Хочется спросить, где сейчас его собственная супруга, но я сдерживаюсь.
— Верные мысли, — кивает Илья, хотя только слепой не заметил бы, что он весь перекосился.
Мне становится его жаль. Почему он должен выступать в этом цирке, только чтобы сохранить должность? Деньги и статус — это, конечно, важно, но не ценой же собственного достоинства!
В школе было так же, с горечью понимаю я. Он делал так, как говорили, потому что боялся последствий.
После трапезы нам показывают еще зеленый задний двор с дизайнерскими кустами, яркими клумбами и роскошной деревянной беседкой. Илья с боссом идут впереди, мы с Костей оказываемся сзади.
— Маша, это… — шмыгает носом Костя. — Между нами ведь нет недопониманий?
— Все в порядке, — искренне отвечаю я, потому что это правда.
Удивительно, но меня не так сильно задел его комментарий на свадьбе, как, по идее, должен был бы. Я почти мгновенно забыла о случившемся, переключившись на Даниила. Возможно, Соколов прав, и у меня действительно характер сильнее, чем я думаю.
— Это не мое дело, конечно, — говорит Костя, — но с тем парнем тебе повезло. Щека у меня потом болела еще неделю, но скажу, что за дело. А почему ты на свадьбе была без жениха?
Я сглатываю.
— Илья был занят.
— Ясно. Вообще какой маленький мир, да?
— Очень, — соглашаюсь я.
Еще через полчаса мы поехали обратно. Попрощавшись, босс Ильи вручил нам здоровую корзину с сырами, как он выразился, «собственного производства». Нефтяной бизнес и сыроварня — что еще нужно для счастья?
— Спасибо, ты меня очень выручила сегодня, — говорит Илья вполне искренне.
Мгновение я колеблюсь, но затем все же говорю:
— Илья, зачем тебе это? Я понимаю, что такое любить свою работу. Но обманывать начальника, потому что он самодур?..
— А какие альтернативы? — спрашивает Макаров. — Я могу уйти и потерять должность, к которой шел много лет. И эта работа мне нравится, я чувствую себя на своем месте.
— Но зачем платить такую цену? — не унимаюсь я. — Понимаю, это не мое дело, я просто пытаюсь понять. Подобные обманы никогда ничем хорошим не заканчиваются. Рано или поздно твой баклажан все узнает, и ты будешь выглядеть перед ним, мягко скажем, неловко. К чему этот театр?
Илья выглядит немного огорошенным, но лица не теряет.
— И как часто тебе потребуются мои услуги? Будешь пользоваться ими до конца жизни? А когда встретишь кого-то, кого ты полюбишь? А когда я встречу?
— Ты про Соколова? — хмыкает Макаров.
— Боже мой, взрослые мужики, а ведете себя как дети. Это когда-нибудь проходит?
— Что? — не понимает Илья.
— Первобытно-пещерное состояние.
Илья не глядя что-то нажимает на экране навигатора и отвечает:
— Ты всегда была лучше меня, Маша.
— Я не про это, — отмахиваюсь я.
— А я про это. — Илья пропускает машину из соседнего ряда. — Ты вечно знаешь, что делать. И всегда за правду.
Я кладу руку ему на плечо.
— Хотелось бы мне, чтобы это было так.
Когда я выхожу из лифта, то замираю. Сердце стучит часто-часто. Я сошла с ума, я точно съехала с катушек. Теперь голос Соколова мерещится мне в собственном подъезде!
Сворачиваю за угол и вижу картину. Даниил постелил себе перед моей дверью бесплатную районную газету и сидит на ней в позе султана, разговаривая при этом по телефону. На коленях — здоровый планшет, на экране которого двигаются буквы.
— Да, это три варианта, про которые мы с вами разговаривали. Я бы, признаться, поправил бы интерлиньяж. Верно, вот в этом месте. Но на это мне нужно было ваше согласие. Тогда я помечу и вышлю вам в понедельник новый вариант…
Я стою, прислонившись к стене и наблюдаю за прекрасной картиной под названием «собака ждет хозяина с работы».
Соколов наконец меня замечает, вскакивает на ноги и жестом показывает, что сейчас закончит. Затем он убирает телефон в карман и слегка мнется.
