Определенно не на той женщине, с которой он встречался, когда она впервые пришла к нему. Гейл как-то вскользь упомянула о том, что между ними уже все кончено. Дарси зажмурилась, стараясь остановить нескончаемую вереницу мыслей, но было уже поздно: в памяти воскрес его глубокий бархатный смех, массивный подбородок, мужественная линия скул и ощущение его упругих непослушных волос, струящихся между ее пальцев. Почти удушающая тяжесть его тела. Пьянящий жар его поцелуев.
Она резко открыла глаза, потому что, когда зажмурилась, вопреки ожиданиям, стало только хуже. К тому же оказалось большой ошибкой вспоминать во всех подробностях ночь, что они провели вместе. Слишком уж соблазнительно. Она убеждала себя, что теперь должна думать о нем исключительно как об отце своего ребенка.
Дарси достаточно реалистично смотрела на вещи, понимая, какая необъятная пропасть лежит между их мирами. Ей даже удалось привыкнуть к этой мысли. Точно так же, как смирилась она и с тем, что однажды Джефф найдет женщину, с которой у него сложатся серьезные отношения. Или почти смирилась. Ведь пока, даже представляя это, она чувствовала, как что-то в ней отчаянно противится думать об этом. Не потому, что она хотела, чтобы он был с ней. Нет. Просто потому… потому… Негодование вырвалось из ее груди почти звериным рыком. Сейчас не имело значения, почему именно, да и искать себе оправдания нет необходимости.
Что же, черт возьми, происходило с ней сегодня?
Стараясь думать о чем-то более радостном, она пыталась представить Джеффа в юности, одновременно задаваясь вопросом, насколько сильно его описание той поры отличалось бы от описаний его матушки. Интересно, какой он представлял будущую жизнь их ребенка? Хотел ли следовать примеру своих родителей или предпочел бы, чтобы жизнь его сына или дочери складывалась иначе?
Она взглянула на телефон и, испытывая искушение, еще более сильное, чем возле двери его комнаты, задумалась о том, предстоит ли им еще поговорить друг с другом, сможет ли еще когда-нибудь он рассмешить ее так, как никто другой.
Джефф поймал проницательный взгляд Чарли, сидевшего с противоположной стороны стола.
– Почему бы нам не прерваться на полчасика и перекусить, – предложил Джефф, вставая из-за стола. – Когда вернемся, продолжим.
Чарли взял несколько папок с его стола, Джефф остался один в тишине пустого кабинета. Опершись плечом на окно, он просматривал сообщения в мобильном, перечитывая новости от матери. Вдруг на экране появилось маленькое черно-белое фото с ультразвукового исследования. Значит, ему звонит та самая женщина, от мыслей о которой он пытался отвлечься, проводя на работе все больше и больше времени, что, впрочем, было тщетно.
– Привет, Джефф. Надеюсь, я не отвлекаю тебя.
– Вовсе нет. Что-то случилось? С ребенком все в порядке?
Маленький нарушитель спокойствия, измучивший организм своей матери и до смерти пугающий Джеффа хрупкостью своего существования.
– Ах да, прости. Наверное, прежде чем звонить, следовало предупредить тебя эсэмэской, что волноваться тебе не о чем. – В ее интонации слышалось какое-то озорство. Игривые нотки.
Ему это понравилось, и он почувствовал, что наконец расслабился.
– Что произошло?
– Я просто подумала, быть может, у тебя найдется время, чтобы поговорить со мной немного.
Джефф окинул взором стол для переговоров:
– Уже через несколько минут у меня продолжатся переговоры.
– О нет, не обязательно прямо сейчас. Знаешь, я могла бы заглянуть к тебе в офис. Или встретить после работы, ты ведь так занят, а значит, вечером удобнее. Хотя, может быть, наоборот, ведь уже поздно, а ты все еще работаешь, и я не хотела бы… ну ты понимаешь. Впрочем, это все не имеет значения. Никакой срочности.
– Дарси, конечно же я найду время. О чем ты хотела поговорить?
В трубке послышался тихий вздох, и его скрытая страстность вдруг всколыхнула чувства, которые он так старательно прятал даже от самого себя.
– Я просто думала о том, что у этого маленького человечка будет совсем другое детство, не похожее мое. И не знаю, я надеялась, что ты, быть может, мог бы рассказать больше о том, какими были твои юные годы. И каким бы ты хотел видеть его детство.
Ну конечно. Ей хотелось, чтобы они больше делились информацией друг о друге, и это единственная причина, по которой она звонит. Единственная причина, по которой он хотел позвонить ей. Они договорились, нашли подходящий повод для встречи. Вот так.
– Как насчет такого варианта: я свяжусь с тобой завтра, чтобы определиться, в какое время мы сможем поговорить. Кроме того, если найдется что-то конкретное, о чем ты захочешь спросить, что не дает тебе покоя, всегда можешь написать мне на электронную почту, я постараюсь ответить тебе уже к утру. Договорились?
– Хм. Да. Конечно. Звучит отлично, Джефф. Удачного вечера.
– И тебе. – Он задумчиво посмотрел на телефон и вдруг встревожился. Внезапно вспомнил. В Вегасе он уже слышал ее отсутствующий, лишенный какой-либо интонации голос. За маской бесстрастности и невозмутимости она прятала то, что не должны были видеть другие.
Чарли вернулся в кабинет и, нажав несколько клавиш, тотчас вывел на большой экран запрограммированную временную шкалу. Взглянул на Джеффа:
– Хочешь пробежаться по материалу, прежде чем мы начнем?
Желтый торт. Из готовой магазинной смеси.
Это невероятно аппетитное открытие точно гром среди ясного неба потрясло Дарси вскоре после беседы с Джеффом. После звонка у нее осталось ощущение смутной тяжести, поскольку она убедила себя, что разговор с ним непременно поможет выбраться из гнетущего состояния. Однако этого не случилось, легче не стало. Пожалуй, наоборот, теперь она чувствовала себя еще более одинокой и ненужной, чем до этого. Впрочем, а чего она ожидала? Несмотря на то что Джефф ставил ее здоровье и благополучие на первое место, он тем не менее оставался занятым человеком. У него своя жизнь. Обязательства перед корпорацией, друзья и все прочее.
Дарси повесила трубку и села на край своей кровати, надеясь, что сможет собраться с духом и найти силы хоть на что-нибудь. Ее злило, что она совершенно потеряла аппетит и ничего не желала. Она преисполнилась жалости к себе, что было ей незнакомо и прежде казалось недостойным. И тут вдруг в один момент такое вдохновение.
Торт.
А потом нечто еще более ошеломительное.
Голод. Непреодолимая жажда.
Уже через минуту Дарси с остервенением обыскивала кладовую и готова была тотчас разрыдаться, обнаружив наконец то, что искала. Примерно минут через сорок она с вожделением смотрела на два только что испеченных коржа и мысленно рассчитывала, сколько пройдет времени, прежде чем они остынут и их можно будет покрыть глазурью и съесть. Слишком долго.
