— Ну вот и все, — сказала бабуля.
Игроки подвели итоги, обменялись улыбками. Они с бабулей выиграли. Мистер Моррис собрал карточный столик, а миссис Моррис еще раз похвалила лимонный торт, испеченный Люсиль. Наконец супруги удалились, и Мэри Энн обратилась к бабушке:
— Пойду поработаю над очерком. А то я все откладывала.
— А тема какая?
— Осенние праздники, — вздохнула Мэри Энн. — Но наверное, я ее поменяю, а то она меня что-то не вдохновляет.
— Загляни в мой календарь, вспомни, что еще было в этом месяце. — Бабушка взяла со столика маленький календарь с фотографиями Логана, медленно перелистала его до октября, взглянула и передала внучке, а та принялась изучать памятные исторические даты. Оказалось, что сегодня — сотая годовщина первых в Логане родов в больнице. Мэри Энн вспомнила о Кларе Курье, которая принимает роды на дому. Кажется, ее муж, Дэвид Курье, акушер или был им в прошлом…
Мэри Энн сама не понимала, чем ее так привлекает семейство Курье. Разве что она хотела исправить первое впечатление о себе, как об обычной покупательнице любовного зелья. Ей хотелось, чтобы они воспринимали ее как здравомыслящую женщину, которая попробовала применить снадобье только шутки ради, как невинную забаву.
Можно, конечно, избегать их, прятаться за чужие спины, проходя мимо дома Дэвида Курье, и делать вид, что вообще ничего не было.
Но Мэри Энн намеревалась восстановить свою репутацию и начать предполагала с того места, где ее погубила.
— Бабуля, ты гений! — вскричала она. — Тут у нас сто лет с первых больничных родов, и я буду писать о родовспоможении в Логане и окрестностях. — Она пытливо взглянула на бабушку. — Вот ты, например, родилась в больнице?
— Ну да. — ответила бабуля. — Кстати, мне твоя идея нравится. — Она подставила щеку, и Мэри Энн поцеловала мягкую кожу, вдохнув знакомый запах крема. — Милая моя девочка, — пробормотала бабушка.
В гостиную заглянула Люсиль:
— Миссис Биллингам, вы идете наверх?
— Пожалуй, да, Люсиль, пора спать.
— Мисс Мэри Энн, — обратилась к девушке Люсиль, — если будете выходить из дома, оденьтесь потеплее — на улице зябко.
— Спасибо, Люсиль.
Когда Мэри Энн впервые приехала в Западную Вирджинию к бабушке, то немного испугалась высокой статной негритянки, которая называла бабулю миссис Биллингам, а ее саму — мисс Мэри Энн. Все это слишком напоминало атмосферу «Унесенных ветром» и немного смущало. С тех пор она хорошо узнала Люсиль, познакомилась с ее семьей, живущей неподалеку, в Холдене, встречалась с ее сыном-механиком, специалистом по автомобилям «порше». Но ей никак не удавалось убедить Люсиль отказаться от приставки «мисс» перед своим именем.
А вот бабуля и не думала уговаривать Люсиль называть ее Жаклин.
Мэри Энн поднялась к себе наверх за ключами от машины и сумочкой. Правда, первый визит можно сделать пешком — Дэвид Курье жил рядом, за углом.
К несчастью, свернув в соседний переулок, Мэри Энн увидела, что на веранде у Грэхема Корбета сидит Дэвид Курье и потягивает с ним коктейль. Что за черт!
Дэвид Курье не мог не догадаться, что она приходила к его бывшей жене за приворотным зельем. Что, если он рассказал Грэхему? Мэри Энн собралась уже повернуть назад, надеясь ускользнуть незамеченной, чтобы не вызвать в памяти доктора глупое событие, но ее громко окликнул Грэхем:
— Мэри Энн!
Она угодила в самое пекло. Неужели Дэвид Курье упомянул об этом проклятом снадобье? Если да, Мэри Энн просто станет все отрицать. Она, в конце концов, может сказать, что снадобье было куплено для Камерон — ведь идея и правда принадлежала Камерон.
— Привет, Грэхем, — отозвалась она небрежно.
