— Был! — Фима ревностно осматривает мои шорты, просвечивающие
под халатом.
— Так! — дверь открывается и в палате появляется врач. — Что за балаган. Все посторонние шагом марш. Вон!
— Антон, Леша, пойдемте. Пусть мама поговорит с вашим папой, — зову за собой мальчишек.
— Леха! — издает радостный возглас второй брат.
— Тоха! — шепчет вылезающий из шкафа первый брат.
Мать тут же показывает кулак сыну.
— Брысь!! — шипит на нас.
Надеюсь это она не мне.
Выходим, оставляя их одних — Мишу, Фиму и их непростое прошлое.
Уже за дверью разглядываю двух братьев. Как же они дружны друг с другом. Здорово, когда близнецы растут вместе. Нам с Виталиной, сестрой — близняшкой, так не повезло.
— Антон, познакомься, наша мачеха Полина. Она классная.
Протягиваю руку второму близнецу. С опаской сжимает мою тонкую руку своей загорелой.
Тяжело вздыхаю. Надеюсь, мы подружимся.
Если Леха — открытый добрый парень, то этот явно себе на уме.
Глава 18
Кома. Прошлое
Михаил
Я вынырнул из сна и сразу увидел ее — пухлые алые губы, голубые теплые глаза, порхающие темные ресницы, пышная грудь и две толстые русые косы. Как же хочется распустить ее волосы, зарыться в них пальцами. Уверен, они у нее мягкие, нежные, как и пальцы.
От массажа груди не отказался бы.
Мечтательно вздыхаю.
Врачиха замечает мой непристойный взгляд, подается назад.
— Цветочек, стой! — командую пересохшими губами, и сосед по палате Игорь громко заливисто смеется.
Девушка покрывается алыми пятнами.
— Я старший лейтенант медицинской службы Серафима Шурочкина! Разговаривайте по уставу, Воронцов, а то…
— Что?.. — дурачусь как пацан.
— Назначу снотворное на весь срок пребывания в медицинском пункте! Вот!
— Строгая ты, однако! — пытаюсь сгладить неловкую ситуацию.
— Вы! — поправляет меня решительно.
— Воды! Дай, пожалуйста, — хлопаю театрально глазками. У сестрички Машки научился.
— Я не санитарка! Сейчас позову.
— Хочу, чтобы ты своими целительными ручками принесла, тогда подействует.
— Не «ты», а «вы».
— Вон, рана почти зажила за неделю, и температура спала.
— Это работа антибиотиков, не моя! — девушка гордо разворачивается на каблучках и уносит красивую головку с тяжелыми косами из комнаты.
— Воронцов, ну ты даешь! Замужем она! И старше тебя лет на семь. Куда прешь? Зачем вгоняешь женщину в краску, — сосед бросает на меня предостерегающий взгляд.
Включаю «Воронцова», поворачиваюсь к парню.
— Давай на чистоту. Муж не помеха. Видел, как она на меня глядит? И васильки мне носит! — бросаю счастливый взгляд на букет цветов. — Неспроста это. Что если плохо у них всё с мужем? Осточертел он ей. Пьет, или бьет! — вздыхаю. — Умница, красавица не должна пропадать.
— Ну, даешь!
— Я не принципиальный. Понравилась баба, значит, возьму. Если надо, замуж позову.
— Гавнюк ты, богатый!
— В этом мой плюс, — хмыкаю. — Завидуешь? Могу ей подарить хоть новый корпус для медпункта, напичканный под крышу современным оборудованием!
— Ее муж прибьет тебя! Понял? — сослуживец хищно усмехается.
— Жалко мне ее! — гну свою линию. — Она же жизни не видела. Ее красивую небось муж с молодых лет к рукам прибрал.
— Разговор закончен!
После обеда, Серафима вплыла в палату, покачивая бедрами. Сосед ушел на прогулку, и мы остались наедине.
Замечаю, что Фима странно себя ведет, улыбка блуждает на ее лице, и это немного напрягает. Верхняя и нижняя пуговицы халата «случайно» расстегнуты и воодушевляют.
Нервно сглатываю, гляжу на холм под одеялом. Фима тоже.
— У тебя красивые синие глаза. Добрые. Я всегда мечтала, чтобы у моей доченьки были такие же. Но Бог не дал пока ребеночка. Уже пять лет живем с мужем, и всё никак. Гриша работал с радиацией, видимо, что-то пошло не так. А сейчас он не хочет проверяться, говорит, всё само собой разрешится. А когда? Время-то идет! — Грустно вздыхает.
