Флоренс глаз не могла отвести от него, в жизни ей не приходилось встречать более сексуального мужчины. Чувствуя, с какой силой ее тянет к нему, она мысленно приказала себе выключить эмоции, а вслух твердо сказала:
— Перестань испытывать на мне свое обаяние!
— Значит, я, по-твоему, обаятельный? — вкрадчиво спросил Джон и попытался подойти поближе к ней.
— Достаточно, что ты сам в этом уверен, — парировала Флоренс, пытаясь обойти Джона, который преграждал ей путь к стойлу.
— А почему у тебя синяки под глазами? — спросил он, оттесняя ее все дальше от стойла.
— Не спалось, — честно призналась она.
— Полагаю, думала обо мне?
— Вот уж нет! — возмущенно ответила Флоренс.
Джону удалось поймать ее двумя руками за талию, когда она попыталась проскользнуть к загородке стойла.
— А мне не спалось из-за тебя, — дрогнувшим голосом тихо сказал он. Обхватив ее тонкую талию одной рукой, он обвел пальцем ее губы. — Мне не повезло: стоило закрыть глаза, как ты снова оказывалась в моих объятиях и сна как не бывало.
Лучше бы он этого не говорил, подумала Флоренс, чувствуя, как в ней снова нарастает горячая волна желания.
— Сочувствую, — произнесла она, стараясь не выдать голосом своего состояния.
— И мне снова хотелось гладить тебя, целовать. — Говоря эти слова, Джон сопровождал их действиями.
Флоренс хватило выдержки отстранить Джона.
— И часто тебе удавалось добиться успеха у женщин таким способом?
— Действовало безотказно, — признался Джон и усмехнулся.
— Значит, ты встречал не тех женщин, — сухо сказала Флоренс.
— Каких только женщин у меня не было! — сказал Джон и, помолчав, добавил: — Но принципиальной разницы между ними я не заметил.
— Ручаюсь, такой, как я, у тебя еще не было, — зло сказала Флоренс.
— И в чем же твоя исключительность? — Джон снова привлек ее к себе.
— В том, что, если ты сию же минуту не оставишь меня в покое, получишь коленом в пах! — взорвалась Флоренс.
В ту же секунду Джон подхватил руками ее за ягодицы и поднял, прижимая к себе и придерживая за ноги.
— С тебя станется! — пробормотал он. — Но теперь я в безопасности.
— Это ты так думаешь! — воскликнула Флоренс. Откровенно первобытное домогательство пробудило в ней дремавший инстинкт. — Ну так получай! — Она обхватила его бедра ногами, словно наездница, притянула к себе его голову и лизнула в губы. Потом поцеловала так, что Джона мгновенно охватило желание. Ее руки нетерпеливо гладили его плечи, шею, спину.
Ему хотелось овладеть Флоренс, не сходя с места, но тут над ними нависла голова вороного жеребца. Только тебя не хватает, с досадой подумал Джон и быстро понес свою наездницу к сеновалу. Рухнув на сено, он подмял Флоренс под себя и взглянул на ее раскрасневшееся лицо, на яркие припухшие губы. Желание туманило ему голову, руки торопливо расстегивали на ней клетчатую рубашку, пока его взору не открылись упругие полушария груди в черном лифчике. Он оттянул, чуть не порвав, досадную преграду и припал губами к набухшему розовому соску. Флоренс стонала от наслаждения, пока он дразнил языком то левый, то правый сосок ее затвердевшей от желания груди. Добравшись руками до пояса его джинсов, она попыталась расстегнуть их…
— Нужно лучше чистить стойла, Уильям. Ты только взгляни, что здесь творится! А здесь? — донесся до них голос Дэвида.
Джон и Флоренс замерли. Как они могли не услышать скрипучего звука открывшихся ворот?! Сидя в глубине сеновала, они судорожно приводили себя в порядок.
— Что будем делать? — спросил Джон у Флоренс. — Здесь нет второго выхода?
— Есть, но нас увидят. Можно вылезти через люк, в который сваливают сено. Но лучше это сделать мне одной, — сказала Флоренс.
— Нет уж, лучше это сделать мне. Не могу же я показаться твоему отцу в полуодетом виде.
Времени на препирательства не оставалось, голоса мистера Мораниса и конюха раздавались все ближе. Они поднялись к скату крыши по большим брикетам спрессованного сена. Флоренс приподняла тяжелую крышку люка, образовалась довольно большая щель, в которой благополучно исчез Джон. Чтобы как-то оправдать свое пребывание на сеновале, Флоренс взяла охапку сена и появилась в проходе конюшне.
— Фло, с чего это тебе вздумалось самой кормить лошадей? У нас для этого есть работники, — сказал Дэвид, увидев дочь с большой охапкой сена.
— Доброе утро, папа. Хотела Дарлея покормить, он неспокойный сегодня был, когда я пришла к нему. Как ты себя чувствуешь, папочка? — попыталась Флоренс отвлечь внимание отца. — Ты сегодня слишком рано вышел из дома, утро довольно прохладное.
— По твоему лицу этого не скажешь, — заметил с довольной ухмылкой Моранис, любуясь дочерью. — Вон как щеки пылают! Неужели ты ворочала брикеты с сеном?! Уильям, позаботьтесь, чтобы мисс Моранис больше не пришлось заниматься в конюшне мужской работой, — сухо сказал он конюху.
— Папа, ты завтракал? — заботливо спросила Флоренс, стараясь поскорее увести отца. — Мама, наверное, уже стол накрыла.
Упоминание о жене, как всегда, безотказно подействовало на Дэвида.
— Ты права, Фло, утро выдалось прохладным, я не ожидал. Сейчас бы я от горячего завтрака не отказался. — И они вдвоем направились к дому.
Флоренс выросла на ферме, где ей с детства приходилось наблюдать, как спаривают лошадей, поэтому к сексуальным отношениям между мужчиной и женщиной она относилась довольно просто, рассматривая их как проявление инстинкта, заложенного в них природой. Шагая рядом с отцом, она без особого смущения вспоминала о том, что происходило у них с Джоном на сеновале. Ее не удивляло, что женщины легко шли на близость с ним. С такой сексуальной притягательностью в мужчинах ей сталкиваться еще не приходилось. Наверняка все бабы готовы были в ногах у него валяться, лишь бы он обратил на них внимание. Она сама испытала на себе силу его мощного мужского обаяния. Разве могла она устоять? Конечно, разумнее было бы использовать вечное оружие женщин — кокетство, которым Флоренс владела не хуже других девушек. Но наделенная цельным и прямым характером, она поступала так, как подсказывало ей сердце, хотя и понимала, что играет с огнем и, возможно, ей придется пожалеть о своем поведении в будущем. В конце концов, ничего между ними еще не произошло, так стоит ли думать об этом?
— О чем ты задумалась?
Вопрос, заданный отцом, оторвал Флоренс от мыслей о Джоне.
— О Дарлее, — ответила дочь и лукаво улыбнулась. — Хочу все-таки подготовить его к призовым состязаниям в конце лета.
