– Не думаю, что стоит занимать их все, – протянул он, – но почему бы нашей семье не заполнить хотя бы половину?
В особняке было десять спален. Неужели все так просто?
– Ты внесешь это в брачный контракт?
– Если ты настаиваешь, но, поверь, в этом нет необходимости. – Он прижал к ее ладони палехскую шкатулку. – Я не нарушу ни одно из своих обещаний.
– Пока это в твоих силах.
– Конечно. – Виктор, судя по всему, не видел препятствий своей силе и влиянию.
– И ты станешь настоящим отцом для наших детей, а не номинальным?
В памяти многих людей сохранились воспоминания об отчуждении между отцом и дочерью после смерти Хелены. Правда, это не касалось финансовых проблем, однако Джереми Арчер заставил Мэдди голодать эмоционально.
– Не могу гарантировать свое участие в каждой игре детской лиги или в забастовке, которую организуют твои дочери, но обещаю, что дети станут моим приоритетом.
– Мои дочери?!
– Мои будут слишком заняты бизнесом.
Мэдди рассмеялась вместе с ним, как и в давние времена, но быстро посерьезнела.
– Я не буду заставлять детей посвящать свою жизнь ИХА. Это должно быть их решение.
– Согласен. – У Вика явно не возникало сомнений в том, что его дети будут так же преданы ИХА, как он.
Кто знает? Мэдди и сама могла бы сделать карьеру в холдинге, если бы не сложные отношения с отцом.
– Стоит признать, что наши дети будут подвержены влиянию нас обоих, – продолжала она.
– Могло быть и хуже.
– Рада, что ты так считаешь.
Мэдди тронула его своей искренностью.
– Открой шкатулку, – предложил он.
– Ты закончил давать обещания?
– Любое другое будет повторять три уже данных.
– Три?
– Верность. Преданность. Семья.
Невыразимые эмоции сдавили горло девушки, но Вик был прав. Он пообещал то, что для нее было важнее всего, – пообещал построить с ней семью и все, что из этого следовало.
Она открыла крышку шкатулки, не в силах унять дрожь в пальцах.
Внутри на черном шелке лежали два кольца. Одно Мэдди узнала. Это было обручальное кольцо из трех перевитых ленточек желтого, белого и розового золота, инкрустированных бриллиантами.
Оно было красивое, но не вычурное. Идеально для нее. Рядом лежало кольцо из розового золота с бриллиантом, которое прекрасно сочеталось с обручальным, так что можно было носить сразу оба.
Мэдди не стала спрашивать, как Вик узнал, что розовое золото, известное также как русское золото, было ее любимым. Судя по всему, он все о ней знал, и это пугало. Он объединил традиции своей родины с ее предпочтениями. Да, Вик не любит ее, однако Мэдди так и не удалось найти ему замену.
– Великолепно! – воскликнула она.
– Как и женщина, для которой они предназначены.
– Как ты успел?
Такая работа не могла быть сделана за несколько часов.
Он взял ее за руки:
– Тебе придется принять тот факт, что мои планы на будущее включали тебя задолго до того, как ты стала рассматривать меня в качестве мужа.
– Сомневаюсь.
Мэдди рассматривала его в этом качестве с тех пор, как у нее появились первые мысли о разнице между мальчиками и девочками.
Даже когда она сама еще не поняла, что каждого мужчину сравнивает с Виктором Беком. Чертова Роми оказалась права.
Он покачал головой:
– Я был твоим школьным увлечением, но вряд ли ты вспоминала обо мне в течение шести лет.
Значит, ему не все известно.
– Роми всегда утверждала, что я сравниваю других мужчин с тобой, и они проигрывают.
– А что говорила ты?
– Я отрицала это.
Вик недоверчиво ухмыльнулся.
– Но позже я начала понимать, что она, скорее всего, права.
Ни у одного мужчины не было шансов. Тем более – у Перри.
Судя по выражению лица Вика, ее слова он воспринял как преувеличение.
– Я никогда не забывала тебя. – Слишком глубоко он засел в ее мыслях и в сердце.
Мэдди была уверена, что не может быть откровенной с мужчинами из-за дефицита доверия. Однако теперь девушке казалось, что мысли о Викторе Беке заставляли ее держать парней на расстоянии.
– Ты избегала меня, как чумы.
– Ты и сам вел себя не лучше.
– Да, около года. Мне не хватало нашей дружбы. Потом я решил, что прошло достаточно времени, и мы оба забыли об этом неловком инциденте.
Вик начал сближаться с ней, но Мэдди давала отпор, старательно избегая любой ситуации, в которой они могли бы остаться наедине. Она перестала появляться дома, если только этого не требовал отец, что происходило достаточно редко.
По меньшей мере два года Мэдди отклоняла все приглашения, которые могли спровоцировать встречу с Виком.
– Я была зла на тебя.
Тогда она чувствовала, что ее предали. Измена Перри ранила ее, отказ Вика – уничтожил.
– А сейчас?
Что он хочет услышать? Она перестала избегать его на благотворительных мероприятиях, когда окончила университет, но по-прежнему отказывалась от возможности возобновить дружбу.
– В двадцать четыре года мир кажется другим, чем в восемнадцать, – вздохнула Мэдди.
– Ты простишь меня?
Ему это было важно, и она сказала правду:
– Я простила тебя уже давно.
– Мне так не кажется.
Мэдди посмотрела на него:
– А ты простил меня?
– За поцелуй? – несколько сконфуженно поинтересовался Вик.
Для него это было необычно, и, если бы не значимость разговора, Мэдди воспользовалась бы этим, чтобы поддразнить его.
– За то, что я приняла твою доброту за нечто большее и сделала невозможной дружбу.
– Я никогда не держал на тебя зла. – Его тон говорил больше, чем слова.
– Ты считал, что должен был догадаться о моих чувствах сам?
– Я формулировал это иначе, но ты не ошиблась.
– Ты не всеведущ, Вик.
– Если бы я уделял тебе больше внимания, то смог бы мягко поправить тебя.
В этом Мэдди не была уверена. Она, как и отец, была очень упряма, и это выливалось в такое упорство при достижении цели, что отступить было практически невозможно.
– Если бы мы оставались друзьями, Перри никогда не вцепился бы в тебя.
– Тебе удалось бы предотвратить нашу с ним дружбу?
– Я предотвратил бы то, что он использовал тебя как персональный банк. И он знал бы, что есть люди, которые за тобой присматривают.
– Люди достаточно страшные, чтобы он отказался от распускания сплетен еще до встречи с репортером?
– Ты считаешь меня страшным?
– Для таких, как Перри? Определенно.
– Но не для тебя.
– Нет, Вик, меня ты не пугаешь.
– Отлично. – Он нахмурился. – Возможно, ты так не рисковала бы, если бы рядом был я.
– Ты преувеличиваешь свои возможности.
– А ты отрицаешь их?
– Мои поступки – не твоя вина и не твоя ответственность.
