— Нева — спокойная лошадь!
Они уже кричали друг на друга.
— Ты со всеми гостями так разговариваешь? — поинтересовалась София. У нее кровь кипела, и она чувствовала себя превосходно, выплескивая все негативные эмоции, которые у нее накопились.
— Замолчи! Хватит! — заорал Томас.
Он схватил ее за руки и… поцеловал.
Как только его губы прикоснулись к ней, боль утихла. Страсть овладела Софией. Ей еще не приходилось испытывать ничего подобного. Она вцепилась в майку Томаса. Он крепко обнимал ее, и она желала только одного — чтобы это продолжалось как можно дольше.
Именно этого ей и не хватало. Страсти. Остроты ощущений. Какая-то неведомая сила обрушилась на нее, словно ураган.
София дрожала, и Томас, почувствовав это, отпустил ее. Его губы так и манили. От нахлынувших на нее эмоций девушке хотелось расплакаться. Как этому незнакомцу удалось понять, что именно ей нужно? Как он догадался, что ей не хватает нежности?
— Ты еще злишься на меня? — робко спросила она, не сводя глаз с его губ.
У него потрясающие губы. Мягкие, когда они должны быть мягкими, и твердые, если нужно.
— Да, — выдохнул Томас. — А ты?
— Нет.
— Почему?
— Потому что я устала злиться.
— Извини, что накричал. Ты напугала меня, София!
— Я сама себя напугала.
Она все-таки решила посмотреть ему в глаза. Они были полны заботы, и на душе у нее стало тепло. В эту минуту все, что у нее было, — это Томас.
Она зашагали к дому. После поцелуя ноги Софии стали ватными, но она заставляла себя идти.
— Почему ты не предупредила, что не умеешь ездить верхом?
— Я не хотела, чтоб ты знал. После случая с пауком ты наверняка счел меня беспомощной, не способной справиться ни с чем, кроме сломанного ногтя… Но я не предполагала, что мы поедем так далеко.
Томас хихикнул:
— А вы очень упрямы, София Холлингсворт.
— Спасибо. Буду считать это комплиментом.
Он засмеялся, и она затрепетала. Это было очень необычное ощущение.
— Гид из меня никакой. Извини. Не стоило провоцировать тебя.
— Хватит себя винить. — Она остановилась и взяла его за руку. — Это все из-за ветра. И не забывай, я сама решила сюда приехать, потому что мне надо было понять, кто я и на что способна.
— И что же ты хотела доказать сегодня? — поинтересовался Томас, подняв бровь.
Они добрались до дома, и София в нерешительности остановилась у двери.
Действительно, что она хотела доказать? Может быть, мечтала привлечь его внимание? Она глубоко вздохнула:
— Хотела доказать, что мне нужна горячая ванна и бокал вина.
— Ну, у нас тут все это найдется. — Томас помедлил. — Ты уверена, что с тобой все в порядке? Я могу пригласить врача.
Он положил руку ей на плечо. София еле сдержалась, чтобы не наброситься на него. Она умела подавлять свои желания, но искушение было слишком велико. Одно лишь прикосновение Томаса заставило ее задуматься о том, не пригласить ли его к себе. Может, он еще раз ее поцелует… Или лучше отложить удовольствие?
— Конечно, все в порядке, спасибо, — наконец сказала София.
Она не хотела, чтобы Томас уходил. Она хотела видеть его улыбку, чувствовать на себе его взгляд. Она жаждала поцелуя, мечтала вновь ощутить вкус его губ. Ради этого можно отказаться от ванны.
— В таком случае увидимся позже, — бросил Томас. — Мне нужно заняться лошадьми.
— Я никуда не тороплюсь, — заметила София.
Во всяком случае, на этой неделе. А на следующей, увы, ее ждет самолет, улетающий в Канаду.
— Что ты делаешь? — спросил Томас, войдя в кухню.
Он провел много времени в конюшне, избегая встречи с Софией. Ему нужно было прийти в себя. Но это не помогло. Томас перечистил все, что только можно, а вкус и запах Софии не исчезли. Чтобы оттянуть встречу, он принял душ. Только после этого он отправился в кухню, решив перекусить, и уж никак не ожидал застать ее там.
— Готовлю ужин, — ответила она. — Ты занят, а мне нечего было делать, вот я и решила… — София повернулась к нему, вытирая руки полотенцем. — Я не знаю, что ты предпочитаешь, но, надеюсь, тебе понравится.
Томас сделал шаг навстречу, аромат Софии окутал его. После тяжелого дня она, казалось бы, должна вымотаться. Однако девушка выглядела словно картинка с обложки глянцевого журнала. На ней было элегантное платьице, выгодно подчеркивающее фигуру. Волосы были собраны в аккуратный пучок, в ушах красовались серебряные серьги с аметистами. На ногах были красивые трехцветные (розовый цвет соседствовал с ярко-зеленым и бирюзовым) босоножки на низком каблуке. Довольно кричащее сочетание, но на Софии они смотрелись гармонично. Томас узнал в ней прежнюю Софию и немного успокоился. В этой ситуации ему будет намного проще сохранять дистанцию.
Но он скучал по тому, как забавно она выглядела в его комбинезоне…
— Тебе не нужно было ничего готовить, — сказал он.
— Ты же говорил, что каждый должен принимать участие в жизни ранчо. Вчера я от всего увиливала. Ванна меня освежила, к тому же я очень проголодалась после сегодняшней прогулки.
Она посмотрела на Томаса и улыбнулась так, что у него дух захватило. Его тянуло к Софии. И он ничего не мог с собой поделать. Ничего. Всего несколько дней — и она уедет. И все станет на свои места.
— Как твое бедро? — спросил Томас, игнорируя бешеный ритм сердца.
София достала из холодильника мясо, сыр и овощи. Она разложила их так красиво, что простая тарелка стала похожа на произведение искусства.
— Болит. Но ванна с ароматическими солями помогла. Надо будет поблагодарить Марию. Это очень мило. — София положила на тарелку помидоры. — Осталось лишь нарезать хлеб.
— Я сам. Ты лучше присядь.
Томас почувствовал перемену в их отношениях. Появилось ощущение, будто они знают друг друга гораздо дольше, чем пару дней. К тому же они поцеловались. Интересно, привлекает ли он ее так же, как она его?
— Давай поужинаем на улице, — предложил Томас. — Я могу развести костер. Мы часто сидим у огня по вечерам.
— Звучит чудесно, — довольно холодно улыбнулась София.
Это встревожило Томаса, хотя должно было бы обрадовать. Он хотел сохранить дистанцию. Почему же он чувствует себя так странно?
После обеда он настоял на том, что сам помоет посуду, и отправил Софию отдыхать. Закончив дела, Томас пошел в гостиную. София уснула на диване, свернувшись калачиком.
Она выглядела так невинно! Босоножки стояли на полу, платье слегка задралось, обнажая шелковистую кожу. Аккуратно, чтобы не разбудить девушку, Томас расправил подол платья. Он не знал, как относиться к Софии. То она хрупка и нежна, то упряма как бык. Он был уверен, что к вечеру она раскиснет, однако София, невзирая на падение с лошади, выглядела и вела себя достойно. Это говорило о том, что у нее есть характер.
