Мэгги скользнула в нежно-голубую шелковую ночную рубашку и неуверенно разглядывала себя в одном из многочисленных зеркал ванной. Она не знала, что делать в таких случаях: то ли подкраситься, то ли оставить лицо без косметики, свежим после душа? А как быть с волосами? Она посмотрела на черные пряди, выбившиеся из пучка волос, вытащила шпильки. Длинные волосы упали ей на плечи. Мэгги медленно начала расчесывать их. Заколоть их или оставить свободно лежащими? Она потрогала пальцами шелковистую массу. Надо полагать, что мужчинам нравятся длинные распущенные волосы. Но не все мужчины похожи друг на друга. И сейчас она подумала о том, не имели ли большинство из подружек Джеймса короткую завивку? Она вздохнула, продолжая расчесывать абсолютно прямые волосы.
По крайней мере, духи безусловно необходимы, решила она, обильно смазывая пульсирующие точки.
Взволнованно расправила она тонкие кружева ночной рубашки, пытаясь решить, что делать дальше. Ждет ли ее Джеймс в гостиной? И если ждет, то что же ей сказать? Ладно, вперед. Ты готова начать любовную связь?
Трудно. Она никогда бы не смогла вынести глупости этой ситуации. Она бы покраснела, запнулась и умерла от смущения. Ей исполнилось двадцать пять лет, но в сексуальном отношении она была застенчива, как шестнадцатилетняя.
Мэгги открыла дверь, надеясь, что Джеймс окажется в спальне, таким образом, ей не пришлось бы проявлять инициативу. К несчастью, его не было, и она тихо пробежала через комнату в открытую дверь и заглянула в холл. Ничего не было видно в тусклом свете. И не слышно ни звука.
Возможно, она бы просто бросилась в постель и предоставила следующий шаг Джеймсу. Но она подумала, что, может быть, он тоже хочет принять душ? Видение его уставшего лица пронеслось в ее памяти, придав ей смелости. Она не могла дальше заставлять его ждать.
Собравшись с духом, Мэгги неуверенно вошла в холл и двинулась в направлении кухни. Кухня была пустой. Скрипя зубами, она отправилась через громадное пространство гостиной, покрытое белым ковром, едва не споткнувшись, когда внезапно заметила Джеймса.
Он вытянулся на одном из огромных диванов, черты его лица смягчились во сне.
Какую-то секунду она пристально смотрела на него, не веря своим глазам. Чувство обиды охватило ее. Она почти час завязывала себя в узел, а он все это время крепко спал! Печальная улыбка тронула ее губы, юмор ситуации поразил ее. Повернувшись, она пошла в спальню за одеялом, чтобы прикрыть его. Завтра, достаточно скоро, начнется их связь, подумала она, и уже возникло смешанное чувство разочарования и облегчения.
Неуловимый запах крема после бритья проникал в сознание Мэгги, развеивая облака сновидений. Ее расслабленное тело автоматически прореагировало на запах, разомлев от желания.
– Джеймс? – Его имя сорвалось с губ вместе с мечтательным вздохом, и она потянулась, лежа на шелковых простынях.
Его губы – близ ее губ, и вся она в нежной мольбе наслаждалась их прикосновением. Но едва смогла она прийти в себя и обрести дар речи, все кончилось, и она протестующе забормотала, не в силах смириться с потерей.
– Просыпайся, Мэгги! – голос Джеймса заставил ее пробудиться.– Уже семь часов, а я хочу уйти в восемь.
– Что? – заморгала Мэгги, находясь между исполненной наслаждения мечтой и олицетворяемой голосом Джеймса реальностью. Это не было сном, отметила она в некотором смущении. Она же на самом деле ощущала запах крема после бритья, которым пользовался Джеймс, и короткое прикосновение его губ. Слишком уж короткое, с сожалением подумала она, глядя на него неодобрительно и нерешительно одновременно, прилагая все усилия к тому, чтобы ее полусонное сознание обрело привычную работоспособность.
Почему же Джеймс сидит у нее на кровати с чашкой дымящегося кофе? Она механически протянула руку, чтобы взять чашку. Нет, это была не ее постель, это была их с Джеймсом постель, хотя всего ее предполагаемого обаяния не хватило на то, чтобы удержать Джеймса от сна на диване прошлой ночью.
Досадный вопрос вернулся с ужасающей ясностью. Что, он уже отказался от своего предложения? Она внимательно вглядывалась в склоненное над ней лицо, пытаясь постичь ход мыслей Джеймса. Выглядел он в точности так же, как и всегда. Он совершенно не был похож на человека, объятого всесокрушающей страстью. Она беззвучно вздохнула и сделала маленький глоток горячего кофе. У Мэгги перехватило дыхание от этой горечи.
– Зачем ты это сделал? – спросила она, обескураженно сморщив нос.
– Единственное, что я нашел здесь на кухне, был быстрорастворимый кофе, а этикетка с инструкцией с банки оторвана. Ну, я и угадал.
– Ладно, угадал ты неправильно.– Она взяла чайную ложку и стала исследовать ее.
– Что ты делаешь?
– Смотрю, не исчезло ли серебряное покрытие. Это вещество – сильнейший пятновыводитель.
– Ну и ну. А мне стоило огромного труда сварить тебе чашку кофе.
– И сколько же времени ты раздумывал, как открывают и закрывают газовую горелку? – поинтересовалась она.
– Ух ты? – нахмурил брови Джеймс.– Ты имеешь в виду, что горелка не отключается автоматически, когда убирают чайник?
– Совершенно верно, Джеймс,– покорно ответила Мэгги.– Я слышала о мужчинах, совершенно беспомощных на кухне, но это не смешно. Ты когда-нибудь раньше варил себе кофе?
– Разумеется. В кофейнике, как все цивилизованные люди. У Джонсона есть один. Или даже, думаю, не один, если поискать на кухне.
– Я сомневаюсь, что его коллегам нужно их больше,– резонно возразила Мэгги.
– Да, пожалуй.– Джеймс взглянул на часы.– Уже довольно поздно, а у нас масса дел. Одевайся. И потеплее,– добавил он.– Мы проведем вне дома значительную часть дня.
– Хорошо,– Мэгги заставила себя сесть, только теперь осознав, что у нее не хватает смелости встать с постели и оказаться прямо напротив него – под тонким покровом из шелка и кружев. Груди ее были прикрыты одеялом. Мысленно она ругала себя за трусость, которую, казалось, совершенно невозможно обуздать. Она знала, что не было оснований прятаться. Она очень хороша. К несчастью, понимание этого не в состоянии было совершенно изгнать отголоски представлений, выработавшихся за многие годы.
Отчаяние вызывало шок. Мэгги хотелось избавиться от парализовавших ее страхов. Уж лучше бы Джеймс вел себя, подобно супругу викторианской эпохи, позволив ей раздеваться в собственной спальне. Украдкой она быстро взглянула на него, чтобы выяснить, следит ли он за ней. В глазах его светилось чувство, которому не было названия.
– Мэгги? – Он поставил кофейную чашку на столик рядом с кроватью и взял ее за руку, успокаивая.– Ты боишься меня? – Голос его был неожиданно нежен.
