ГЛАВА 11
Даллас
Карма, должно быть, на обеденном перерыве, потому что прошло целых двадцать пять минут с тех пор, как я пожелала, чтобы мой жених упал замертво, а он остался жив.
Так же, как и мой гнев, когда я сама тащила свой багаж к порогу, ждала, пока Ромео закончит внезапный деловой разговор, и размышляла, не выбить ли ему дверь лопатой, которую я заметила упирающейся в оранжерею.
В конце концов, я подслушала человека, с которым вскоре должна была жить в одном доме.
Я сидела на верхней ступеньке и наблюдала за Ромео, положив локоть на колено, уперев подбородок в ладонь. Солнце пробилось сквозь зефирно-белое облако, проливая первые лучи солнечного света, когда рассвет полз по небу.
Свет окружил моего жениха.
На мгновение он показался ангельским.
Затем он открыл рот.
— Груз требует дополнительной охраны. Мне не нужно говорить тебе, что в последние месяцы активность вооруженных повстанцев возросла.
Пауза.
— Или нет?
Оружие.
Они говорили об оружии.
Импортные закуски, которые я ела в самолете, забурлили у меня в животе.
— Испорти это, и я уверяю тебя, твоя следующая работа потребует фартука и обширных знаний по эксплуатации промышленной фритюрницы.
Ромео прервал вызов и повернулся ко мне, снова потрясенный и раздраженный моим существованием.
— Хетти на кухне, если тебе понадобится еда. Если что-то нужно починить, с Верноном можно связаться по интеркому. Я понимаю, что тебе будет трудно, но воздержись от разрушения моей собственности. Вернее, в городе.
— Да, потому что я разрушитель между нами, — я встала, отряхивая свой халат. — Братан, ты продаешь смерть за жизнь. Кого ты пытаешься обмануть?
— В следующий раз, когда ты меня «Братанешь», я конфискую твой телефон, телевизор и закуски. Ты будешь вести себя в соответствии со своей родословной.
— Я человек, а не золотистый ретривер, — затем, прежде чем я забыла, добавила, — Братан.
Мускул на его челюсти грозил выскочить из-под кожи.
— Вы закончили, мисс Таунсенд?
— Я еще не начала, — я схватилась за ручку чемодана. — Ты продаешь оружие тому, кто больше заплатит…
— Это фактически неверно. Это не всегда самая высокая цена, — этот разговор уже казался ему скучным. — К сожалению. Патриотизм является корнем большинства геополитических споров и слишком раздвоен для всесторонних людей.
Это было даже не по-английски, поэтому я отказалась говорить по его поводу.
— Ты обеспечиваешь армии средствами для убийства людей, — объяснила я, как будто он был малышом. — И ты делаешь это ради денег.
— Это не ради денег.
— Если не деньги, то что?
Он не ответил, подойдя к входной двери и введя код. «4-8-1-0-4-3-2-4-1-5.
— Код меняется раз в неделю.
— Ты думаешь, я это запомню?
В этот момент мне нужно было построить ковчег, чтобы не утонуть в его дерьме.
— В сарае есть раскладушка, если ты забудешь.
Я не пошевелилась, отказываясь шагнуть в дверь, не восстановив хоть немного своего достоинства.
— Давайте заключим сделку.
— Сделка требует от каждой стороны наличия рычагов влияния. Я знаю, что у меня есть. Я также знаю, чего нет у тебя. Что ты можешь обменять?
Его совершенно неподвижный взгляд пронзил мое тело, от головы до босых ног.
Я подавила желание прикрыться и захлопнула дверь, чтобы занять руки.
— Не это. Мое тело – это храм.
— И ты засоряешь этот храм тремя тоннами нездоровой пищи с сахаром и искусственным вкусом каждый третий час.
Судя по его восторженному отзыву обо мне, я подозревала, что он хочет, чтобы я была более утонченной.
Я отказалась.
Если вам нужно было изменить себя, чтобы вас приняли, значит, вам изначально не нужен был этот человек в вашей жизни. Потому что они хотели быть не с вами. Это была их версия себя.
Не было бы вселенной, в которой я уступила бы ожиданиям Ромео Косты.
