– Конечно, паспорт для путешествия вам больше не понадобится. Но для брака – непременно. – Он помолчал. – А также свидетельство о рождении, документ о месте проживания во Франции, добрачное медицинское свидетельство, юридическое заключение для брачного контракта, сертификат британского посольства в Париже – если только вы уже не получили его дома, – свидетельство о фамилиях…
– Вы отлично справились со своим заданием, – перебила Эмми, чувствуя, что список будет длинным.
– Так, маленькая юридическая консультация. Французы к браку относятся очень серьезно – думаю, вы сами убедились, когда готовились к этому побегу. Так что мы вполне можем избежать множества лишних неприятностей, – закончил он, когда лифт остановился на их этаже.
– Неприятность – это мое второе имя, – отпарировала она. – Неужели отец вам этого не сказал?
– В такие тонкости мы не вдавались, но, судя по папке, которую он мне дал, вы в свидетельстве о рождении записаны просто как Эмеральда Луиза Виктория. А имя Неприятность вам что, добавили при крещении? – Он открыл двери лифта и, не ожидая ответа, сказал:
– После вас, мисс Карлайзл.
Уверен, что я в его руках, подумала Эмми, выходя из лифта. Что ж, тем лучше.
Номер, обставленный в традициях старой провинциальной Франции тяжелой резной мебелью, был великолепен. Окна выходили на Старый порт.
В гостиной стоял роскошный мягкий диван, так что все его рассуждения о ночевках на полу были не чем иным, как простым поддразниванием.
– Ваша секретарша забронировала только один номер? – поинтересовалась Эмми, заглядывая в ванную.
– Моей секретарше вовсе не обязательно знать, что вы едете со мной, – отрезал он. Это был не тот ответ, которого она ждала, но, в конце концов, на то он и юрист.
– Тогда как вы объяснили ей, зачем вам два билета на поезд?
– В интересах конспирации я решил заказать билеты на поезд сам.
– Вы надеетесь сохранить эту поездку в тайне? – удивленно спросила она, поворачиваясь к Броди.
– Если вам захочется устроить спектакль на страницах прессы, тут уж ничего не поделаешь. Но я действую в интересах вашего отца…
– То есть вы хотите сказать, что просто подчиняетесь приказам? – При этих словах лицо Броди моментально превратилось в гранитную маску. Эмми понимала, что сказанное ею – удар ниже пояса. Немедленно раскаявшись, она шагнула к нему. – Броди…
– В отношении падких до денег красавцев, которые дурачат юных особ, обремененных большим наследством, я абсолютно согласен с вашим отцом и намерен сделать все возможное, чтобы соблюсти его интересы. Не ради него, ради вас. – И, взяв в руки кейс, он направился к дверям. – Уступаю вам ванную, Эмми. Советую воспользоваться случаем и смыть нахальство, которое вас отнюдь не красит.
Эмми поспешно подошла к нему и крепко взяла за рукав.
– Мне очень жаль, Броди, – выпалила она. – Честно…
– Мне тоже. – Он посмотрел на ее руку, и она сразу разжала пальцы. – Отправляйтесь в ванную. Я хочу спуститься вниз и чего-нибудь выпить.
Дверь захлопнулась. Эмми невольно вздрогнула.
– Черт! – сказала она, прислонившись спиной к стене. – Черт! – Нет сомнения, отец уже внушил ему, что она просто испорченная девчонка, и теперь одна глупая фраза, случайно сорвавшаяся с языка, только укрепила его убеждение.
Нельзя допустить, чтобы Броди продолжал этому верить, считая ее упрямой, безответственной девицей. Но что она может сделать, кроме как сказать правду?
Ничего. Люди верят не тому, что есть на самом деле, а тому, чему хотят поверить. А большинство предпочитает думать, что она – точная копия своей матери, безответственной, своенравной и эгоистичной. Но это не так. Да, иногда она ведет себя не лучшим образом, но ничего экстраординарного в этом нет – многие девушки ее возраста выкидывают фортели и похлеще. Просто ее состояние и мать с вереницей своих любовников привели к тому, что теперь любой ее поступок расценивается как нечто из ряда вон выходящее.
Но Броди еще узнает, что Эмеральда Карлайзл в отличие от своей матери никогда не бросает любимого человека только из-за того. что дела пошли туго. Она доведет свою затею до конца, и ни Броди, ни отец ее не остановят. Это она сможет сделать только вместе Китом, только ей непременно надо найти его раньше Броди.
Ну почему жизнь устраивает людям эти кошмарные испытания на прочность? Как раз тогда, когда все шло вроде бы так гладко, по плану, и осталось только привести все в действие?
Почему, например. Киту вдруг понадобилось так некстати взять и уехать во Францию? Что она ни говорила, переубедить его не смогла. Он просто запечатлел на ее лбу рассеянный поцелуй, попросил не волноваться и заверил, что все как-нибудь образуется. Но Эмми понимала, что его оптимизм не имеет основания; ей отлично было известно: ничто и никогда само образоваться не может. Все надо делать своими руками.
Но это было еще не самое худшее. Катастрофа разразилась, когда она начала открыто демонстрировать свои отношения с Китом: даже осталась однажды ночевать у него в мастерской, заметив, что за ними следят. Тогда-то отец и решил принять меры. Эмми мрачно подумала: а что, если бы она поступила так, как говорил Броди, – получила бы за три дня разрешение на брак?.. Что бы тогда сделал Марк Рид? Схватил ее где-нибудь на улице, сунул в машину и приволок в Ханиборн-Парк?
А тут еще этот Том Броди, целеустремленный и суровый юрист, не реагирующий даже на самые откровенные ее заигрывания!
Она сердито смахнула глупую непрошеную слезу и встала. Завтра необходимо ускользнуть от своего умного стража, чтобы успеть разыскать Кита первой. А сегодня они должны хорошо провести вечер – прогулки по городу, ужин при свечах… У нее будет неплохая возможность реабилитировать себя в его глазах.
Время, отведенное ей Броди для душа, она использовала, чтобы осмотреть выезд из отеля. Несомненно, другого шанса для побега ей не представится.
* * *
Броди снял пиджак и удобно расположился в шезлонге, наслаждаясь теплым светом заходящего солнца. Он посмотрел в стакан с pastis,[4] который держал в руках. В его мутноватой глубине, кажется, лежало решение всех проблем, связанных с Эмеральцой Карлайзл. Он поежился. Ради Бога, что он делает здесь, в Южной Франции, вместе со сбежавшей из дома папенькиной дочкой? Все это до боли напоминает какую-нибудь романтическую комедию сороковых годов с Кери Грантом в главной роли. Правда, ничего смешного в данной ситуации не было, по крайней мере с его точки зрения.
Он – серьезный юрист. Работает с серьезными людьми. И смотрит на свою работу очень серьезно. А этот вздор… и Эмеральда Карлайзл… ну кто может воспринимать ее всерьез? Но Броди уже знал – кто.
