настолько темными, что казались черными. Весь его вид говорил, что от него не стоит ждать ничего хорошего. В одной руке он держал винтовку, которую накинул на плечо. На лице Анны был написан ужас.
— Отстань от нее, — твердо сказала я.
— Знаешь, с кем ты говоришь? — бросил он мне.
— А мне плевать. Отпусти ее.
Он направил дуло винтовки на Анну. Я достала из-за пояса брюк пистолет, сняла с предохранителя и выстрелила три раза. Все это я сделала настолько быстро, просто на автомате, что не сразу поняла, что натворила. Мужчина повалился на землю.
— Маленькая мразь, — он схватился за раны на животе. Из его рта пошла кровь. — Сдохни, долбанная сука, — его рука потянулась к его оружию, которое упало рядом, но остановилось всего в нескольких сантиметрах. — Паскуда, — он перевернулся на спину и через считанные секунды перестал шевелиться.
Анна с ужасом смотрела на меня. Я смотрела то на нее, то на труп мужчины. Мое тело оцепенело, я будто приросла к земле. Анна продолжала молча таращиться на меня. Она боялась меня?
Я кое-как заставила себя сдвинуться с места, и ушла прочь, не имея ни малейшего понятия, куда я иду.
Я убила человека. Точнее спасла жизнь одного, но ценой жизни второго. Один поступок совсем не оправдывал другого. Я совсем не жалела того человека, дело было вовсе не в этом. Я стала убийцей.
Родители говорили, что больше всего хотят того, чтобы мы с Филом никогда не узнали войны. Но они знали, что это неизбежно, поэтому нас к нему готовили.
“Убийство человека — крайность. Это грех, раскалывающий и извращающий душу. Однако нужно признать: придет время сделать этот непростой выбор, нажать на курок. Я ни в коем случае не говорю, что этот выбор правильный. Но, к сожалению, если вы хотите выжить, он будет единственным. Что я могу вам сказать? Будет трудно, потому что я знаю, что вы хорошие люди, знающие, что такое человечность и сожаление. Поэтому вместо того, чтобы терзать себя, подумайте о том, сколько жизней вы этим спасете”, — рассказывал нам отец. Мне хотелось верить в его слова, но они никак не утешали. Кровь на моих руках уже ничем не отмоешь.
Все произошедшее легло на мои хрупкие плечи тяжелым грузом и тянуло меня ко дну. Я умру здесь, умру никем, и никто об этом не узнает. Никто не будет искать, потому что я никому не нужна. Даже мысли о брате не спасали меня. Вся моя авантюра казалась бессмысленной, недостижимой затеей. Я просто оттягивала неизбежное: меня нашли бы дома или в любом другом месте и итог был бы один — смерть. А ведь мне всего восемнадцать лет.
О чем мечтают девушки в моем возрасте? Наверно, о любви. А что я о ней знаю? Ничего. Мой единственный мужчина оказался тираном и причиной моей боли. Физической боли. Я снова ненавидела его, желание придушить его вернулось в десятикратном размере. Подонок, убежденный в том, что я должна лежать у его ног, повинуясь всем его приказам. Если бы в нем было что-то человечное, он бы меня уже отпустил. Почему я так быстро сдалась ему? Дело ведь было только в страхе?
Время тянулось неимоверно долго. Я не знала, день сейчас или ночь. По ощущениям, я находилась здесь уже больше суток, но я не была уверена. Было душно, вспотевшая кожа неприятно прилипала друг к другу. Мне хотелось пить.
Я засыпала и просыпалась вновь, не понимая, что сон, а что реальность. Я могла продержаться так около недели, но какая это будет неделя.
“Голодная смерть — это мучительно и долго”.
— Что ж, ты был прав, ублюдок.
Я привстала и начала барабанить дверь, но никто не приходил. За все время я вообще ничего не слышала. Были ли здесь вообще люди?
— Откройте! Выпустите меня!
Безысходность положения лишала меня всяких сил. Я скользнула вниз и вновь легла на пол.
— Пожалуйста, выпустите меня, — по щекам покатились слезы. Я потянулась коленями к груди и обхватила их руками. Тишину нарушали только мои всхлипы.
Кажется, я снова уснула. Мне снился чудной сон. Была ночь и кромешная тьма. Я лежала на каких-то камнях и чувствовала приближение неизбежного. Ко мне кто-то подошел сзади и схватил костлявой рукой за горло. Это была Смерть. Я чувствовала всем телом прохладу, исходящую от нее.
— Еще жива, — сказала она непонятным тоном. Это был вопрос или утверждение?
Прогремел гром и послышались голоса.
— Пусть полежит еще денек, ничего не будет.
— Почему вообще ее до сих пор не убили?
— Кто-то завел себе любимчика и не собирается делиться со своей игрушкой.
— Думаешь?
— Нет, просто из нее получилась настолько ужасная шлюха, что в день к ней приходил только один человек.
— Получается, тех двух привезли для остальных?
— Ага.
Голоса стихи. Земля подо мной задрожала и я начала падать в пустоту.
Глава 9
— София, ты меня слышишь?
Я открываю глаза. Рядом со мной на полу сидит девушка, которая приходила осматривать меня во второй вечер пребывания здесь. Она выглядела встревоженной. От яркого света, который заходил из коридора, болели глаза.
— На выпей, — она подносит горлышко бутылки к моим губам. Я потянулась к ней руками и обнаружила, что наручников уже не было. Я с дикой жадностью поглощала каждую каплю и опустошила всю бутылку за несколько секунд.
— Давай одевайся, — она протянула мне мою одежду.
Я с трудом села. Все эти дни я почти не двигалась, поэтому тело меня слабо слушалось. Девушка помогла мне одеться.
— Идти можешь?
Я отрицательно покачала головой.
— Я тебе помогу.
Она потянула меня вверх за руки и мы вышли из моей клетки в коридор и я с удивлением обнаружила, что моя комната находится совсем рядом. Мы направились туда. Идти было нелегко, я чувствовала себя такой слабой. Наверно сейчас мое внутреннее состояние полностью отражалось на моем внешнем виде.
Девушка помогла добраться мне до кровати и сесть.
— София, скажи