— Ждешь меня в коридоре на коврике? — усмехаюсь я.
— Как просила, — разводит руками Даниил. — У меня вообще-то спина затекла.
— Работаешь? Где Маша?
Я достаю из сумки ключи и принимаюсь открывать дверь.
— Да, надо было закончить кое-какие дела. Маша с моим отцом, они отправились в аквапарк.
— Без тебя? — Я приподнимаю брови и вхожу в квартиру.
Соколов безропотно следует за мной.
— Мои родители часто берут Машу к себе на выходные. Меня же выпихивают за дверь.
— Ага. И поэтому ты ждешь под моей?
Я снимаю туфли и выдыхаю. Все-таки каблуки — это прекрасно, но снять каблуки — ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Я приревновал, — признается Даниил и ставит свои ботинки рядом с моей обувью. — Понял, что не усну, если не скажу тебе об этом.
— Как будто это было непонятно.
Соколов взъерошивает себе волосы, но в зеркале смотрит не на свое отражение, а на мое. И от этого жаркого взгляда у меня тут же начинают гореть уши.
— Маш, у нас с тобой в школе не заладилось. Сейчас я понимаю: если бы был более честен, то никаких проблем бы не возникло.
— Поэтому ты теперь решил перегнуть в другую сторону и всегда быть максимально откровенным?
Я поворачиваюсь к нему лицом, и улыбка застывает у меня на губах. Даниил смотрит на меня отчаянным, полным мольбы взглядом, от которого не спрятаться и не скрыться.
— Я тут размышляла, как именно мне тебя наказать за проступки прошлого, — заявляю я, но почему-то хриплым шепотом.
— Да? — выдыхает Соколов и делает шаг вперед, сокращая и без того небольшое расстояние между нами. — Расскажи подробнее, я заинтригован.
Наше дыхание смешивается, и из головы разом вылетают все мысли.
— Думала начать с пыток, — неуверенно произношу я, пытаясь сосредоточиться на его глазах вместо губ.
— О, мне уже нравится. — Даниил кладет планшет на комод для обуви и опускает руки мне на талию. Собственнический жест, который только сильнее распаляет мой собственный огонь.
Мы уже собираемся поцеловаться, как кое-что важное приходит мне в голову.
— Стой. Мне нужно кое-что знать.
— Что? — спрашивает Даниил. По потемневшим глазам заметно, что он не слишком готов ждать.
— Мой школьный рюкзак.
— Что с твоим рюкзаком? — не понимает он.
Я вздыхаю.
— Мука в рюкзаке. Еще кто-то порвал мои тетради и разбросал их по мужскому туалету. Я всегда почему-то думала, что это ты.
Страсть исчезает с лица Соколова — выражение становится максимально серьезным.
— Конечно, это не я. Я бы никогда так с тобой не поступил. Эти уроды… Надо было врезать им еще раз.
— Ох, что же мне делать? — Я вновь касаюсь ладонью его теплой щеки — совсем как прошлой ночью. — Кажется, я зря ненавидела тебя всю свою жизнь.
— Не могу сказать о себе того же, — улыбается Соколов и подхватывает меня на руки.
Глава 12
Этот день знаменателен по нескольким причинам. Во-первых, Царек в кои-то веки приехала к намеченному времени и уже разложила весь свой арсенал косметики у меня на столе. Во-вторых, на небе, вопреки прогнозу, ни облачка. И, в-третьих, новости с утра максимально радовали.
— Прочитай еще раз, — прошу я Настю Рудакову, и та, по-видимому, решает, что с дураками спорить себе дороже.
Она прочищает горло и голосом диктора принимается зачитывать:
— Константин Рубинштейн получил два года условно за мошенничество по статье такой-то такой-то в суде таком-то Окского района нашей области. Сын владельца крупнейшей нефтегазовой компании в городе до этого имел хорошую репутацию и даже претендовал на место генерального директора на предприятии отца. Теперь этот пост займет Макаров Илья Николаевич, молодой преемник мультимиллионера Геннадия Шавловича Рубинштейна. Новому генеральному директору всего тридцать лет, и он является завидным холостяком, хотя на прошлой неделе его видели с некой Лидией Руденко. Но серьезные ли у них отношения? В этом нашему изданию еще предстоит убедиться.
