— Что заставляет тебя так говорить?
— Собранные и деловые люди не пьют слишком много на встрече выпускников и не изобретают женихов. Не заботятся о растолстевших собаках. И уж точно не падают лицом в грязь! Ах да, еще они не хватают ветеринара за шкирку, чтобы поцеловать его на темной стоянке возле паба.
Морган покраснела и прикусила губу.
— Прости, пожалуйста, — неуклюже извинилась она.
— За что? Ты прекрасно доказала мне свою точку зрения. Только не говори мне, что ты простая, предсказуемая девочка, не поверю!
— Ну, хорошо, хорошо. Возможно, иногда у меня получается побыть таинственной дамой, — отозвалась Морган, налив чая себе и ему и подливая сливок. — Кажется, девочки счастливы, — произнесла она.
— Хм, — промычал Алистер, наблюдая за дочерьми. — Они привыкают к роскошной жизни с настораживающей легкостью. Не знаю, как они потом будут обходиться без всего этого. Даже у меня такое чувство, будто я попал в другой мир. Боюсь, девочкам не понравится возвращение в реальность. Они забывают о том, что простые смертные так не живут.
Морган опустила чашку на столик.
— Я ничем не отличаюсь от простых смертных, Алистер. Я не всегда жила на широкую ногу, росла в куда меньшем домике, чем ваш, и от покупки дома с бассейном не слишком изменилась!
— Разве?
— Нет, я мечтаю о том же. Плачу над тем же. Получаю удовольствие от тех же вещей. И всего этого купить нельзя.
— Полагаю, ты права, — задумчиво сказал Алистер. — Я раньше никогда об этом не думал… просто когда я вижу дочерей здесь, то еще яснее понимаю, сколь много не смогу им дать. Мне никогда не купить им пони. Но вдруг у Полли задатки наездницы, которым не суждено развиться? Или, возможно, Фиби могла бы стать вторым Биллом Гейтсом, а мы этого никогда не узнаем?
— Не понимаю, почему тебя это тревожит, — мягко отозвалась Морган. — Ты делаешь для них все, что в твоих силах. Они живут в уютном доме в чудесном месте. Да, у меня есть роскошный дом и дорогая машина, но, честно говоря, я ужасно им завидую.
— Ты?! — Алистер был поражен. — Почему?
— Потому что у них есть ты. — Морган была не в силах поднять на него глаза, поэтому взяла Таллулу на колени и наклонилась погладить ее. — Я бы отдала все на свете, лишь бы иметь такого отца, как ты, — тихо пояснила она. — Я никогда вот так не резвилась с отцом. Не смеялась с ним. Не обнимала его. Все, что я помню, — это ужасная пустота в доме.
— А что с ним случилось?
— Не знаю. Просто однажды он ушел. Сказал моей матери, что нашел другую женщину. Мы его больше не видели.
— Сколько тебе было лет?
— Десять.
— Но… никто не может просто так бросить своих детей. Даже Шелли видится с девочками!
— Наверное, по-другому он уйти не мог. Много лет я убеждала себя, что ему, возможно, очень тяжело пережить разрыв, а потом он оправится и приедет… И все напрасно. — Морган оставила собаку в покое и теперь невидящим взглядом смотрела прямо перед собой. — А теперь мне кажется, что отец просто устал от своей жизни и решил попробовать что-то новое. Он никогда не был примерным отцом. Но другого у меня не было.
Таллула поняла, что больше ее никто приласкать не хочет, и шумно плюхнулась на пол.
У Алистера услышанное никак не укладывалось в голове.
— И как твоя мать справлялась с этим?
— Плохо. У нее не слишком хорошо получалось обеспечивать нас и себя, но она больше не рискнула положиться на мужчину. Зато полностью доверяла своим животным. Отсюда излишний вес, избалованность и ошейники со стразами.
— А как жила ты?
— У нас с Минти было самое главное — мы сами. Минти просто старалась не думать об отце. Она оправилась куда быстрее. А я пыталась быть ответственной за всех и вся. Ни моя мама, ни Минти не были приучены к практичности, так что я планировала семейный бюджет и следила за тем, чтобы все счета были оплачены вовремя. Наверное, именно поэтому я стала такой. И, скорее всего, я имела бы куда больший успех у мужчин, если бы была беззащитной и зависимой от них, а не женщиной, которая может обо всем позаботиться — и с ещё большим успехом, чем они!
— Так вот откуда твой поиск идеала?
— Вероятно, да. Теперь мне кажется, что всю свою жизнь я провела, доказывая отцу, что мы можем справиться и без него. Бедная мама пыталась найти работу, но не имела ни образования, ни желания, и в итоге мы полностью зависели от ее родни. Правда, мамина семья проявила неожиданное великодушие и щедрость, но положение бедных родственников не слишком приятно. — Морган помолчала. — Тогда-то я и решила, что больше не буду зависеть ни от кого. Я нашла себе работу и трудилась изо всех сил. В конце концов мне удалось устроить жизнь мамы, а потом еще и помочь Минти, которую тоже бросил муж. Теперь у нас есть уверенность в завтрашнем дне, и нам не нужны мужчины.
— Точнее, у вас есть финансовая независимость, — поправил Алистер, и Морган уничижительно посмотрела на него.
— А этого мало?
— По-моему, уверенность в завтрашнем дне включает в себя не только денежные вопросы.
— Ты говоришь, как моя сестра. Вы бы прекрасно поладили! Она тоже всегда уверяет, что чувства куда важнее денег.
— Она права. Конечно, к тому времени, когда меня бросила жена, я уже не был ребенком, но боль от этого меньше не становится. Не буду врать, будто у нас не было проблем. Ее все не устраивало, она критиковала каждый мой шаг, особенно отсутствие амбиций. Ей хотелось большего — внимания, денег, приключений, любви…
— Как ты вообще в нее влюбился?
— Она о-очень красива. Я поначалу даже не мог поверить, что такая женщина способна всерьез увлечься мной.
— Наверное, ты испытал глубокое потрясение, когда Шелли ушла, — сказала Морган, которой очень не понравились его слова.
— Это точно. И если я еще мог понять, что Шелли бросила меня, то для меня было загадкой, как можно бросить маленьких девочек.
— А как они это приняли?
— Легко. Я сказал, что мама уезжает жить в Испанию, а они остаются со мной. Узнав, что собачки тоже будут дома, девочки согласились.
— Ну, по крайней мере, они видятся с матерью.
— Да, здесь им повезло. И я даже готов предположить, что Шелли их любит. По-своему. Но я не отдам их ей. Это мои дочери. Я не хочу видеть их два раза в год. Они часть всей моей жизни, а не только летних месяцев. И я тоже им нужен. Видишь ли, именно я даю им уверенность в завтрашнем дне — с эмоциональной точки зрения. Шелли всегда думает в первую очередь о себе. А я — о девочках. Сейчас Шелли, возможно, хочет забрать их. Но кто поручится, что в жизни всегда все будет гладко? Она начнет критиковать их, перепробует все свои уловки, а потом бросит. И тогда им будет куда больнее.
