Она хотела сказать все это, пока не почувствовала, что совершенно ослеплена синевой его глаз, и, главное, это была бы слишком большая ложь…
Спустившись вниз по коридору в ванную комнату, Энджел хоть и с трудом, но разобралась в изрядно устаревшей водопроводной системе отеля, и в конце концов все же наполнила себе ванну. Она пожалела, что не захватила с собой флакончик пены для ванн. Пришлось довольствоваться куском жесткого карболового мыла, которое давным-давно использовали для умывания, когда еще не было современных средств.
Снова и снова она воскрешала в мыслях сцену, когда Роури смотрел на нее в комнате так соблазнительно!
Не спеша она вымыла волосы и затем, розовая и распаренная, замотанная в полотенце, с темными локонами, струящимися вдоль спины, направилась к себе в комнату.
И именно в этот момент Роури вышел из своей комнаты, почти обнаженный, с одним только полотенцем, обвязанным вокруг бедер.
Роури подавил тяжелый вздох, сожалея, что не вышел из комнаты чуть позже. Он забыл, как много времени женщина может проводить в ванной. Сейчас это выглядело так, словно он умышленно вышел ей навстречу полуобнаженный. Он должен думать только о погибшем брате, он не смел так сильно желать его жену.
Роури попробовал перевести неожиданную встречу в шутку.
— Да ты просто ожившая русалочка! — проговорил он.
Но Энджел была слишком потрясена явлением полуобнаженного красавца. Не в силах отвести от него взгляд, онемев, она стояла с открытым ртом. Наконец Роури спросил ее очень мягко:
— Энджел, с тобой все в порядке?
— Вес прекрасно! Г-где ребенок? — Ее голос срывался почти на визг, она почувствовала, что злость — это единственное средство заставить себя отвлечься от почти неприличного созерцания красоты его тела.
— Спит.
— Ты бросил его одного? Без присмотра?
— Я ушел не дальше, чем на несколько метров вниз по коридору! И знал, что ты будешь в соседней комнате. — Роури вообще предполагал, что она давно уже там.
— И ты решил выскочить из своей комнаты, чтобы застать меня в таком виде и напугать?
— Напугать тебя? — задумчиво переспросил он. — Зачем? Я действительно напугал тебя?
Скорее всего, именно так. Но почему — в этом Энджел не решалась признаться даже самой себе.
— Ну, чтобы напугать меня, нужно гораздо больше, чем какой-то Роури Мандельсон! — с вызовом произнесла она.
— Правда? — в глазах Роури вспыхнул непривычный озорной огонек. Неужели это возбуждающее поддразнивание способно отвлечь его мысли даже от всего, что произошло? — Лоркан в своей комнате. Надеюсь, ты оставила мне немного горячей воды?
— Да там ее вообще почти не было.
— Значит, меня ожидает холодная ванна, да? — насмешливо спросил он.
Возможно, это как раз именно то, что ему сейчас нужно. Но Энджел, похоже, от смущения покраснела до слез. «Какой торс! — невольно думала она. — Ни грамма жира! И эти руки…»
— Энджел? — как сквозь толщу воды, глухо донесся до нее его голос. Роури что-то спрашивал. Она старалась собраться с мыслями и понять его вопрос.
Его глаза сузились, и он с удивлением рассматривал девушку. Каким чудом ей это удавалось? Пожалуй, никогда ему не доводилось видеть женщину, которая создавала ощущение такой чистоты. Ее не тронутое косметикой лицо сияло свежестью, словно лепестки роз после летнего дождя. Роури открыл рот, собираясь что-то сказать, но потом раздумал.
— Пойди оденься, Энджел, ты уже дрожишь, — произнес он неожиданно нежным голосом.
— Хорошо, — кивнула она. — Увидимся позже. Тяжело дыша, она поспешила в свою комнату, захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней. Так она и стояла, пока не почувствовала, что, кажется, ей удалось взять себя в руки. Или почти удалось.
Она заглянула в колыбельку Лоркана и обнаружила, что Роури искупал его, даже вымыл ему головку, несмотря на маленькую ванночку, переодел его и сейчас ребенок сладко спал в аккуратненьком синем шерстяном костюмчике.
Энджел склонилась над колыбелькой.
— Ты очень милый малыш! — сказала она ему. — Ты знаешь об этом?
Ребенок приоткрыл ясные синие глазки, и сердце Энджел растаяло.
— Но вот вопрос, маленький Лоркан, — проговорила она вслух, — что же мне надеть?
Если вы живете в сельском районе Ирландии, то ваш гардероб вряд ли будет слишком велик. Энджел большую часть времени ходила в джинсах и джемперах или в короткой черной юбочке и свежена-крахмаленной белой блузке, когда обслуживала постояльцев отеля.
Даже в день свадьбы с Чадом — правда, при его подстрекательстве — она была в старых джинсах. Их свадьба была умышленно нелепой, нарушающей традиции. От нее осталось чувство пустоты и ужаса. Позже Энджел решила, что не стоило так бессмысленно изощряться. Если ты не согласен с чем-то в принципе, то чего ради напрягаться и вообще связываться с этим?
Может, ей снова надеть черное? Но Роури не надел траура и, очевидно, не собирался. К тому же черная одежда привлечет еще больше внимания, вызовет еще большее любопытство.
Она перебирала свои вещи, пока наконец не наткнулась на подходящее платье. Связанное из овечьей шерсти, мягкое, нежно-серое, оно было в то же время достаточно скромно.
Волосы Энджел оставила свободно падать на плечи, чтобы слегка замаскировать слишком откровенно подчеркнутые облегающим платьем линии груди. Она не хотела, чтобы Роури думал, будто она стремится соблазнить его.
Посмотрев на себя в зеркало, Энджел решила, что, если к воротнику приколоть сверкающую марказитовую брошь, она, пожалуй, будет выглядеть превосходно. Даже рядом с лондонским адвокатом?
Уже очень-очень давно Энджел не думала о том, как она выглядит. И ей совсем не хотелось спрашивать себя, почему. Могли они сегодня позволить себе этот ужин вдвоем после несчастья, которое обрушилось на них? Может, ей стоило настоять на ужине в своей комнате? Впрочем, Роури, скорее всего, отговорил бы ее от этого.
Она подумала, не подкраситься ли ей, но решила, что ее цвет лица достаточно хорош благодаря деревенской жизни, а темные ресницы придают и глубину, и выразительность изумрудным глазам. Она только чуть-чуть тронула блеском губы, отчего они стали казаться немного полнее. При этом Энджел старалась убедить себя, что нет большого греха в том, что ей хочется выглядеть как можно лучше в этот первый ее выход в свет за последние восемнадцать месяцев.
Но когда внезапно она до конца осознала свои действия, ей показалось, что пол уходит у нее из-под ног. Она медленно опустилась на край кровати и уставилась немигающим взглядом на огонь в камине. Такой Роури и обнаружил ее, когда вошел в комнату минут через двадцать.
