– Это правда!
Она взяла его за руку, и они вместе поднялись к ней в комнату. Анабелла в недоумении огляделась вокруг.
– Где они?
– О чем ты? – устало спросил Лусио.
– Вещи ребенка.
– Я никогда не видел здесь детских вещей.
Ана принялась тереть виски. Голова болела, но это не имело значения. Она знала, что существует голубая коробка с бумагами, с информацией. Светло-голубая коробка, почти как небо, перевязанная тонкими лентами.
– Голубая коробка от туфель. Должно быть, Мария куда-то ее убрала.
– Я не видел никакой голубой коробки.
– Ты ничего не знаешь! – воскликнула она со слезами на глазах.
– Ты тоже.
Они оба яростно смотрели друг на друга, тяжело дыша. В эту минуту она его ненавидела. Лусио был такой высокомерный, уверенный в своей правоте.
Но ведь он ничего не хочет слышать!
– Так чего же я не знаю? – спросила она.
– Прошло много времени.
– Конечно.
– Слишком много времени.
Ее сердце заколотилось. В ярости она сжала кулаки, впившись ногтями в ладони.
– Сколько?
– Пять лет.
У Аны подкосились ноги. Если бы Лусио не бросился к ней, она бы упала, но он поймал ее и удержал.
Несмотря на ее бурные протесты, он взял ее на руки, отнес на кровать и тут же схватил трубку телефона.
– Ты же не будешь звонить доктору, – услышал он ее голос. – Ты напрасно его побеспокоишь. Я…
– Да, Стивен, она упала в обморок прямо на моих глазах, – прокричал в трубку Лусио, не обращая внимания на ее слова.
– Я не падала в обморок! Это был не обморок! – закричала Ана, стараясь заглушить его. – Я просто потеряла равновесие.
Лусио яростно взглянул на нее.
– Прекрати! – воскликнула она, пытаясь вырвать у него трубку. – Здесь не ты командуешь!
– Замолчи, черт возьми! – взорвался Лусио и снова обратился к доктору:
– Да, она медленно приходит в себя. Нет, она в сознании.
– Со мной все в порядке, – продолжала настаивать Ана.
Лусио указал на подушки.
– Ложись.
Он смеется над ней? Она снова попыталась вырвать у него трубку.
– Я не больна, у меня был шок. Я до сих пор в шоке. Дай мне трубку! – С большим трудом она выхватила трубку у Лусио из рук. – Привет, Стивен, да, все в порядке. Я просто потеряла равновесие и упала. Я не теряла сознание. Ничего серьезного.
Скажите моему мужу… – она осеклась, в ужасе глядя на Лусио. У нее сильно забилось сердце, и она облизнула сухие губы. – Скажите моему… мужу… что я в порядке.
Она передала трубку Лусио и легла на кровать.
Она была замужем за Лусио!
Откуда она об этом узнала? Как вспомнила?
Замужем за Лусио. Когда? Как? Где? Невероятно, но он сказал, что прошло пять лет…
Этого не может быть.
Она слышала, как Лусио попрощался с доктором и повесил трубку. На минуту в комнате воцарилось молчание.
– Ты вспомнила, – наконец сказал Лусио.
Она молчала, чувствуя себя совершенно опустошенной. Как будто осенний ветер сдул ее мысли, словно листья с деревьев.
– Если прошло уже пять лет… – Она замолчала и закусила нижнюю губу.
Пять лет. Из этих пяти лет она не помнила ничего, кроме того, что Лусио ее муж.
– Тебе почти двадцать три года, – спокойно продолжал он.
Ана была рада, что в комнате темно. Она чувствовала себя круглой идиоткой, и ей было мучительно больно осознавать это.
Лусио подошел к столу и включил ночник.
Яркий свет ослепил ее, и Ана повернула голову в сторону. Она ничего не хотела видеть, ничего не хотела обсуждать.
– Это может немного подождать? Мне нужно время.
– Нам надо поговорить.
– Нет, – она ударила кулаками по коленям. – Не сейчас.
– Ты хотела поговорить раньше. Ты заставила меня остаться.
– Это было раньше! – закричала она. – Тогда я думала… я думала…
– Что ты тогда думала, милая? – мягко спросил он.
Моя жена. Моя женщина.
Глаза Аны горели, но слез больше не было. Она жутко нервничала, ей было жарко и холодно одновременно. Она была замужем за Лусио уже несколько лет… Это невероятно!
Лусио подошел к ее кровати. Он чувствовал, что она напряжена.
Анабелла обняла руками колени. Странно было сознавать, что земля вертится, все вокруг меняется – все, кроме его физического влечения к ней.
С тех пор как он увидел ее в первый раз, Лусио постоянно влекло к ней. Его восприятие Анабеллы было сродни тому чувству, которое испытываешь в дикую жару и ледяной холод, или когда вам на голову падает камень.
Когда они поссорились в первый раз, она действительно бросила в него камень. У нее были сильные руки, и она была меткая. Камень ударил его по затылку, у него потекла кровь.
Малышка. Такая вспыльчивая. Но именно такой она ему и нравилась.
– Чему ты улыбаешься? – спросила она, вставая на колени на кровати.
– Ты заставляешь меня улыбаться.
Он вдруг почувствовал бессильную злобу на судьбу. Как такое могло случиться? Почему произошла эта трагедия?
Они были созданы друг для друга. Они должны были быть вместе. Почему она развелась с ним? Почему захотела расстаться?
– По крайней мере раньше ты любила меня смешить.
Она подняла голову и взглянула на него. Ее красивые зеленые глаза светились как изумруды, и при взгляде на них у него заныло под ложечкой.
– Тебе нравилось играть на моих нервах и нервах близких тебе людей, – продолжал он. – Ты была такой упрямой. Ты здорово заставила понервничать всю семью, особенно Данте. Он всегда очень беспокоился за тебя.
Она ничего не ответила, и Лусио подумал, что в мыслях она где-то далеко, как это уже было однажды после несчастного случая, когда она не могла сосредоточиться ни на чем дольше, чем на пару минут.
– Я не помню, – наконец сказала Анабелла.
– Я знаю.
Она наклонила голову, и ее блестящие черные волосы упали ей на лицо эбеновым водопадом.
– Я могу никогда не вспомнить…
Внутри у него все горело. Беспокойство, словно кислота, разъедало Лусио изнутри, заставляя его желудок гореть днем и ночью.
– Тогда мы начнем сначала.
Она с ужасом взглянула на него.
– Сначала?
– Да, сначала. – Лусио попытался улыбнуться и успокоиться. Взяв стул, он поставил его рядом с кроватью и сел. – Мы начнем все заново.
Анабелла не ответила. Она просто смотрела на него грустными глазами, поджав губы, на которых уже давно не играла улыбка.
Внезапно Анабелла почувствовала, что устала от этих разговоров. Она не хотела больше ничего слышать, ни о чем спрашивать. Ей нужно было время переварить то, что сказал Лусио, время, чтобы справиться с чувствами.
– Уже поздно, – сказала она, видя, что за окном стемнело. Ей хотелось плакать, но она не знала почему. Она должна радоваться, что она замужем за Лусио. Ей всегда хотелось быть его женой. Почему же она не радуется? Почему не чувствует облегчения?