Мне, конечно, жалко Серафиму, трогает ее рассказ.
Но у меня, в мои двадцать лет совсем другие проблемы. Борюсь со своим желанием. Я молод и мне невдомек, зачем она всё это вывалила на меня.
Едва заметно улыбаюсь.
Фима неожиданно срывается на плач и убегает прочь.
— Вашу Машу! — поднимаюсь, прихрамывая, топаю на поиск женщины.
Всхлипы раздаются за дверью подсобки с хозяйственными принадлежностями. Толкаю дверь и тут же оказываюсь в полутемном помещении.
По тонкому шлейфу запаха женской кожи улавливаю, Фима здесь.
Закрываю за собой дверь, делаю шаг вперед…
* * *
Глава 19
Кома
Михаил
— Серафима, вы здесь? — пробираюсь вперед, в кромешной темноте не вижу, что наступаю на швабру. Палка бьет по лицу. Копец как больно, но не кричу. Что обо мне подумает сильная женщина? Не хочу позориться.
— Фима, ты здесь? — протягиваю руку в поисках нужного объекта. Натыкаюсь на мягкую руку, касаюсь ее нежно, глажу пальцами.
— Здесь, — выдыхает растерянно.
Ну, да, глупо было бы сказать «нет», если я ее уже трогаю.
Внутри меня пульсирует бешеное желание, и воздух в комнатушке насквозь пропитывается тестостероном и эстрогенами.
Подхожу ближе и накрываю своим телом Серафиму. К моему удивлению, женщина совсем не сопротивляется, когда ощущает спиной мои крепкие ладони.
Я-то думал, Фима здоровая баба, но по сравнению со мной, она оказывается хрупкой.
Наклоняю лицо к ее лицу, легонько касаюсь носом ее носа. Смеемся. Я — бодро, она — застенчиво.
Пока мои руки заползают под ее халатик, губы ищут губы. Фима сама подается вперед и нежно касается моих губ.
— Может, свет включим? Я хочу тебя видеть, — предлагаю девушке.
— Нет, — в ее тоне сквозит легкая растерянность.
— Почему, нет?
— Не хочу, чтобы ты меня видел?
— Ты очень красивая, не надо стесняться! Подумаешь, пару — лишних килограммов, они тебя не портят! Поверь, у меня хороший вкус на женщин.
— Хам! Нет у меня лишних килограммов, — Фима бьет кулачком в грудь.
— Тогда что? — мои руки уже давно сняли с врачихи халат и отправились бороться с плотной сорочкой.
— Замужем я, мне стыдно! — еле слышно выдавливает девушка, и зарывается губами у меня в волосах. Ее горячие губы касаются моей шеи, и я понимаю, что уже не в силах бороться с желанием. Оно накрыло меня окончательно.
— Выходи за меня! Я буду тебя любить, а еще у моего отца есть много денег. Тебе понравится!
Девушка хихикает.
— Мне нравятся твои глаза, они синие как васильки!
— Да-а? — Мощные эмоции накрывают меня с головой, когда руки Фимы оказываются там, где им не положено быть.
Рывком поворачиваю ее к себе спиной.
Мне мучительно больно, что эта богиня принадлежит не мне. Но сейчас она только моя! Делить ее с чужим мужем я не намерен, но кажется, у меня нет другого выбора. Или так, или никак.
Девушка не способна больше ни терпеть, ни притворяться. Стонет.
Я сам едва живой, тяжело дышу, нога болит, но обороты не сбавляю.
— Блин! — только сейчас вспоминаю о защите. — У меня нет резинок. Прости.
— Ничего страшного. Не останавливайся. Я не могу забеременеть.
— А-а! Это хорошо!
Через десятки минут и стонов целую Фиму в плечо.
— Ты классная!
Девушка поворачивается ко мне лицом, ловит мои запястья.
— Поклянись, что никому не расскажешь!
Ее голос напуган. Вот уж не думал, что врачиха может кого-нибудь бояться.
— Но я хочу, чтобы все знали, что ты — моя! — радостно сообщаю ей. Фима должна знать, что очень сильно нравится мне.
— Не надо, муж убьет нас обоих! — нежно стрекочет мне на ухо.
— Но ты же должна с ним развестись, разве не так? Всё должно быть по-честному.
— Если ты о честности заботишься, то должен понимать, что то, чем мы с тобой здесь занимались вне человеческого закона. Нарушает любые понятия о морали, честности и семье. Понял?
