— Да ведь у тебя, Илюша, руки-то золотые! Наташа, золотые руки у твоего отца! — рассыпался захмелевший гость.
— А у нее, у дочки моей, ручки тоже золоченые! Шьет искусно! И ножки у нее резвые! Пляшет в нашем клубе лучше всех, а теперь вон в школе детишек учит! А недавно в области выступали, — не унимался отец. — Наташа, дочь, неси-ка свои фотографии с концертов! Давай сюда альбом!
Альбомов с фотографиями было несколько, и все их видели уже не раз. Но отец настойчиво требовал, и пришлось ему подчиниться. Но не успела Наташа повернуться, а мать уже спешила, несла к столу. Разложила, раскрыла страницы. Наташа в украинском костюме, в грузинском. Хороша на любой фотографии.
Анна Андреевна не просто по-родительски любила свою дочь. Она ее обожала. Каждый день думала, лишь бы успеть ей помочь в жизни устроиться. Лишь бы счастлива доченька была.
— Ты бы Славку, сына моего, приглашала бы чаще на выступления-то свои, Наташа! — легонько упрекнул Петр Иванович. — Пусть бы посмотрел. Он ведь у нас парень хороший.
— Да он был, дядя Петь, — улыбнулась Наташа. — И не раз.
— А ведь ничего не расскажет! — сокрушенно покачала головой Таисия Михайловна.
— Он же молчун у вас! — усмехнулся Илья Семенович.
— Это верно — молчун у меня сынок! — подтвердил Петр Иванович. — А что мужику болтливым-то быть? Зато он парень толковый. Ты к нему, Наташа, присмотрись.
— А чего к нему присматриваться? Славка он и есть Славка, — улыбалась Наташа. — Мне ли его не знать! Сколько за одной партой в школе сидели!
…Наташу Симакову посадили со Славой Деминым за одну парту еще в первый год обучения. Мальчик никогда не обижал ее, не дразнился, не мешал. Наверное, поэтому она продолжала сидеть со Славой даже в старших классах, когда всем ученикам разрешили самостоятельно, по желанию выбирать себе соседа по парте. Слава был Наташе надежным другом, и она платила ему той же монетой. Демины жили в соседнем подъезде, и Слава помогал ей носить лыжи, сценические костюмы, книжки и много всего другого, что требовалось для уроков и танцев.
Славик всегда мало разговаривал. Но Наташа понимала его без лишних слов. Они сами изобрели с ним свою систему сообщений — жесты, рисованные символы, короткие слова, которой успешно пользовались для общения и подсказок на уроках. На занятиях ведь особенно не поболтаешь. Вот потому-то она знала Славу лучше всех.
— Вот друг ты мне, Илюша, все у нас с тобой пополам. Так? — с легким вызовом в голосе спросил Петр Иванович.
— Ну, так! — ответил Илья Семенович.
— Так я тебе как другу и скажу! — продолжал Демин. — Одного тебе простить не могу — что дочь свою за Славку моего замуж не выдал!
— Вот так раз! — изумился Илья Семенович, явно не воспринимая слова своего старого друга всерьез. — Так он и не сватался! Если бы посватался, так мы бы подумали!
— Так я как-то заводил разговор! — напомнил Петр Иванович. — Вспомни-ка, Аннушка!
— Ну, было как-то. Но ведь так, вскользь, между делом, — припомнила Анна Андреевна.
— А что вы тогда ответили? — обличал Петр Иванович. — Рано, мол. Дети только школу закончили. Наташенька в педагогический институт поступать собирается. Мол, потом видно будет. Ведь так? А потом и поздно стало.
— Дядя Петя, ладно, что это ты сегодня! — мягко перебила Наташа.
— А чего я? Породнились бы. Разве плохо? — развивал свою мысль Петр Иванович.
— Ну, разошелся, — усмехнулась Таисия Михайловна, поглаживая мужа по плечу. — Успокойся. Закусывай лучше, Петя. Что уж об этом! Дети взрослые уже давно. Мы им теперь не указ.
— Ладно, не обижайтесь на меня, хозяева дорогие, — повинился Петр Иванович. — Я только напоследок вам одно скажу: в жизни самое главное — хорошую семью создать, за хорошего человека замуж выйти! Вот ты, Аннушка, со своим Илюшей сколько годков прожила?
И старые приятели заговорили о былом житье-бытье, свою молодость вспомнили. Когда люди знакомы столько долгих лет, им всегда найдется о чем поговорить. Наташа любила слушать их рассказы. Ей с детства казалось, что родители — самые лучшие люди на земле. Они были и будут в ее жизни вечно. Папа — надежный, сильный, умелый. Мама — добрая, чуткая, домовитая. Между ними, в их поле притяжения, ей всегда тепло и уютно.
Тем временем из смежной комнаты вышел русоволосый маленький мальчик.
— Мультики кончились, — доверительно объявил он всем.
Взрослые замолчали, повернули головы в его сторону.
— Антоша наш пришел, наследник! — воскликнул Илья Семенович. — Иди ко мне! Вот теперь точно все в сборе! Вся семья за столом. Давай-ка, Аннушка, положи нам с Антошей блинчиков с мясом.
Мальчик подошел вначале к Наташе, уткнулся носом ей в предплечье, а она поцеловала его в темечко. Потом он ловко забрался на колени к Илье Семеновичу. Дед обнял внука, просиял глазами.
Дети подключаются к радости мгновенно. Для них атмосфера праздника естественна. Взрослые живут по пословице: делу время, потехе — час. Для детей органичнее наоборот. В свои неполных пять лет Антон был уже общительным, активным мальчуганом.
Если в доме звучит детский голосок, значит, в доме живет звонкая чистая радость. Взрослые люди не зачерствеют душами, глядя на малыша. Всякий ребенок — маленькое чудо. Наблюдать его шаги по жизни — увлекательнейшее занятие! Маленький человечек соединяет в себе много качеств, унаследованных от предыдущих поколений. В его нежном личике просматриваются черты всех родных людей, которые души в нем не чают, заботятся каждый день. В такой обстановке любви ежедневно пребывал маленький Антон — Наташин сын.
Так уж вышло, что замечательный ребенок у Наташи был, а муж отсутствовал. Мало ли женщин воспитывают детей без мужа! Никого этим не удивишь.
Демины ушли поздно. Долго прощались в коридоре, будто бы жили далеко, и снова свидеться с Симаковыми придется им уже не скоро. Роняли шапки, перчатки, смеялись. Рядом прыгал Антон, довольный тем, что ему разрешили нарушить режим.
Вскоре дом затих. Наташа уложила Антона и пошла на кухню помочь матери. В их семье водилось правило — как бы ни было поздно, а грязную посуду на другой день не оставлять! Мать и дочь управились быстро, привычно. Разошлись по своим спальням.
В комнате царила ночная тишина. Слышалось ровное дыхание Антоши и завывание усилившегося ветра за окном. Февраль напоследок брал свое — вьюжил, куражился, снегу подсыпал. Вспомнилась поговорка, которую не раз слышала от матери — с добрым мужем и февральский мороз не стужа. Почему-то именно ночью, на грани сна и бодрствования, часто думается о самом сокровенном…
