– Да, – тихо ответила она, подняв подбородок и встретив его взгляд. – Я хочу закончить наши отношения.
– Развестись, – безжалостно подытожил Антониос, и девушка вздрогнула, но не отвела глаз.
– Да.
– Тогда, Линдсей, – продолжил он вкрадчиво, – ты должна сделать так, как я прошу. Точнее, приказываю. Потому что по законам моей страны, ты не можешь получить развод в одностороннем порядке.
Глаза Линдсей расширились от удивления.
– Должны быть какие-то иные обстоятельства.
– Ну да, они есть. Их два. – Он саркастически улыбнулся. – Измена и уход одного из супругов. Но я не совершал ни того, ни другого, так что ко мне это все неприменимо.
Она вновь вздрогнула, и Антониос не преминул это отметить, уголок его рта дернулся вновь.
– Почему ты хочешь, чтобы я вернулась в Грецию, Антониос?
– Не бойся, не затем, чтобы вновь стать моей женой. – Он презрительно посмотрел на нее. – У меня нет ни малейшего желания возобновлять с тобой отношения.
Ну, конечно, с чего бы ему хотеть этого. Ведь Линдсей сама так решила, она выбрала этот путь. Но почему тогда ей больно от этих слов?
– Тогда отчего?
– Моя мать, как ты, может быть, помнишь, была без ума от тебя. Она не знает, почему ты уехала, да я ее и не стал разочаровывать новостью о нашем разрыве.
У Линдсей перехватило дыхание. Дафна Маракайос всегда была добра к ней, но этого было мало для того, чтобы остаться там.
– Почему ты ей не сказал? – спросила Линдсей. – Прошло уже полгода, ты не можешь держать это все в секрете вечно.
– Почему бы тебе самой все ей не рассказать? – отбил муж. – Ах, я забыл, ты же любишь наносить удары в спину. Убегать из дома и моей постели, даже не объяснив, почему ты хочешь развестись.
Линдсей глубоко вздохнула. Сказать ему, сколько раз она пыталась все объяснить? Наверное, сейчас не имеет смысла.
– Я понимаю, что ты зол…
– Я не злюсь, Линдсей. Это обычно делают те, кто испытывает какие-то чувства, а мне уже все равно. – Он встал. – Я перестал любить тебя, получив то письмо, и когда на мой звонок ты ответила лишь, что наш брак был ошибкой. Этим ты показала мне, что ни в грош не ставишь меня и наши отношения.
– А ты показал, что ни в грош не ставишь их, еще в Греции, – выпалила Линдсей прежде, чем смогла одуматься.
Антониос медленно повернулся, глядя на нее изумленными глазами.
– Неужели ты винишь меня в таком исходе? – спросил он.
– Ах, конечно нет, – бросила Линдсей, уже не выбирая слов. – Как я могу это сделать? Как вообще можно тебя в чем-то обвинять? У тебя ведь не было никаких обязательств передо мной.
Муж смотрел на нее, и Линдсей едва не рассмеялась, поняв, что он пытается истолковать ее слова, даже не чувствуя сарказма. Но тут он пожал плечами и ответил:
– Мне все равно, каковы бы ни были твои причины. Но моей матери – нет. И поскольку она больна, я решил не огорчать ее и не рассказывать, как и почему ты ушла.
– Больна?
– Рак снова вернулся, – жестко отрубил Антониос. – Спустя месяц после твоего ухода пришли анализы.
Линдсей в ужасе смотрела на него. Она знала, что Дафна находится в ремиссии после рака груди, но перспективы казались неплохими.
– Антониос, мне так жаль. Это… это излечимо?
С непроницаемым лицом муж пожал плечом:
– Нет, насколько я знаю.
Девушка бессильно опустилась в кресло. Добрая Дафна, с белоснежными волосами и мягким голосом, деликатная и тактичная, успела за короткий промежуток времени завладеть ее сердцем, и Линдсей искренне горевала. Как, наверное, страдает Антониос – он ведь обожает мать. Это было ударом, а она, его жена, даже не была рядом, чтобы поддержать и утешить его в горе. С другой стороны, останься она в Греции, нужна бы была ему ее поддержка?
Вернувшись мыслями к Греции, Линдсей поняла, что она не готова вернуться туда – еще живы были прежние страхи и воспоминания о несчастных днях, проведенных в одиночестве.
– Антониос, – тихо произнесла она. – Мне очень, очень жаль твою маму, но я не могу вернуться.
– Можешь и вернешься, – безапелляционно возразил муж. – Ты же хочешь получить развод.
Она в отчаянии покачала головой:
– Тогда я не буду требовать развода.
– В таком случае ты моя жена, и твое место рядом со мной, – жестко ответил Антониос и отвернулся. – По-твоему никак не выйдет, Линдсей.
– И что изменится, если я увижу твою мать? Как это ей поможет? – спросила она. – Я лишь причиню ей боль, сказав, что мы расстались…
– Но я и не хочу, чтобы ты ей это говорила, – вновь повернулся к ней мужчина, насквозь прожигая ее взглядом. – Похоже, маме осталось несколько месяцев, а может, и меньше. Я не собираюсь ее расстраивать. Несколько дней, неделю максимум, ты сможешь сделать вид, что мы счастливы в браке.
– Что? – Линдсей, не веря своим ушам, посмотрела на Антониоса, а тот натянуто улыбнулся.
– Разве это так уж сложно? Ты уже однажды доказала, какой прекрасной актрисой являешься, когда сделала вид, что любишь меня.
Он смотрел на прекрасное лицо жены – даже бледность ей к лицу – и подавил в себе жалость. Она выглядела такой потерянной, загнанной в ловушку – что таить, она была просто в ужасе от перспективы того, что придется возобновить отношения и вернуться в Грецию.
Хотя, разумеется, ни о каких отношениях не может быть и речи. Это будет просто спектакль, ради мамы. Антониос отнюдь не намерен видеть Линдсей в постели после такого предательства. Нет, он заберет ее на несколько дней с собой, а потом они расстанутся навсегда… по-видимому, она лишь этого и хочет. Что ж, он тоже.
– Несколько дней? – растерянно повторила Линдсей. – И этого хватит?
– У моей мамы именины на следующей неделе, – пояснил Антониос.
– Именины?
– В Греции большее внимание уделяют именинам, а не дням рождения. Моя семья хочет устроить особый праздник, учитывая все сложившиеся обстоятельства. – Антониос внезапно замолчал, не в силах говорить дальше от нахлынувших эмоций.
Грудь точно сковали горячим обручем. Невозможно было представить их виллу без матери. Однажды точно так же их покинул отец – и его утрату было тоже тяжело перенести. Отец создал виноградник и всю жизнь управлял им, а мама – мама была душой плантации. Теперь, когда ее не станет…
Но ведь и его душа тоже покинула его, подумал Антониос. Его жена, на чью любовь он рассчитывал, полагая, что они будут счастливы вместе. Какая ирония судьбы. Но пора привыкнуть к тому, что люди не оправдывают ожиданий. Этот урок дался ему нелегко.
– У нас будет праздник, – продолжил он, стараясь говорить ровно. – Родные, друзья, соседи. И ты будешь там, а потом можешь возвращаться сюда, если захочешь. Я скажу маме, что тебе нужно закончить исследование.
