– Дай только подушки поправлю, – прошептал он, передвигая и взбивая их, пока не убедился, что теперь ей есть на что опереться. Он поднес стакан к губам жены и чуть-чуть наклонил. Люси немного отпила и откинулась, тяжело дыша от усилий, потребовавшихся на то, чтобы проглотить воду.
Грегори молча смотрел на жену. Она проглотила не больше нескольких капель.
– Тебе надо еще попить.
Люси едва заметно кивнула и прошептала:
– Погоди минутку.
– Может, легче ложкой?
Люси закрыла глаза и снова слабо кивнула.
Грегори огляделся: вчера ему принесли чай, но поднос пока не уносили. Возможно, не хотели тревожить. Он решил, что быстрота намного важнее чистоты, так что взял ложку из сахарницы. Затем подумал, что Люси не помешает немного сладкого, и принес все вместе.
– Вот, держи, – прошептал он, протягивая ложку с водой. – Хочешь немного сахара?
Люси кивнула, и муж положил кусочек ей на язык.
– Что случилось?
Грегори с изумлением уставился на нее:
– Ты не знаешь?
Она моргнула несколько раз.
– Я истекала кровью?
– И очень сильно, – выдавил он, но не смог продолжить – не хотел описывать, сколько крови он увидел.
Грегори не желал, чтобы Люси все узнала, и, если честно, сам не прочь был бы об этом забыть.
Жена нахмурилась и склонила голову на бок. Через несколько секунд до Грегори дошло, что она пытается рассмотреть изножье кровати.
– Мы все убрали, – пояснил он и слегка улыбнулся. Как похоже на Люси убедиться, все ли в порядке.
Она легко кивнула, затем проронила:
– Я устала.
– Доктор Джарвис передал, что ты будешь чувствовать усталость несколько месяцев. Видимо, тебе придется некоторое время оставаться в кровати.
Она простонала, но даже этот звук вышел очень тихим.
– Ненавижу постельный режим.
Грегори улыбнулся. Люси была деятельной дамой. Ей нравилось все устраивать, чем-нибудь заниматься и приносить всем счастье. Бездействие ее просто убивало.
Ужасная метафора, но что есть, то есть.
Он склонился над женой с серьезным выражением лица:
– Ты останешься в постели, даже если мне придется тебя привязать.
– Ты не такой, – ответила Люси, слегка дернув подбородком.
Грегори решил, что она пыталась изобразить беззаботность, однако на проявление дерзости ушло много сил. Она снова закрыла глаза и тихо вздохнула.
– Однажды я уже это сделал, – напомнил он.
Люси издала забавный звук, который, вероятно, должен был означать смех.
– Да, сделал.
Грегори наклонился и нежно чмокнул жену в губы.
– Я спас положение.
– Ты всегда спасаешь положение.
– Нет, это ты спасаешь.
Он сглотнул.
Они встретились взглядами, чувствуя сильную и глубокую связь. Грегори ощутил, как что-то рвется в его душе, и на секунду подумал, что снова зарыдает. Но как только он почувствовал, что теряет самообладание, Люси пожала плечами и заметила:
– Я все равно сейчас не могу пошевелиться.
Взяв себя в руки, Грегори отошел за оставшимся на подносе с чаем бисквитом.
– Не забудь об этом через неделю.
Он не сомневался, что жена постарается выбраться из постели намного раньше, чем предписывали указания врача.
– Где младенцы?
Грегори застыл, а потом повернулся и медленно ответил:
– Не знаю. – Боже милостивый, он совсем забыл. – Наверное, в детской. Они обе идеальны: розовые и громогласные, все, как надо.
Люси слабо улыбнулась и устало вздохнула.
– Можно мне их увидеть?
– Конечно, я сейчас же за ними пошлю.
– Только других не зови. – Глаза Люси затуманились. – Не хочу, чтобы они меня видели такой.
– Я считаю, что ты прекрасно выглядишь. – Он подошел и присел на край постели. – Ты самое прекрасное создание из всех, что я когда-либо встречал.
– Прекрати, – одернула его Люси, так как никогда не умела принимать комплименты. Но Грегори заметил, как ее губы дернулись, то ли в улыбке, то ли от рыдания.
– Сюда вчера заходила Кэтрин, – признался Грегори.
Люси открыла глаза.
– Нет, нет, не волнуйся, – поспешно успокоил он. – Я сказал ей, что ты просто спишь, как и было на самом деле. Она не встревожена.
– Ты уверен?
Он кивнул.
– Кэтрин назвала тебя Ла-ла-ла Люси.
Люси улыбнулась:
– Она чудо.
– Она прямо как ты.
– Она не поэтому чуд…
– Именно поэтому, – перебил муж с улыбкой. – И я чуть не забыл: она назвала близнецов.
– Я думала, имена им дал ты.
– Я. Выпей еще воды. – Грегори на мгновение прервался, чтобы дать жене промочить горло. Он решил, что отвлечение внимания – именно то, что нужно. Капельку тут, капельку там – и они опустошат весь стакан. – Кэтрин придумала малышкам вторые имена: Франческа Гиацинта и Элоиза Люси.
– Элоиза?..
– Люси, – закончил он за жену. – Элоиза Люси. Разве не замечательно?
К его удивлению, она не стала возражать. Просто слегка кивнула, а глаза налились слезами.
– Кэтрин сказала, что выбрала это имя потому, что ты лучшая мама на свете, – тихо добавил Грегори.
Люси не выдержала и беззвучно зарыдала, крупные слезы полились из ее глаз.
– Мне принести младенцев? – спросил ее муж.
Люси кивнула:
– Пожалуйста. И… – Она помолчала, и Грегори заметил, как она сглотнула. – И приведи остальных.
– Ты уверена?
Люси снова кивнула.
– Только помоги мне сесть повыше. Кажется, я выдержу объятия и поцелуи.
И из глаз Грегори тоже полились слезы, которые он так старался сдержать.
– Не представляю, что еще помогло бы тебе скорее пойти на поправку. – Он пошел к двери, затем повернулся, держа руку на дверной ручке.
– Я люблю тебя, Ла-ла-ла Люси.
– Я тоже тебя люблю.
Грегори, должно быть, наказал детям вести себя очень благопристойно, решила Люси, потому что они излишне тихо зашли в ее спальню (в очаровательном порядке от старшей до младшего, создав чудесную лесенку по росту), встали у стены и мило сжали руки перед собой.
Люси понять не могла, кто эти дети – ее собственные никогда не стояли так спокойно.
– Мне здесь так одиноко, – сказала она, и, вероятно, все малыши бросились бы на кровать, если бы Грегори не остановил беспорядки решительным окриком «Осторожно!».
Хотя, если подумать, то хаос был предотвращен не столько благодаря словесному приказу, сколько тому, что отец успел схватить по крайней мере трех сорванцов, не дав им запрыгнуть на матрас.
– Мимси не дает мне посмотреть младенцев, – пробормотал четырехлетний Бен.
– Это потому, что ты не мылся целый месяц, – парировал Энтони, который был ровно на два года старше. У них с Беном даже дни рождения шли один за другим.
– Как такое возможно? – громко поинтересовался многодетный отец.
– Бен очень скрытный, – заметила Дафна. Однако при этом она пыталась пробраться поближе к матери, так что ее реплика вышла невнятной.
– Как можно скрываться, когда так воняешь? – спросила Гермиона.
– А я перекатываюсь в цветах каждый день, – лукаво пояснил Бен.
Люси с минуту помедлила, но потом решила, что лучше не слишком задумываться над словами сына.
– Э-э, а в каких именно цветах?
– Ну, уж не в кустах роз, – ответил Бен, будто не мог поверить, что мама спросила его об этом.
Дафна склонилась над братом, осторожно втянула ноздрями воздух и объявила:
– В пионах.
– Нельзя определить подобное только по запаху, – возмущенно выпалила Гермиона. Между девочками была разница лишь в полтора года, и если они не секретничали друг с другом, то ссорились, как…
Ну, как истинные Бриджертоны.
– У меня тонкий нюх, – ответила Дафна и подняла голову в ожидании, когда кто-то это подтвердит.
– Запах пионов особенный, – согласилась Кэтрин, сидевшая у изножья кровати вместе с Ричардом.
Люси задумалась, когда же эти двое решили, что слишком взрослые, чтобы бросаться на подушки вместе с остальными. Они так выросли. Все. Даже малыш Колин уже не походил на младенца.
