Он заметил ее критический взгляд и быстро отреагировал.
— Я научусь, — пробормотал он.
— Не стоит утруждаться. — Она встала и отложила гитару. На ней были голубые простенькие джинсы и голубая же футболка. — Ты здесь не задержишься, — проговорила она, глядя на него в упор.
— Я не верю, что ты все еще сердишься на меня, Тори, — спокойно ответил он, совершенно не тронутый ее неприветливым отношением. — Ты провернула интрижку с американским красавчиком, и видишь, я на тебя не в обиде.
Она с яростью уставилась на него.
— Никакой интрижки я не проворачивала. Да если бы и так, ты не в обиде лишь потому, что не имеешь права обижаться.
— Я сделал тебе предложение, Тори, — напомнил он вполголоса.
— Тори? — насмешливо переспросила она. Раньше он всегда называл ее Викторией. — Может, ты и сделал мне предложение, но, помнится, я ответила тебе твердым отказом.
Он посмотрел на нее:
— Но ты тогда разозлилась на меня.
Еще бы! Приехав к нему в отель, она обнаружила там растрепанную рыжую девицу, на которой не было ничего, кроме полотенца!
— Я больше не сержусь, но ответ тот же самый: нет! — твердо произнесла она.
— Знаешь, Виктория, — нараспев начал он, — у тебя вырабатывается комплекс примадонны.
Она едва сдерживалась, чтобы не наговорить ему гадостей. Щеки вспыхнули от гнева, она не отрываясь смотрела на него.
— И вообще, — продолжал он, — ты становишься вульгарной склочной бабой!
— Да как ты смеешь!..
— А в чем дело? — продолжал он дразнить. — Не любишь правды о себе?
Да разве это правда?
— Мне нелегко говорить тебе подобные вещи, Виктория, — продолжал Руперт, кладя руку ей на спину, — но кто-то же должен был это сделать.
Он явно получал удовольствие, наблюдая за ее реакцией. Только он ошибается — она никогда не считала себя центром вселенной. Это он, Руперт, видел в этом мире только себя и запросто мог солгать, чтобы достичь своей цели!
Она криво улыбнулась:
— Неплохой ход, Руперт, ты почти убедил меня, теперь я точно знаю, что я на правильном пути. — Она холодно посмотрела ему в глаза. — Не нужно мне новых ангажементов, ограничимся тем, что есть. У меня другие планы!
— Предупреждаю, ты не можешь позволить себе уйти со сцены на целый год, — зло прошипел он, уставясь на нее ледяным взглядом.
— Осторожно, Руперт, ты теряешь свое очарование, — поддразнила Тори.
— К черту мое очарование!
— Я тоже так думаю, — ядовито проговорила она. — У нас контракт на пять лет, с оговоркой, что его можно возобновить по истечении срока. Контракт заканчивается через три месяца, то есть как раз после окончания европейского турне. После этого наши пути — личные и профессиональные — окончательно разойдутся.
Глаза у него зло сверкнули.
— Без меня твоя популярность не продержится и полгода. — Руперт искривил рот в неприятной усмешке. — Это я сделал тебя такой!
— Это чистое вранье! — Тори укоризненно покачала головой. — Ты помог мне, и я благодарна тебе.
— Ты выбрала странный способ благодарить, — возразил он.
Она подняла брови.
— Я действительно благодарна тебе, Руперт, — твердо повторила она, — но ведь не ты дал мне голос.
— Но ведь и не эти два простака, твои родители. — Он кивнул в направлении фермы.
Тори побледнела.
— Ты забываешься, Руперт, — угрожающе сказала она, сверкнув глазами.
Он скривился в усмешке:
— Почему же? Я лишь напомнил тебе, что Бьюкенены не являются твоими настоящими родителями. — Он насмешливо покачал головой. — Ты родилась в середине марта, значит, вероятнее всего, в результате какого-нибудь кратковременного романа или интрижки во время ежегодного сборища мотоциклистов на острове. Я не прав?
Тори охватила слепая ярость, сдерживало лишь сознание того, что именно этого Руперт и добивался.
Ее никогда не беспокоило, что она приемная дочь — она знала, что не все родители так любят своих детей, как любят ее Дэн и Телма Бьюкенен.
— Уйди, Руперт, — устало проговорила она. — Иначе ты наговоришь такого, о чем мы потом оба пожалеем.
— Ты так думаешь? — зло усмехнулся он.
— Думаю, — кивнула она, выдержав его пристальный взгляд.
Он со свистом втянул воздух, стараясь подавить гнев.
— Давай поговорим серьезно, Тори. — Его голос снова стал вкрадчивым. Он, видимо, понял, что перешел границы. — Мы уже так давно вместе, и зачем нам ругаться? Если ты действительно хочешь годик отдохнуть...
— Не менее года, Руперт, — подтвердила она. — И я искренне надеюсь, что «мы вместе», как ты выразился, касается исключительно профессиональных отношений. — В ней по-прежнему бурлил гнев. — Все личное между нами кончилось давным-давно.
На его губах появилась печальная улыбка.
— Это следует понимать как еще один отказ на мое предложение?
Он решил снова пустить в ход свои чары, но было уже поздно. Слишком поздно!
— Мое отношение не переменилось, — сказала она твердо. — Советую тебе вернуться в Лондон, а я приеду к началу турне.
— Обещаешь?
— Я никогда не обманываю ожидания своих поклонников, — ответила она ровным голосом. В ближайшие три месяца, гастролей он наверняка использует любую возможность, чтобы убедить ее возобновить контракт. Это будет тяжелое время!
— Давай лучше посмотрим, можно ли отправить тебя сегодня, — сказала Тори. — Сейчас улететь легче, чем прилететь, — добавила она, и оказалась права: удалось приобрести билет на самолет, отлетающий после обеда. Она не стала придумывать отговорки и оправдания, а просто отказалась везти его в аэропорт и заказала для него такси.
Руперт задержался у открытой дверцы.
— Извини, сегодня утром я погорячился.
Он сожалел не о том, что обидел ее, а о том, что сорвался в неподходящий момент.
— Я тоже сожалею, — устало сказала она, — но по крайней мере мы все выяснили.
Руперт глубоко вздохнул и коснулся ладонью ее щеки.
— Если тебя это немного утешит, могу сказать, что ты — единственный в мире человек, способный вывести меня из равновесия. — Он неловко улыбнулся.
Ну еще бы, ведь за годы работы в качестве менеджера Виктории Кэнан он заработал немалый авторитет, и теперь не многие посмели бы сказать ему «нет». Иначе им не поздоровилось бы.
— Дело в том, что... — начала она и осеклась. — Что ты делаешь?
Он резко рванул ее к себе, крепко прижал и впился ей в губы.
Тори начала отбиваться, но его руки сжали ее, словно два железных обруча. Таким Тори его никогда не видела.
Ей казалось, что поцелуй никогда не кончится, но тут у нее за спиной по гравию зашуршали шины автомобиля.
