Он знал, что такое беспокойство и нетерпение, знал женщин, которые метались в поисках себя, но ни в чем не находили удовлетворения.
— Можно подумать, вам все быстро надоедает и становится скучным.
Что-то в его тоне насторожило ее, но, как всегда, она возразила горячо и искренне:
— Вот уж нет! Мне никогда не бывает скучно. Да и как можно скучать? Ведь жизнь так прекрасна!
— Значит, вы ушли из спектакля не потому, что он перестал вам нравиться, а потому, что потеряли к нему интерес?
Мадди показалось, будто он ее экзаменует, только почему? Или он проверяет себя?
— Припомнить не могу, чтобы мне когда-нибудь что-то вдруг перестало нравиться… Ой, нет, было, было! Как-то раз я увидела подушку, на которой была вышита забавная трехцветная кошка, и пришла в дикий восторг. Подушка была дорогая и ужасно большая и тяжелая. Я кое-как притащила ее домой и только тогда поняла, что она мне совершенно не нравится, да и не к чему. Ну, я забросила ее куда-то, сама не знаю… Но вы, кажется, не это имели в виду, да?
— Да, не это. — Пристально глядя на нее, Рид поднес бокал ко рту.
— Тут все дело в различии образа жизни. — Мадди задумчиво водила пальцем по ободку своего бокала. — Человек вроде вас, то есть бизнесмен, всю жизнь вынужден соблюдать строгий распорядок дня, потому что связан с множеством людей, которые зависят от него. А я — человек независимый, сама организую свой рабочий день, в основном стараюсь побольше заниматься, чтобы держать себя в форме. А остальное время должно проходить как можно разнообразнее, иначе просто неинтересно жить. Вам это должно быть понятно, ведь вы работаете с артистами.
Он слегка улыбнулся и поднял свой бокал.
— Да, это мне понятно.
— Вам интересно с ними?
— В некотором роде, — спокойно признал он. — Порой они меня разочаровывают, но я все равно ими восхищаюсь.
— Хотя знаете, что все они немножко ненормальные, да?
Улыбка мгновенно перекинулась с его губ на глаза.
— Вот именно.
— Вы мне нравитесь, Рид. — Она по-дружески положила на его руку свою. — Жаль только, что у вас слишком трезвый взгляд на жизнь.
Он не спросил ее, что она хотела этим сказать. Да и не был уверен, что хочет это знать.
Их разговор прервался с появлением официанта, который принес меню и начал называть блюда с французским акцентом, который Мадди признала настоящим.
— Н-да, вот это уже проблема! — пробормотала она, когда официант удалился.
Рид поднял на нее взгляд:
— Вам не нравится французская кухня?
— Смеетесь? — Она усмехнулась. — Я ее обожаю, так же как армянскую, итальянскую и восточно-индийскую. В этом-то и проблема.
— Вы же предлагали пиццу. Трудно поверить, что вы действительно боитесь набрать много калорий.
— Я собиралась съесть всего один кусочек пиццы, а потом только наслаждаться ее ароматом. — Она прикусила нижнюю губку, готовая съесть все, что только есть в меню. — У меня два варианта. Могу заказать один салат, и на этом поставить точку. А могу сказать себе, что это праздник, и тогда позволить себе разгуляться.
— Могу порекомендовать вам котлеты из семги.
Она подняла взгляд от меню и очень серьезно посмотрела на него:
— В самом деле?
— Определенно.
— Рид, я женщина взрослая и самостоятельная. Но что касается еды, я часто веду себя как девочка, оказавшаяся в кондитерской. Полагаюсь на ваш вкус. — Закрыв меню, она отложила его в сторону. — Только с одной оговоркой. Вы должны помнить, что я могу плотно поесть всего раз-два в году, чтобы не прыгать по сцене толстой сарделькой.
— Я вас понял.
По причинам, в которые он не стал углубляться, он решил устроить ей грандиозный пир.
И ему не пришлось разочароваться. Ее детский восторг каждым блюдом был непритворным и заразительным. Она ела медленно, с чувственным наслаждением, которого Рид давно уже не находил в еде. Она попробовала каждое блюдо, но ни одно из них не съела до конца, и было видно, что, несмотря то что ей все безумно нравилось, она держала себя под контролем.
Она дразнила себя запахами, как другие женщины дразнят себя мужчинами. Она закрывала глаза, вдыхая запах рыбы, и отдавалась наслаждению от нее, как другие отдаются мужчине.
В их бокалах играло и пенилось шампанское, распространяя пьянящий аромат.
— М-м-м, изумительно! Какая вкуснота!
Желая разделить с ним удовольствие, она протянула ему свою вилку с кусочком рыбы. И это вдруг страшно его возбудило! Ему захотелось отведать ее, насладиться ею так же медленно, как она смаковала аппетитные ломтики рыбы на своей тарелке.
Он позволил ей угостить себя. Наслаждаясь вкусом рыбы, он видел по ее глазам, как она с любопытством следит за ним и словно чувствует его удовольствие.
— Действительно, очень вкусно!
— Танцовщики слишком много думают о еде, — сказала она, чувствуя приятную тяжесть в желудке. — Наверное, потому, что нам все время приходится следить за собой.
— Вы как-то сказали, что танцовщики всегда голодны.
Сейчас он явно говорил не о еде, почувствовала Мадди и, обдумывая свой ответ, поднесла бокал к губам.
— Мы делаем выбор уже в детстве. Мы отказываемся от футбола, телевизора, вечеринок и вместо всего этого ходим на занятия. Эта привычка отказывать себе в развлечениях переходит и во взрослую жизнь.
— И многим вы жертвуете?
— Всем, что может нам помешать.
— А оно того стоит?
— Да! — Она улыбнулась, чувствуя себя более спокойно теперь, когда возбужденная дрожь исчезла. — Даже когда все плохо, оно того стоит.
Он откинулся на спинку стула. Соблюдает дистанцию, подумала Мадди, уж не почувствовал ли он тоже возникшее между ними напряжение?
— Что для вас означает успех?
— Когда мне было шестнадцать, это означало работу на Бродвее. — Она окинула взглядом тихий ресторан и едва заметно вздохнула. — В каком-то смысле все осталось по-прежнему.
— Выходит, вы уже достигли успеха.
Он не понял ее, да и не мог понять.
— Я считаю себя успешной, потому что внушаю себе, что спектакль пройдет блестяще. Я не позволяю себе думать о провале.
— В таком случае вы, можно сказать, ходите в шорах.
— Ну нет, это не шоры, а розовые очки! Вы — реалист. Мне это нравится, потому что этим вы отличаетесь от меня. А мне больше нравится обманываться, тешить себя иллюзией.
— Бизнес на иллюзиях не построишь.
— А личную жизнь?
— И ее тоже.
Она заинтересованно подалась вперед:
— Почему это?
— Потому что своей цели можно добиться лишь в том случае, когда умеешь отличать реальность от иллюзии.
