На красное я и смотреть не могла. Оно своим видом напоминало кровь.
— А я всё гадал, к чему это пиршество?
— Ты мне льстишь, два салата и горячее — это далеко не пиршество. Я на них весь выходной потратила! — я улыбнулась, и Михаил, видя это, накрыл мою ладонь, лежащую на столе, своей.
— Я очень рад, что ты сегодня в настроении. Что с тобой происходит, скажи!
— Ничего, я просто хотела побыть с тобой наедине.
Как только я увидела тревогу в его взгляде, меня снова вернуло на грешную землю. И желание веселиться, сидеть за столом и говорить о пустяках, испарилось. Болезнь словно стала за моим плечом и похлопала по спине.
«Я здесь, не надо обо мне забывать».
И хотя я ни в чём не была уверена окончательно, снова скисла. Два раза в месяц месячные идти не могут, а между ними истечение крови, пусть и в малом количестве, и вовсе не признак здоровья. У моей матери было так же.
Она верила, что ранняя стадия и деньги — гарант её выздоровления. Но не сложилось.
А сейчас я хотела всеми силами отдалить момент окончательного диагноза. Цеплялась за неведение и считала, что чем позже узнаю, тем легче будет примериться с концом. В лечение я не верила.
Мало того, что я уступила Мише и вышла за него замуж, зная о своём бесплодии, так ещё и обреку его на долгие бдения у моей постели.
Я была практична и жестока к самой себе: здоровый не должен и не может спокойно смотреть на безнадёжно больного. Я не хотела жалости от мужа из-за невозможности родить ребёнка, тем более я не потерплю её в случае моей болезни.
— И что сказал твой отец? — нарушил молчание Михаил. — Что ты со мной несчастна? Это правда, Марго? Ты жалеешь, что вышла за меня замуж?
— Нет, — ответила я быстро, но вышла как-то неуверенно.
Я жалела, но не по причине моей нелюбви, а наоборот.
— Что с тобой происходит? Не хочешь поговорить об этом? Я не могу играть в угадайку.
Он спросил мягко, я чуть не расплакалась, но это бы означало, что я окажусь в его объятиях и вместо любви мы целую ночь проговорим о моих проблемах. Снова проклятая жалость! Она всегда примешивалась в наш союз. С самого начала, когда Михаил подарил мне бабочку.
Я всегда был источником проблем, а он меня выручал, говорил, что со всем разберётся. Наверное, и полюбил за мою зависимость.
— Не хочу. Ничего такого. Я просто позвонила отцу, и он в очередной раз сказал, что я разочаровала его. Это больно слышать. Но я уже пережила эту боль. Я рада, что мы вместе.
— Так почему ты в последнее время плачешь по ночам в ванной? Думаешь я не слышу? Похудела, осунулась? Может, покажешься врачу?
Я поставила бокал на стол и отодвинула тарелку.
— Незачем. Знаешь, я в последний месяц… Появились определённые признаки, что я беременна. Я знаю, что говорят врачи. И здесь, и там, в Москве. Но у меня увеличилась грудь, была задержка, и я…надеялась. А потом всё прекратилось. Но я почти поверила, что могу быть беременной. Глупая, конечно. Чудес не бывает.
Я врала виртуозно. И кривила губы, и прятала глаза. Отец прав, с каждым разом мне это удавалось всё легче. И сейчас, если можно так выразиться, это была ложь во спасение.
Миша подошёл ко мне и взял за руку. Заставил встать и посмотреть в глаза:
— Я люблю тебя, Марго. И если бы я хотел детей, то, уверяю, они бы у меня были. Но мне нужна ты, пойми это уже и не терзайся. Не плачь, иначе я всё брошу и отправлю тебя в санаторий. И сам поеду! Кстати, это хорошая идея. Мы здесь уже четыре года, а всё ещё не были в Карловых Варах. Давай съездим.
— Давай, — с готовностью согласилась я и снова улыбнулась.
Когда он был так близко, так смотрел на меня, я была готова на всё. Поехать хоть на Луну.
— Отлично, я куплю путёвки и через в пятницу вечером уедем.
— В эту? — ахнула я. — Но как же твоя работа?
