Когда кончик ее языка проник в его пупок, Ферруччио издал приглушенный стон.
— Теперь сделай то, чего хочешь больше всего.
Она стащила с него простыню и ошеломленно уставилась на то, что чувствовала вчера через слои одежды. Увиденное превзошло самые смелые ее ожидания.
— Дотронься до меня. Доставь нам обоим удовольствие.
Кларисса сгорала от желания сделать это, но чувствовала неуверенность. У нее никогда еще не было близости с мужчиной. Всю свою энергию она отдавала учебе и спорту. В колледже молодые люди увивались за ней, но она им отказывала, и не только потому, что некоторые хотели переспать с принцессой для укрепления своего статуса. Просто ее никто по-настоящему не заинтересовал.
Затем она встретила его и поняла, что он единственный, к кому она хочет прикасаться.
И вот, шесть лет спустя ей наконец это удалось.
Справившись с волнением, Кларисса протянула руку, сомкнула пальцы вокруг его возбужденной плоти и начала двигать ими вверх-вниз. Предмет его гордости оказался твердым, гладким и теплым.
Ферруччио застонал, его голова откинулась назад, мускулистые бедра подхватили ритм. Тогда Кларисса, совсем осмелев, наклонила голову, чтобы сделать ему еще приятнее.
Неожиданно он ее остановил.
— Не сейчас. Сначала ты должна почувствовать меня внутри себя.
Она растерялась, не зная, что делать дальше.
Приподнявшись в постели, он окинул взглядом ее топ с короткими рукавами.
— Красивый топ, Кларисса, но я хочу, чтобы ты его сняла.
Благодарная ему за подсказку, она подчинилась и упала на кровать рядом с ним.
При виде ее груди, готовой вывалиться из кружевного бюстгальтера, его глаза загорелись огнем.
— Дальше, Кларисса, — подбодрял ее он. — Покажи мне всю себя. Окончательно сведи меня с ума.
Дрожащими пальцами она расстегнула молнию на тонких фиолетовых брюках, и он ловко стянул их с нее.
Опустив ее ноги, он навис над ней.
— Mia bella unica. Ты чудо. Ты была права. Эти шесть лет я тщательно скрывал от всех свое безумие. — Запустив руку ей под спину, он расстегнул ее бюстгальтер, отбросил его в сторону и накрыл ладонями ее набухшую грудь. Когда он слегка стиснул ее, она застонала. Тогда он наклонился и доставил ей еще большее удовольствие, покусывая и пощипывая губами ее затвердевшие соски. — Я спятил в тот момент, когда увидел тебя. Мне хотелось к тебе прикоснуться, — бормотал он. — Я ждал целых шесть лет, но больше не могу.
С этими словами он раздвинул пальцами складку между ее бедер.
— Ты такая влажная... горячая... Ты готова меня принять.
Неожиданно Клариссу обуял страх: она испугалась его мужской силы. В какое-то мгновение она хотела сказать ему, что передумала, выскользнуть из кровати и убежать. Но уже была не в силах остановиться, не узнав, что ее ждет в конце пути, на который она ступила, подчинившись зову плоти.
— Пожалуйста, — простонала она, выгибаясь ему навстречу.
Из груди Ферруччио вырвался низкий гортанный звук, он лег поверх нее, напрягся и одним мощным рывком вошел в нее. Кларисса вскрикнула от пронзившей ее боли. Напряжение внутри нее нарастало с каждым его толчком. Ей казалось, что она вот-вот взорвется. Она извивалась под ним, принимая его глубже и стараясь освободиться от боли.
Внезапно боль отпустила, и волны блаженства захлестнули Клариссу целиком. Она инстинктивно сжала коленями его бедра, желая продлить их единение. Ферруччио задрожал в ее объятиях и извергся в нее в порыве экстаза.
* * *
Когда Кларисса проснулась, спальня была залита ярким солнечным светом. Она была одна в постели. Ферруччио, полностью одетый, стоял у противоположной стороны кровати и, засунув руки в карманы, задумчиво смотрел на нее.
Ее сердце упало. Неужели их перемирие закончилось и они вернулись к противостоянию?
Его глаза подтвердили это. Слова не оставили ни малейшей надежды.
— Теперь, когда я закончил тебя испытывать и получил от этого огромное удовольствие, я готов сделать следующий шаг. Жениться на тебе.
Кларисса осторожно поднялась. Боль между бедер давала о себе знать. Ей казалось, что она превратилась в стекло и разобьется при любом неловком движении. Собрав одежду, она, не глядя на Ферруччио, пошла в ванную и находилась там около часа, пытаясь собраться с духом.
Она выдержала испытание, и Ферруччио решил на ней жениться. Вот только ей этого было недостаточно. Для нее все зашло дальше физической близости. Она долго пыталась с этим бороться, но больше не могла бежать от самой себя.
Она любила его всем своим существом.
Но это ничего не меняло. Для него она по-прежнему была игрушкой, компенсацией за огромную ответственность, которую он собирался взять на себя в ближайшее время.
Нет, она не должна выходить за него замуж, если не хочет разделить печальную участь своей матери.
Когда она наконец вышла, Ферруччио сидел за столом в дальнем конце комнаты и читал газету. Приблизившись к нему, она сказала слова, которые долго вертелись у нее в голове.
— Спасибо тебе за потрясающий секс, но я требую, чтобы ты выполнил свою часть сделки, стал кронпринцем и оставил меня в покое.
Ферруччио устало улыбнулся ей.
— Опять двадцать пять! Когда ты научишься думать, прежде чем говорить? После случившегося нам ничего не остается, кроме как пожениться.
— То, что ты лишил меня невинности, еще не означает, что мы должны пожениться.
— Мы не предохранялись, — возразил он. — Ты могла забеременеть.
Когда до нее дошел смысл его слов, ей показалось, что она падает в пропасть.
— Даже если и так, это не твоя забота. Я уже давно совершеннолетняя и отдавала себе отчет в своих действиях. Если я забеременела, то справлюсь с этим сама.
Ферруччио резко поднялся и подошел к ней. Его глаза неистово сверкали.
— Справишься? Сделаешь аборт? Или, может, отдашь ребенка на усыновление?
Внутри у нее все закипело от ярости. Как он мог подумать, что она способна на подобные вещи?
— Если я забеременела, — прошипела она, — я рожу ребенка и буду любить его до конца жизни. Тебе не о чем беспокоиться.
Он стал мрачнее тучи.
— Очевидно, ты плохо меня знаешь, Кларисса. Я не допущу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным.
— У тебя устаревшие взгляды! — воскликнула она. — Миллионы матерей растят детей в одиночку и отлично с этим справляются.
Его губы искривились.
— Как ты можешь судить о вещах, о которых ничего не знаешь? Неужели ты, имевшая двух любящих родителей, была бы готова лишить своего ребенка этой радости? Осмелилась бы принцесса страны, где семейные ценности превыше всего, иметь внебрачного ребенка? Или ты покинула бы Кастальдинию, лишь бы последнее слово осталось за тобой? Назло мне?
