.
— Пикник так пикник, — сказал Ирвин в отключенный мобильник.
— Пикник в рабочее время? — внезапный вопрос Лайзы заставил Ирвина вздрогнуть. Она подошла так бесшумно, что, увлеченный разговором с Сандрой, он не заметил ее появления. — Оригинально.
— Значит, подслушивала? — сердито сказал Ирвин.
— Чуть-чуть. Поэтому не очень поняла, о чем речь.
— Речь о том, что сейчас прикатит Сандра и мы рванем к Ниагарскому водопаду.
— Чья идея? — нейтральным тоном поинтересовалась Лайза, вслед за Ирвином направляясь к стеллажам с оборудованием. — И какая цель? Выбраться из города?
— Ты знаешь, — Ирвин подал ассистентке футляр с противосолнечными фильтрами, — я вчера вспомнил деда. Он почему-то ненавидел весь род людской и снимал только флору да фауну. Так вот, я и подумал, что, может, на фоне природы Сандра преобразится — или я, оказавшись в непривычной обстановке, смогу увидеть и схватить больше, чем в студийных стенах. Может быть, мне просто не хватает воздуха для вдохновения?
— Вряд ли.
— Почему?
Лайза промолчала. Ирвин сердито продолжил:
— Но я хочу попробовать!
— Хорошо, я подберу аппаратуру.
— Поедешь с нами?
— Хорошо.
— За рулем будет Сандра.
— Мне все равно.
— Она предупредила, что любит гонять «с ветерком».
— Ничего, потерплю.
— Извини… Я просто подумал — как бы не растревожить твои воспоминания о той авто… — Ирвин осекся.