— Я всё улажу, — прошептал он, наклонившись к моим губам.
И я забыла о тревогах. Сказка продолжалась, можно было отложить всё остальное на потом.
Шанс побыть вместе с мужем я упустить не могла, потому что если мои подозрения подтвердятся, мы больше не сможем быть вместе.
Я исчезну под любым предлогом. Отец поможет мне в этом.
Но это будет потом. Сейчас я принадлежу Михаилу, а он мне. И никакая сила не вырвет нас из объятий друг друга в ближайшую неделю.
Глава 11
Марго
Карловы Вары встретили нас тёплом и прекрасным южным веерком, который касался щёк, и в этом нежном прикосновении скрывалось обещание благодати.
Счастья. Тихого, семейного.
Я почувствовала себя значительно лучше уже на второй день. Даже если время от времени потягивал живот, старалась не обращать на это внимания.
Времени было слишком мало, ещё настанет пора уныния и тяжёлых решений, но сейчас мне не хотелось об этом думать.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивал Михаил почти каждое утро, и я улыбалась.
Хорошо. Даже слишком. Я была просто счастлива.
— Я выгляжу так плохо? — парирование вопросом на вопрос спасало от прямого ответа. Я целовала его в губы и была беззастенчиво беспечна.
— Нет, ты будто светишься изнутри. Надо тебя побольше кормить, а то однажды, боюсь, тебя подхватит ветром и унесёт прочь.
Мы прекрасно проводили время. На пеших экскурсиях я очень уставала, но не отказывалась от них.
Курортный городок был тихим, даже несмотря на наплыв туристов, здесь можно было остаться наедине друг с другом, постоять на пешеходном мосту через маленькую речку, пройтись по узким улочкам и задержаться в тени высоких зданий, прижимаясь друг к другу и шепча милые глупости.
Мы остановились в гостинице, Михаил хотел, чтобы я прошла восстановительные процедуры в одном из санаториев, взялся даже уладить дела с липовой санаторно-курортной картой, но я отказалась.
— Здесь целебный воздух и воду можно попить. Не хочу ничего больше! — категорично заявила я, и спустя пару дней он успокоился.
Всё, что было связано, хоть в малейшей степени, с врачами и больницами, вызывало во мне дикий ужас. Я ещё успею с лихвой хлебнуть всего этого, отец, несмотря на мои просьбы повременить с лечением, был настроен решительно.
Мне еле удалось уговорить его подождать ту неделю, которую я выпросила у судьбы на эту поездку. Я обещала ему, что потом сяду в самолёт и ближайшим рейсом вылечу в Москву.
И больше никогда не вернусь к мужу. Даже если удастся добиться ремиссии.
Я легко дала это обещание, потому что не верила, что удастся. И не хотела верить.
Зачем мне такая жизнь: встречать каждый день со страхом, проходить унизительные и болезненные процедуры, если итог всё равно один?
Ещё когда была жива мама, один из лечащих врачей предупредил меня, чтобы я тщательно обследовалась каждый год. Мол, наследственное заболевание, если есть хоть малейшая склонность к нему, лечатся гораздо хуже, чем одиночные случаи.
Это была моя лебединая песня. Моё последнее лето вместе с ним. С тем, ради кого я с радостью забыла о своих проблемах и позволила себе быть счастливой без оглядки на завтра.
Но завтра наступило быстрее, чем я ожидала.
У меня был расписан каждый день нашего отпуска, я хотела объять необъятное, не упустить ни единого часа, быть настолько близкой с Михаилом, насколько это было возможным.
Мне хотелось, чтобы он запомнил меня здоровой, любящей, страстной. Живой.
Но однажды, на исходе четвёртого дня он куда-то вышел, сказав, что зайдёт в лавку при гостинице за каким-то сюрпризом для меня, а когда через два часа вернулся, по одному его взгляду я поняла, что всё кончено.
Время, отпущенное на беззаботную жизнь, истекло.
— Почему ты мне ничего не сказала? — начал он таким тоном, что я вжала голову в плечи.
Мне хотелось плакать, но глаза были сухими, а руки дрожали всё сильнее, в висках заколотились молоточки, выстукивающие лишь одно слово: «Поздно».