Ей еще не довелось обсудить с ним предложение Джонатана по поводу участия в его передаче. Может, сейчас он как раз и хочет поговорить об этом? Но Мэри Энн, поднявшись по ступенькам веранды, обратилась к Дэвиду Курье:
— Доктор Курье, это вас я искала. Я пишу очерк об истории родовспоможения в Логане — в связи со столетием первых больничных родов.
— Да, тема любопытная, — отозвался акушер, голубые глаза которого немедленно живо заблестели.
«Все в порядке, — решила Мэри Энн. — Он разумный человек и, конечно, полагает, что приворотные средства — чистой воды чушь. Стоит на моих позициях».
— И какова главная идея очерка? — поинтересовался он.
— Мне кажется, интересно будет поговорить о больничных родах и родах на дому и обсудить тот факт, что в Логане до сих пор имеют место и те и другие. Но когда я что-то пишу, то сначала сама не знаю, что именно хочу сказать, пока не соберу несколько историй и хорошенько над ними не подущаю. Вообще-то эта мысль пришла ко мне буквально пятнадцать минут назад. — Мэри Энн понимала, что инициатива задавать вопросы принадлежит ей. — Например, можно было бы начать с рождения ваших собственных детей. Вы были женаты на акушерке, которая принимает роды на дому.
— Да, и мне пришлось дать Кларе успокоительное, чтобы отвезти ее в роддом, — она была убеждена, что с ней там произойдет что-то страшное. Но все ее роды обошлись без осложнений, и я сам их принимал.
— А на дому вам приходилось принимать роды?
— Всего несколько раз, и случая два из них были тяжелыми. Как-то я принял ребенка прямо во время рок-концерта, помнится, в середине семидесятых.
Грэхем выдвинул ей стул, и она машинально села, пробормотав «спасибо», даже не глядя в его сторону. Она вся была поглощена своим интервью, и ему представилась возможность хорошенько ее рассмотреть. Пожалуй, Хейл не зря сомневается, согласится ли Мэри Энн с его идеей. У нее очень странные представления о том, что пристало журналисту, а что нет.
— А как поживают ваши родители? — спросил Дэвид. — Я вчера смотрел один из старых фильмов с вашим отцом.
Грэхем моргнул.
— А кто ваш папенька, Мэри Энн?
— Джон Клайв Дрю, — ответил Дэвид.
— Что, правда? — воскликнул Грэхем.
Мэри Энн небрежно кивнула и снова свернула беседу на родовспоможение, спросив доктора, помнит ли он, как принимал первые в своей жизни роды. Грэхем рассматривал ее лицо, ища в нем черты сходства с обликом актера, который снискал популярность, сыграв в дневном сериале. Потом Джон Клайв Дрю поочередно играл то злодеев, то сыщиков в телевизионных детективах, после чего попал на большой экран, где на короткое время вознесся на вершину славы. Грэхем припомнил, что он вроде бы еще увлекался автомобильными гонками, а также записал несколько альбомов народных песен. Человек захватил себе место под солнцем, но известность приобрел все же скорее благодаря своей бурной личной жизни, чем творчеству. Где-то Грэхему попадалась фотография — Джон Клайв на празднике в Майами, девицы разрисовывают ему обнаженную грудь губной помадой, а он улыбается с откровенным сладострастием. Сколько лет, интересно, было в то время Мэри Энн? Грэхем не знал точно возраста артиста. Еще он вспомнил случай легендарной пьяной гонки на автомобилях через несколько штатов, окончившейся тем, что Джон Клайв съехал с пирса и едва успел выпрыгнуть из машины, которая рухнула в воду. И еще он поджег какой-то бар, после того как решил, что его там оскорбили. А его многочисленные скандальные связи с актрисами! И все эти похождения неизменно заканчивались публичными извинениями и церковным покаянием Джона Клайва. Одной из сторон его имиджа была защита религии, и всем необходимо было знать, что он — человек богобоязненный. Да уж, Джон Клайв Дрю был плохим мальчиком по призванию. Был и есть. Ясно, что Мэри Энн не слишком расположена говорить о нем. Но Грэхем не смог удержаться:
