— Никак.
— А жаль. Он такой красивый, — со вздохом сказала Кэрри.
— Значит, так, — Бет была, как всегда, категорична, — первое: отбираем для начала трех кандидатов на свидание, второе: превращаем эту хорошенькую застенчивую гусеницу…
— Застенчивую?
— …в великолепную соблазнительную бабочку.
— Соблазнительную? Погодите, я не это имела в виду, когда сказала…
— Кэрри, — Бет не собиралась отпускать бразды правления, — внимательно прочти все письма. Исключи тех, кто, судя по всему, давно не имел дела с женщинами. Например, этих двух рецидивистов. Будем сужать круг до тех пор, пока не останутся трое самых перспективных. А я тем временем просмотрю гардероб Дэни. Возможно, придется кое-что обновить.
— На это у меня нет денег, — запротестовала Дэни.
— Поставь чайничек, подруга. — Бет похлопала Дэни по руке. — Мне пора перекусить.
В камине пылали и потрескивали дрова.
Тимми играл на ковре со своими игрушечными машинами. Джин сидел за столом и с такой ловкостью тасовал колоду карт, что мог бы сделать игру в покер своей профессией.
Сэм улыбался. В доме Хармонов он иногда чувствовал себя абсолютно счастливым. Вот как сейчас.
Джин хитро подмигнул Сэму.
— Сыграем?
— Ага. Чувствую, что сегодня мне повезет, — кивнул Сэм, сдавая карты.
— Дед, я проголодался. Скоро будем ужинать?
— Думаю, минут через пятнадцать. Твоя мама что-то там колдует на кухне.
Интересно, думал Сэм, что с ней происходит?
Сразу после ужина, прибрав кухню, спешит в свою комнату. Чем она занимается, было для Сэма загадкой, но ее подруги Бет и Кэрри явно принимали в этом участие. Уж очень часто они наведывались к Дэни.
С того дня, когда Дэни принесла ему в комнату горячий пунш — довольно интимный жест, который ему понравился, — она относится к нему с деланной сердечностью и явно старается держать его на расстоянии.
В тот день он не просто флиртовал с ней, он хотел ее соблазнить. Она, видимо, разгадала его намерение и дала ясно понять: Нет, спасибо! Нельзя сказать, что его это удивило. К тому же он и сам не был уверен, что готов к подобным отношениям, если бы и получил такую возможность. Не в его правилах обманывать женщин. Дэни твердо дала понять, что ей нужен кто-то постоянный, а он к этому не готов. А жаль! Ему хотелось бы взглянуть на эти длинные ноги, что скрываются под обтягивающими джинсами. А еще — на ее рыжие кудри, разметавшиеся по подушке.
Но больше всего ему хотелось обнять Дэни, дотронуться до каждой частички ее тела и наслаждаться ею… наслаждаться…
Что делало ситуацию совершенно невыносимой, так это его не поддающееся определению нежелание остаться. Ему нужна она. Ей нужен муж. Как только он представлял себе, что остается, его прошибал пот и охватывало паническое чувство, что он снова совершает ошибку.
До Рождества оставалось всего две недели. Дэни украсила дом свечами, позолоченными шишками и елочными игрушками, которые извлекла из коробок в кладовке. Сэм давно забыл, какой это чудесный праздник — Рождество.
Он представил себе, как в рождественское утро они будут разворачивать подарки, а Дэни будет улыбаться и с любовью разглядывать то, что ей подарили Джин и Тимми.
А он что будет делать? Конечно, тоже развертывать подарки вместе со всеми. Под елкой уже лежала небольшая горка коробочек с его именем.
Сэм купил подарок Джину: флакон хорошего одеколона и несколько колод карт в красивой деревянной шкатулке.
А вот какой подарок выбрать для Дэни, он никак не мог решить. Ему хотелось подарить ей что-нибудь особенное, оставить память о себе. Духи, а может быть, шарф? Что-нибудь нужное, но вместе с тем что-то, что подчеркивало бы ее женственность…
— Ух ты! — воскликнул Тимми, и мужчины подняли глаза от карт. — Мама, ты какая-то другая!
Боже правый!
Короткое платье из коричневого бархата облегало ее фигуру. И какую фигуру! Высокая грудь была чуть видна в полукруглом вырезе. Сэм опустил взгляд, но при этом сердце его поползло куда-то вверх. Теперь-то он знает, какие у нее ноги!
Сэм никак не мог решить, следует ли ему встать, но усидеть он все равно не мог, так был ошеломлен.
— Ты просто картинка, дочка, — сказал Джин, прежде чем Сэм успел опомниться.
— Нравится? — нервно улыбнулась Дэни.
— Очень. — На сей раз первым был Сэм.
Дэни поправила сережку. Серьги были длинные, из тех, что запутываются в волосах у женщин, особенно если эти волосы — такие вьющиеся, и рыжие, и великолепные — свободно падают на плечи. У Сэма вдруг пересохло в горле.
— А по какому случаю? — прохрипел он. Дэни бросила взгляд на отца, будто тот знал ответ.
— Я…
— Мама, я хочу тебя поцеловать.
Я тоже, подумал Сэм, я тоже.
— Конечно, малыш. — Дэни нагнулась, подставляя сыну щеку.
Кожа Дэни была белой, как сметана, а щеки — цвета персика. С важным видом Тимми положил руку на плечо матери, а затем, обхватив ее за шею, громко чмокнул в щеку.
Дэни не стала целовать Тимми в ответ. Она посмотрела на него серьезно и сказала:
— Спасибо. Надеюсь, тебе понравится ужин. Я приготовила жаркое — как на твой день рождения, помнишь?
— Я проголодался.
— Вот и отлично.
— А ты не будешь ужинать?
Глупый вопрос. С каких это пор она так наряжалась к ужину на кухне?
Дэни открыла сумочку того же цвета, что и платье, и, проверив ее содержимое, улыбнулась, словно это было обычным делом.
— Я приглашена на ужин.
Странно: Джин ни капельки не удивился тому, что Дэни выглядит так, как Джулия Робертс на какой-нибудь голливудской тусовке. Впрочем, чего же здесь странного. Джин наверняка знал, что Дэни уйдет. Да и с кем — очевидно, тоже. Сэм вдруг почувствовал себя уязвленным. А я узнаю — об этом последним! Куда она идет? Может, встречается с подругами? Не похоже. Вряд ли она бы так разоделась.
Взглянув на золотые часики, Дэни повернулась к отцу.
— У меня еще есть время. Я покормлю Тимми…
— Не глупи, — возразил Джин. — В таком-то платье. Пусть сегодня за тобой ухаживают.
— Скажешь тоже! — рассмеялась Дэни, и Сэм подумал, может, она и впрямь встречается с подругами.
— Пошли за стол, Тимми, — окликнул Джин внука.
Дэни и Сэм остались одни. Желая как-то разрядить напряжение, Сэм сказал:
— Твой отец прав. За такой женщиной, как ты, нужно ухаживать.
Она не улыбнулась. Она просто смотрела на него своими прекрасными зелеными глазами, большими и сверкающими, словно изумруды, но настороженными, почти печальными. Она будто не верила ему или не хотела верить. Конечно, все эти дни он старался держаться от нее подальше, но только потому, что она сама этого хотела. Вот если бы она ему позволила…
