— Именно так я думаю. Результаты проведенного эксперимента оказались очень интересными, но на этом мы и остановимся.
Джон с любопытством вглядывался в лицо Флоренс, смотрел на ее припухшие от поцелуев губы.
— Ты и вправду сможешь забыть, что сейчас произошло между нами? — допытывался он.
— Смогу. А в чем, собственно, проблема? — спокойно спросила она.
— Я не верю тебе, — сказал Джон громче, чем хотел.
— Мистер Картерс! — Флоренс кокетливо опустила ресницы. — Неужели я огорчила вас? Поверьте, мне очень жаль, что так все получается. Я не сомневаюсь, что, если вас не остановить, вы сумели бы доказать мне, какой вы превосходный любовник. Но вы сами смогли остановиться. Как человек здравомыслящий, вы согласитесь со мной, что для нас обоих было бы лучше забыть о том, что произошло.
Джон ощущал растерянность и нараставшее в душе возмущение.
— Возможно, но…
— Никаких «но». Будем считать, что условие нашего пари я выполнила. Теперь ваша очередь, — невозмутимо и твердо заявила Флоренс.
— Фло, — чуть ли не с отчаянием в голосе снова обратился к ней Джон. — Неужели ты сможешь забыть, как таяла в моих объятиях, изнемогая от страсти?
— Право, Джон, вы не умеете достойно проигрывать, — снисходительно сказала Флоренс.
— Я?! — Джон был потрясен. — Я умею, только я редко проигрываю. Потому что, если я вступаю в игру, то всегда выхожу из нее победителем!
— Хватит кипятиться, мы всего лишь поцеловались, — попыталась успокоить его она.
Джон смутился. Не хватало еще, чтобы его утешали.
— Но это только начало, — пообещал он игриво, стараясь вернуть себе обычную самоуверенность. — Я бы пожелал тебе спокойной ночи, но уверен, что сны твои спокойными не будут. — Он отвернулся и, покинув сад, направился к своему коттеджу.
Флоренс ничего не сказала ему вслед, только пожала плечами. Она хорохорилась до самого последнего момента, но, когда высокая фигура Джона скрылась из глаз, ей пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться. Теперь уже пришлось утешать себя, приводя вполне разумные доводы. Еще неизвестно, кто он такой, этот Джон Картерс, и откуда взялся. Даже отец ничего толком не узнал о нем. Целоваться он, конечно, умеет. Да ведь он здесь ненадолго, на месяц или два, не больше. Она вздохнула, вспомнив объятия Джона, запах его тела… Интересно, надевает ли он на ночь пижаму? Дура безмозглая! — обругала она себя, когда обнаружила, что в саду стало уже совсем темно и прохладно. Она поежилась. Наверняка Джон давно спокойно спит, а она почему-то изводит себя мыслями о нем.
Флоренс тихо вошла в дом и на цыпочках поднялась к себе в спальню. Стоило ей закрыть глаза, как она снова оказывалась в объятиях Джона Картерса. Спасительный глубокий сон не приходил ей на помощь. Она проворочалась еще часа два, и только где-то под утро, когда небо в окне стало светлеть, ей удалось ненадолго заснуть. А в пять часов утра зазвонил будильник и заставил Флоренс подняться. Не раскрывая полностью глаз, она побрела в душ, чтобы окончательно проснуться. Вытираясь перед зеркалом, она заметила, что почти бессонная ночь не прошла для нее даром: глаза запали, под ними залегли темные полукружья. Ничего, горячий кофе мне сейчас поможет; главное, опередить родителей, решила Флоренс. В кухне, к счастью, еще никого не было. Съев кусок оставшегося с вечера яблочного пирога, который так понравился Джону, Флоренс запила его горячим кофе и в шесть часов выскользнула из дома. Чтобы не проходить под окнами коттеджа, она выбрала окружной путь к конюшням. Чуть приоткрыв скрипучие ворота конюшни, Флоренс вошла внутрь. Здесь пока никого не было, и она спокойно направилась к стойлу Дарлея, прислушиваясь к сонному дыханию спящих лошадей. Дарлей помещался в самом дальнем стойле, рядом с сеновалом. Она облокотилась на загородку и тихо сказала:
— Привет, мой мальчик. Как ты себя чувствуешь сегодня?
Вороной открыл глаза, похожие на два черных агата, медленно поднялся и подошел к загородке. Флоренс нежно погладила ему нос, ощущая на своем лице его теплое дыхание.
— Какой ты у меня красивый! — Она дала жеребцу время привыкнуть к ее присутствию. — Я знаю, ты умный и все понимаешь. — Она открыла калитку в загородке и вошла внутрь стойла. — Уверена, ты сегодня будешь послушным мальчиком и не станешь вести себя дурно.
— На твоем месте я бы не очень на это рассчитывал, — предостерег ее знакомый голос.
От неожиданности Флоренс ахнула и, резко обернувшись, ударилась о бок Дарлея. Жеребец дико заржал и метнулся в сторону.
— Черт! — воскликнул Джон, быстро открыл калитку и успел вытащить Флоренс из стойла, пока жеребец, беспокойно двигаясь в замкнутом пространстве, не размазал ее своим огромным телом по стенке. — Тебе надо быть с этим мальчиком более осторожной. — Он крепко прижал Флоренс к своей голой груди. Из одежды на нем были только джинсы.
— Единственный мальчик, кого мне надо здесь остерегаться, это ты, — сказала Флоренс, с удовольствием вдыхая запах его теплого со сна тела.
— Ты ведешь себя слишком легкомысленно с этим животным. Не забывай, что в нем около пятисот килограмм живого веса. Если бы он прижал тебя сейчас к стенке, а ты посмотри, как он мечется по стойлу, от тебя бы только мокрое место осталось!
Флоренс обернулась посмотреть на жеребца.
— Бедный малыш! Это ты его так напугал.
— По-моему, этой скотине очень хочется сейчас покусать кого-нибудь.
— Только не меня, а вот тобой он наверняка бы не отказался позавтракать. Дарлей у меня очень ревнивый мальчик.
— Я тоже. — Джон еще крепче прижал к себе Флоренс.
— По-моему, вы распускаете руки, молодой человек, — сказала ему Флоренс, — а я этого терпеть не могу.
— Это называется, распускать руки? — искренне удивился Джон.
— А что ты делаешь, по-твоему? — промурлыкала Флоренс, положив ладони на его грудь и тихонько поглаживая. Ей так хотелось этого!
— Я спасаю тебя, — сказал Джон и уткнулся лицом в ее волосы, чтобы вдохнуть их аромат.
— Я вас об этом не просила. — Флоренс была не в силах оторваться от его груди. — Если мне понадобятся ваши услуги, я непременно сообщу вам об этом.
— И какого рода услуги вам могут понадобиться, дорогая? — Джон самодовольно ухмыльнулся.
— Ты самовлюбленный павиан! — воскликнула Флоренс и, толкнув Джона ладонями в грудь, вырвалась из его объятий.
— Не надо делать резких движений, — напомнил ей он, — ты пугаешь Дарлея.
— Хватит! Я не намерена играть здесь с тобой в игры. Мне надо работать.
— Молодец! Мне нравятся целеустремленные деловые женщины. — Джон широко улыбнулся, в сумраке конюшни сверкнули его зубы.
