— А на второй?
— А на второй... Я очень сильно изменился, — признался он наконец. — Можешь не верить мне, но раньше я был очень собранным и уверенным в себе человеком. — Он вновь подошел к ней. — Это смешно, но сейчас я ужинаю с женщиной, ради которой миллионы мужчин поползли бы на край света, и единственное, чем я могу ее развлечь, — моя собственная жалкая история. — Он с отвращением мотнул головой.
Тори улыбнулась:
— Ты, я думаю, все-таки несколько преувеличиваешь их желание ползти за мной.
— Не преувеличиваю, — прерывистым голосом сказал Джонатан, окидывая ее восхищенным взглядом.
Она отвернулась к холмам, чтобы не видеть этого взгляда. Они оба сошли с ума. Через несколько дней ей возвращаться в Лондон, а Джонатан уедет в Америку. Их взаимная симпатия ни к чему не приведет.
— Налить тебе еще портвейна? — мягко спросил Джонатан, прерывая ее мрачные размышления.
— Нет, спасибо. — Она улыбнулась. Несмотря ни на что, от этого вечера у нее останутся самые приятные воспоминания. Взглянув на часы, Тори с удивлением отметила, что уже одиннадцать часов.
— Уже поздно, а отцу завтра рано вставать. — Да и ей тоже, мысленно добавила она. — Я позвоню, чтобы он приехал за мной.
— Еще ведь нет и одиннадцати, — возразил Джонатан. — Я сам отвезу тебя домой.
Ей и самой не хотелось уходить. Так заманчиво остаться, подарить Джонатану несколько часов забвения, встретить утро в его объятиях и увидеть сожаление и презрение в его выразительных глазах. Нет, это невозможно!
— Мне в самом деле пора. — Она решительно поставила стакан на стол и поднялась с кресла.
— Тори, — Джонатан в два шага преодолел разделяющее их пространство, взял за подбородок и поднял ее лицо, — я просто хочу сказать, что ты приехала отдохнуть, — объяснил он, — а тут началась вся эта шумиха вокруг нас двоих...
— Но ведь и ты пострадал, — напомнила она.
— Я не на отдыхе, — отозвался он.
Тори сдвинула брови. Не на отдыхе? Что же он тут делает? И, в частности, что он делает в доме Бернов? Впрочем, если бы Джонатан хотел ей что-то рассказать, давно рассказал бы.
— Значит, ты не хочешь, чтобы я подвез тебя до дому?
Она подняла глаза и увидела, что он пристально наблюдает за ней.
— Хочу, конечно, — ответила она. — Отец будет только рад не выходить лишний раз из дому. Спасибо за этот вечер, Джонатан, ты действительно отлично готовишь, — добавила она.
— Так я получил прощение за грубость?
Он стоял так близко, что Тори чувствовала идущее от него тепло.
— Ты прощен, — ответила она вполголоса. Джонатан замер, только его большой палец продолжал мягко очерчивать контур ее губ. Взгляд у него потемнел.
— Почему-то мне не хочется, чтобы этот вечер закончился, — проговорил он наконец.
Эти слова эхом отразились в ее мыслях, губы слегка дрогнули от ласки его пальцев.
— Думаю, мы оба знаем, что в конце концов он все равно закончится, — тихо проговорила она.
Джонатан склонил голову и задумчиво посмотрел на нее:
— Ты завтра сможешь быть со мной? — спросил он наконец.
Тори почувствовала, как подпрыгнуло сердце.
— Мне казалось, что ты приехал сюда, чтобы побыть в одиночестве, — напомнила она.
Он засмеялся:
— С некоторых пор я понял, что мне надоело уединение.
— В таком случае мне придется прийти к тебе на помощь и избавить тебя от скуки.
Джонатан смутился:
— Неужели мое приглашение можно понять таким образом? Извини, — пробормотал он, — я не это имел в виду. — Он отступил на шаг. — Мисс Бьюкенен, окажите мне честь провести со мной завтрашний день. Так надо? — добавил он шутливо.
— Принято, — кратко ответила она. — Я охотно проведу с тобой день. Чем ты хочешь заняться? — Ее щеки вспыхнули смущенным румянцем — вопрос прозвучал более чем двусмысленно.
Джонатан тихо засмеялся, улавливая ее мысль, но тут же резко остановился.
Интересно, что же такое могло произойти, размышляла Тори, сидя рядом с ним на кожаном сиденье «ягуара», чтобы изменилась вся жизнь? Может быть, разрыв с любимой женщиной? Ему не меньше тридцати, и вряд ли в его жизни не было сильного увлечения.
Мысль об этом поубавила ее желание провести с ним следующий день. Если он так переживает из-за разрыва, значит, увлечение было достаточно серьезным, и, пожалуй, лучше бы держаться от него подальше.
Но отказываться было поздно — Джонатан стал бы спрашивать о причине. Кроме того, она помнила его прикосновение и хотела повторить опыт.
Репортеров нигде не было видно, когда они повернули к дому родителей Тори. В нижнем зале горел свет — должно быть, родители ждали ее звонка.
Но около гаража стояла незнакомая машина.
— Спасибо за чудесный вечер, — повернулась Тори к Джонатану. Он обошел машину и открыл перед ней дверь.
— Не стоит благодарности. Когда заехать завтра?
Она не успела ответить, за спиной зашуршал гравий, и она повернулась на звук.
— Тори, дорогая, — послышался знакомый голос, и человек вышел из темноты. Руперт! Что он тут делает?
Бросив взгляд на Джонатана, Тори мгновенно поняла по его холодному взгляду, что он уже сделал свои выводы.
Увидев Тори с Джонатаном, непринужденно обнимавшим ее за талию, Руперт насторожился. Он тоже сразу сделал выводы.
— Дорогая, — сказал он хорошо поставленным голосом, который когда-то казался ей таким привлекательным. — Я провел прекрасный вечер с твоими родителями, но потом начал волноваться, что тебя долго нет. — Он взял ее под локти и, наклонив голову, слегка поцеловал в губы.
Тори почувствовала, как Джонатан тотчас снял свою руку с ее талии. Она резко отстранилась.
— Что ты здесь делаешь, Руперт? Зачем ты приехал?
Он улыбнулся и повернулся к Джонатану:
— Тори забыла о хороших манерах, поэтому я представлюсь сам: Руперт Монтгомери. А ты, должно быть, Джонатан, — с вызовом добавил он.
Сузив серые глаза, Джонатан ответил Руперту ледяным взглядом — сказать этому хлыщу его имя могла только она.
— Так зачем ты приехал? — повторила она свой вопрос.
— К тебе, конечно, — ответил он и обнял ее слегка за плечи.
Тори со злостью отметила, что жест не остался незамеченным. Окинув Руперта ледяным взглядом, она отодвинулась.
— А почему ты решил, что мне необходимо здесь твое присутствие?
— Вы простите нас, дружище, — по-мальчишески улыбнулся Руперт Джонатану. — Просто мы с Тори немного повздорили перед ее отъездом, и, похоже, она все еще не простила меня. — Он состроил очаровательную гримасу.
Глядя на стоявших рядом мужчин, Тори невольно отметила, какие они разные. Руперт — красивый блондин со смеющимися глазами и стройной атлетической фигурой, просто эталон мужской красоты. Его эгоистичная расчетливость умело прикрывалась маской мальчишеского очарования. Смуглая красота Джонатана была не менее яркой, но за внешней холодностью скрывалась страстная натура.
