— Давно ты об этом узнала?
— Пять лет назад.
— И так долго скрывала?! — ахнул он.
— Что бы Сара ни говорила, даже если бы я могла родить сотню детей, это ничего не изменило бы, никто не заменит мне Джонни.
Девон смотрела с вызовом, словно ожидая, что Паркер станет спорить. Он чертыхнулся и тихо сказал:
— Я знаю.
Его взгляд, в котором сквозили доброта и нежность, растопил ее враждебность, осталась только печаль.
— Я знаю, что ты знаешь, — пробормотала Девон.
Вздохнув, она наконец позволила себе расслабиться в объятиях Паркера.
— Нужно было рассказать мне.
— Да, я уже жалею, что не рассказала.
Вероятно, в глубине души Девон боялась, что, если Паркер узнает правду, его отношение к ней изменится. Она не плакала, но обнимала Паркера так крепко, словно от этого зависела ее жизнь. Паркер гладил ее по голове, по спине и что-то говорил. В смысл слов Девон не вдумывалась, ее успокаивал сам звук его голоса.
— Спасибо.
Девон вдруг застеснялась и испытала потребность высвободиться из сильных рук Паркера. Тот без труда понял причину внезапно сковавшего ее напряжения. Отойдя от него и избегая смотреть ему в глаза, Девон принялась зачем-то приглаживать волосы.
— Знаешь, возможно, и к лучшему, что Джонни будет жить с Сарой и Клайвом. Если бы он остался со мной, ему пришлось бы расти без отца. А мальчику нужен мужчина в семье... образец для подражания, и все такое...
— Ерунда! — вдруг рассердился Паркер. — В один прекрасный день ты выйдешь замуж, и твой муж будет, куда лучшим образцом для подражания, чем зануда, с которым спуталась Сара.
Помня о неприязни Паркера к Клайву, Девон решила не придираться к слову «зануда».
— Нет, я никогда не выйду замуж.
— Это ты сейчас так говоришь, а когда ты кого-нибудь полюбишь...
Девон рассердилась: он просто говорит ей то, что, как ему кажется, она хотела бы услышать! Пустые слова, они оба знают, что ни один мужчина не захочет на ней жениться, если узнает о ее бесплодии.
— Я сказала: никогда! Брак для того и нужен, чтобы обеспечить детям любовь и заботу, дать им ощущение безопасности. Мужчина женится, чтобы иметь детей.
— Это только женщины так считают, — возразил Паркер. — Вы практичнее нас. Мужчины женятся по другим соображениям.
— Ах, Паркер, не пытайся меня утешить! Я смотрю на вещи трезво и давно привыкла к мысли, что у меня не будет семьи.
Теперь рассердился уже Паркер.
— С каких это пор, интересно, ты заделалась экспертом по мужчинам?!
Его горячность озадачила Девон.
— Я, конечно, не эксперт, но...
— Никаких «но»! Я понял: ты вбила себе в башку, что должна быть стойкой и мужественной. Честное слово, мне хочется свернуть тебе шею!
— Это я заметила, — тихо обронила Девон.
— Я — мужчина...
— Это я тоже заметила.
Девон предпочла бы не развивать эту тему, но сбить Паркера было не так-то просто.
— И потому я чуточку лучше разбираюсь в том, что думают мужчины. Так вот, нормальный мужчина, собираясь жениться, думает в первую очередь о любви, а не о том, достаточно ли у его избранницы широкие бедра, чтобы произвести потомство...
Чуть задержавшись на ее тонкой талии, взгляд Паркера скользнул ниже... Он поспешно отвел глаза — и вовсе не потому, что задумался о способности или неспособности Девон к деторождению.
— Паркер, ты говоришь о сексе. Ради секса мужчине нет необходимости жениться... Ты и сам это знаешь.
— Даже мы, жалкие ничтожные мужчины, понимаем, что любовь и секс — не одно и то же! — Паркер мрачно усмехнулся.
Девон опешила от сердитого напора, прозвучавшего в его голосе, но тут же вспомнила: Паркера бросила любимая женщина! Неудивительно, что он принимает этот разговор близко к сердцу.
— Так вот почему ты хотел жениться? Паркер нахмурился.
— Речь не обо мне.
— По-моему, это несправедливо, мы целый день только и говорим, что о моих потаенных чувствах, — проворчала Девон.
— Уверяю тебя, ты еще встретишь мужчину, которому будешь нужна ты сама, а не то, что он может от тебя получить.
— Мысль, конечно, приятная...
— Но ты мне не веришь?
Девон скрестила руки на груди и посмотрела на него в упор.
— Если честно — нет. Когда я сказала Генри, что не могу иметь детей, он умчался с такой скоростью, какую только смог выжать из своего автомобиля.
Она не стала уточнять, что именно такого результата и добивалась.
— Ты сказала ему?
Почему-то известие, что Девон поделилась своей тайной с другим мужчиной, и не просто с другим, а с жалким аптекарем, в то время как он, Паркер, оставался в неведении, привела его в ярость.
— Ну да... потому что он сделал мне предложение.
— Наглец! — пробормотал Паркер, — Это лишний раз доказывает, что он за субъект.
Ну, это уж слишком! Как он может судить о Генри, если разговаривал с ним от силы пару раз?
— В чем дело, Паркер? Тебе из принципа отвратительны все мужчины, которые мне нравятся? А я-то думала, что нелогичность свойственна только женщинам.
— По-твоему, я нелогичен? — изумился Паркер.
— Сначала ты ругал Генри, потом тебе не понравился Клайв... Бедняга старался быть милым.
— Этот, как ты выразилась, «бедняга» уже лысеет и толстеет...
— Ничего подобного я не заметила.
— Еще бы! Он тратит бешеные деньги на то, чтобы этого никто не замечал.
— Какой же у тебя злой язык!
— Это мое оружие, ангел мой, — ничуть не раскаиваясь, согласился Паркер. — Твой Клайв отхватил первую попавшуюся доступную красотку, которая оказалась настолько глупой, что связалась с мужчиной, по возрасту годящимся ей в отцы. Естественно, он доволен! Еще бы: ровесники изойдут слюной от зависти! Случай классический.
— Ты стрижешь всех под одну гребенку!
Паркер решил зайти с другой стороны.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что одобряешь огромную разницу в возрасте между супругами или даже просто любовниками?
— Согласна, могут возникнуть сложности, — признала Девон, — но, если мужчина и женщина любят друг друга, все остальное не имеет значения.
— Я так и знал, что под твоим прагматизмом скрывается душа романтика! — насмешливо заключил Паркер. — Но сейчас твоя романтика не к месту.
— Я тебя не виню, твоя горечь понятна. — Девон тщательно подбирала слова, чтобы не ранить и без того раненное мужское самолюбие еще больнее.
— Циником меня сделала жизнь, — прорычал Паркер.
— Даже если это так, по-моему, гордиться тут нечем, — парировала Девон.
— Насколько я понимаю, ты попалась в ловушку классического мифа «любовь преодолевает все преграды», но делаешь одно исключение.