Грустный смех пронзил мою грудь.
— Ты считаешь, что в этих отношениях власть принадлежит тебе, не так ли? Что ж, ты ошибаешься. Мы равны.
Звериная ухмылка расползлась по его лицу.
— Равны? От женщины, у которой нет жизненных целей. Ни о каких мечтах не может быть и речи.
— У меня есть мечты.
Ребенок.
Ну, дети.
Во множественном числе.
Почему-то я знала, что он сочтет это недостойным.
И он был бы неправ.
Каждая мечта достойна. Даже если это крошечное и незначительное для одного человека, это может быть невозможно для другого.
Ромео ждал, пока я уточню.
Я этого не сделала.
Он наполнил тишину, как и ожидалось, еще большей чепухой.
— Неразумно злить человека, в чьих руках ваша судьба, мисс Таунсенд. Считай этот совет моим вторым подарком тебе.
— Вторым?
— Первый был, когда я избавил тебя от насмешек на всю жизнь. «Даллас Лихт» звучит как название клиники ЗППП.
Он думал, что это из-за Мэдисона?
Это не так.
Мне даже Мэдисон не нравился. Не совсем.
Просто я также не хотела Ромео.
— Отлично. Хочешь знать, какое у меня желание? — я двинулась на него, ткнув его грудь прямо в центр. — Чтобы ты бросил работу.
— Назови мне одну вескую причину.
— Потому что то, что ты делаешь, вызывает у меня отвращение.
— То, что я делаю, будет финансировать твое существование. По крайней мере, пока не заработает твой трастовый фонд, — Ромео снова набрал код двери. — И ты можешь продолжать свою жизнь, как всегда. Без обязанностей. Без целей.
Адреналин в моем теле рухнул, сжигая вместе с ним мою энергию.
Я развернулась, понимая, что не выиграю этот спор.
— Зак женат?
— Неважно. Он не тронет тебя, даже если ему в голову будет направлен пистолет.
— Все в порядке. Оружие никогда не было моей изюминкой, — я облизала губы, улыбаясь. — Он горячий.
— Он не способен ни на какие эмоции, кроме скуки.
— По крайней мере, он сердечен по этому поводу. Он все равно будет лучше тебя.
Он проигнорировал мою колкость, толкнув дверь.
— Войди внутрь и найди комнату, в которой можно поселиться. Что угодно, кроме хозяйской. Это моя.
— Оу. Такой территориальный. Почему бы тебе не помочиться на ковер, просто чтобы пометить землю?
— Единственное, что происходит, это то, что ты меня бесишь. Я предлагаю тебе поработать над своими навыками симпатии, пока меня не будет.
— Подожди. Куда ты идешь?
Тяжело было следить за происходящим. Я попыталась собраться с мыслями, словно они были разбросаны по гладкому полу.
— Это называется работа, — он повернулся, спускаясь по ступенькам обратно к машине, которую оставил включенной. — Ты не была бы знакома с этой концепцией.
— Сейчас пять утра.
— Война никогда не прекращается. Она бушует все часы дня.
Мой рот был открыт.
— Ты не можешь быть серьезным.
— Я могу быть только серьезным, Печенька. Забыл сказать – у меня нет чувства юмора.
В тот момент, голодная, замерзшая и сбитая с толку, я искренне хотела умереть.
— Ты просто оставляешь меня здесь? — я не знала, зачем спросила. Я уже знала ответ.
Не оглянувшись, Ромео захлопнул дверцу своего «Майбаха».
Его ответ прозвучал в виде выхлопного дыма и слабого шлейфа мрачного смеха.
ГЛАВА 12
Даллас
Желание бежать в Чапел-Фолс наэлектризовало мои пятки.
Кого волнует, что я вызвала скандал?
Это слово уже давно потеряло свое значение с тех пор, как папа использовал его для описания всего. От инцидента с фланером до той истории с семейной поездкой в Аспен.
На самом деле, если он хотел, чтобы я восприняла его всерьез, ему нужно было быть более избирательным в своем заявлении.
Потом я вспомнила свою сестру и мать.
Я могла бы страдать, если бы это означало, что они этого не сделали.
