Но на бедную Мэррин и так свалилось слишком многое, она чувствовала, что еще одного поцелуя ей просто не пережить. Собрав где—то на задворках сознания остатки здравого смысла, она произнесла:
– Довольно, Монтгомери. Сеанс Окончен. Еще немного, и глаза ваших милых тетушек окончательно вылезут из орбит. – И обворожительно улыбнулась ему.
Он убрал руки с ее плеч.
– Наверное, мы действительно зашли слишком далеко.
Да уж, лучше не скажешь! Джерад хотел, чтобы Мэррин всего лишь прикинулась его подружкой, чтобы избавиться от чрезмерной опеки матери и сестры, а что сделала она? Взяла и влюбилась в него!
В свете неожиданного и малоприятного открытия, которое снизошло на Мэррин возле парадного крыльца, она ощущала потребность побыть в одиночестве: надо же обдумать то, что с ней произошло. Но где – вот вопрос. Уединение в отведенной ей комнате полностью исключалось по двум причинам. Во—первых, хорошие манеры не позволяли игнорировать общество семейства Монтгомери. А во—вторых, туда сразу же заявится Джерад и всеми правдами и неправдами заставит ее спуститься вниз.
Когда она вернется домой, на нее сразу же навалятся привычные дела. Значит, покопаться в глубинах собственной души ей удастся только ночью, лежа на неудобном диванчике.
Придя к столь неутешительному выводу, Мэррин решила, что ни единая душа не должна догадаться, как тяжело далось ей пребывание в «Хиллмаунте», как муторно у нее на душе. Хотя, по зрелом размышлении, Мэррин все равно не скрыть тот факт, что она влюбилась в Джерада Монтгомери, это обязательно всплывет на свет божий – не сегодня, так завтра, не здесь, так в любом другом месте.
Итак, нужно общаться с родственниками Джерада, улыбаться направо и налево и всячески показывать, как ей хорошо.
– Если хотите, я покажу вам своих свиней, – обратился к Мэррин отец Джерада сразу после завтрака.
– Оставь девушку в покое. Кому интересно твое «стадо»? – осадила мужа Элен Монтгомери.
– Не преувеличивай, дорогая. Их всего—то две, – добродушно откликнулся Эдвард и вывел Мэррин из дома.
По цветущему лугу они медленным шагом прошли к небольшому, очень чистенькому свинарнику. Заприметив хозяина, навстречу им потрусили две холеные свиньи. «Повезло хавроньям, – думала Мэррин, пока Эдвард нашептывал своим любимицам ласковые слова. – Они умрут от старости, на бекон их не пустят».
Пообщавшись со свинками, Эдвард принялся расспрашивать Мэррин о ее семье, о работе, а потом как бы вскользь упомянул о нападении уличных хулиганов, о котором узнал от Джерада.
– Не хотите рассказать поподробнее? – спросил он безучастным тоном, но что—то подсказывало девушке, что ему действительно интересно.
Вообще—то говорить с ним на эту тему Мэррин совсем не хотелось. Ничего особенного с ней не произошло. Ну, напали, ну, сбили с ног, ну, ограбили… Но Эдвард Монтгомери, как выяснилось, действительно обладал недюжинным талантом психоаналитика, потому что Мэррин сама не заметила, как в ответ на его тонкие наводящие вопросы начала рассказывать и о самом нападении, и о своих страхах, вызванных им. Ее бросили на асфальт, били ногами, ей было очень больно и очень обидно…
К тому времени, как поток ее воспоминаний иссяк, они подошли к огромному пруду, также являвшемуся частью владений Монтгомери. Вокруг царило удивительное спокойствие. Вот так стоять бы под сенью вековых деревьев и вести негромкий разговор, подумала Мэррин, но Эдвард вдруг посмотрел на свои часы.
– Как незаметно прошло время. Джерад уже наверняка разыскивает вас по всей округе.
Они поспешили назад, хотя Мэррин была уверена: Джерад и не думает ее искать. На то имелись две причины. Первая: Мэррин совсем не интересует Джерада. Вторая: судя по тому, что он действительно хотел помочь ей сегодня ночью, Джерад, видимо, сам попросил отца поговорить с Мэррин наедине.
Когда они, наконец, вошли в дом, Джерад вышел им навстречу из гостиной. Видимо, заметил их из окна. Одного его вида было достаточно, чтобы бедное сердечко Мэррин вновь заколотилось с утроенной силой, а ноги стали ватными. Значит, не пригрезилось ей, не померещилось – она любит Джерада, и с этим теперь ничего не поделать.
Сразу после ленча Мэррин и Джерад засобирались в дорогу.
– Вы должны навестить нас снова, и как можно скорее, дорогая! – заявила на прощанье Элен Монтгомери, с искренней улыбкой глядя на девушку.
– С огромным удовольствием, – вымученно улыбнулась в ответ Мэррин, и они с Джерадом пошли к машине.
Почти всю обратную дорогу они молчали, что было на руку Мэррин. Она полюбила впервые в жизни, и это сбивало с толку, обескураживало, разрывало сердце. Сейчас она боялась открыть рот, чтобы не сболтнуть лишнего и не выдать свои чувства.
Джерад тоже был погружен в свои мысли. Правда, именно он нарушил молчание, спросив, таким ли ужасным показалось ей пребывание в «Хиллтауне».
– Ну, наверное, от меня и не ожидалось, что я буду наслаждаться, – помедлив, ответила Мэррин.
– Господи, с чего вы взяли? – спросил Джерад с неподдельным изумлением. Даже оторвал взгляд от дороги и, вздернув бровь, посмотрел на Мэррин.
– Хорошо, скажу по—другому: я не возлагала особых надежд на эту поездку… э—э… обман, притворство… ну, вы понимаете.
Джерад снова уставился на широкую ленту шоссе.
– Вам понравилась моя семья?
– О, они замечательные!
– А кто лучше всех? Мой кузен? Господи, ну сколько можно?
– Мне очень понравилась Уна, – с невинным видом улыбнулась Мэррин. Но, когда Джерад, на секунду повернув голову, мазнул по ее лицу сердитым взглядом, она решила на всякий случай сменить тему: – Это была ваша идея, чтобы мистер Монтгомери пригласил меня на экскурсию в свинарник?
Отвечать утвердительно Джерад не стал, но его тон немного потеплел:
– Ну и как, разговор с моим отцом помог вам? Мэррин задумалась. А действительно, помогло ли ей то, что она рассказала практически чужому человеку о своих страхах?
– Я не знаю, – честно призналась она.
Сейчас ей вообще было трудно сосредоточиться на чем—либо другом, кроме как на чувствах к Джераду, так внезапно свалившихся на нее.
И снова в салоне «ягуара» воцарилась тишина.
Джерад заглушил двигатель у дома Мэррин, вышел из машины и достал из багажника ее дорожную сумку. Девушка запаниковала: сейчас они расстанутся навсегда. Чтобы хоть как—то оттянуть этот момент, она хотела пригласить Джерада на чашку чаю, но… В доме наверняка страшный кавардак, да и побыть наедине им там не придется – Китти и Куини не дадут.
– До встречи, – небрежно сказала она.
Джерад молча смотрел на нее, и под его пристальным взглядом у Мэррин перехватило дыхание. Наконец он склонился над ней и поцеловал в щеку. Вот так же он мог поцеловать одну из своих тетушек.
