Я представляла, как он увидит меня, обрадуется и попросит забыть об этом тяжелом расставании, ведь он-то, по сути, этого не хотел? Ему пришлось, его заставили… И тут же усмехнулась собственным мыслям: неужели кто-то может заставить Филатова плясать под чужую дудку? Не в его характере прогибаться и идти на поводу, а потому даже мой папа не смог бы на него повлиять. Выходит, Леня сам принял это решение…
Но мне нужно, жизненно необходимо его увидеть! Лишь тогда я смогу понять его действия… может быть.
Ближе к вечеру малолетние фанаты разошлись по домам, прихватив с собой гитару. Но Ленины песни все равно продолжали беззвучно играть у меня в голове — надрывно и чуть грубовато. Я осталась одна около подъезда — голодная, холодная и одинокая. Но продолжала ждать. Даже мысли заселиться в гостиницу не возникло. Не для того я в этот город приехала! К тому же, денег на левые расходы почти не осталось — так, на пару гамбургеров и пачку сока. Я задумалась: как, в случае провала, уеду домой? Стыдливо придется договариваться с проводницей или же удастся удачно поймать попутку? От последнего варианта передернуло — вдруг маньяк попадется или насильник? А у меня кроме телефона и девичьей чести, откупиться больше нечем.
И все же я ждала не зря. Была почти полночь, когда возле подъезда остановился джип, из которого быстро, пригнув голову к плечам, вышел ОН. Леня. Он был далеко, и лица было не разглядеть в темноте, но я спинным мозгом, каждой клеточкой своего тела почувствовала ЕГО.
Даже еще не осознавая, что происходит, я позвала его по имени. На автомате, по инерции, и мой голос глухим эхом разнесся по пустой парковке.
Остановился, обернулся.
— Ты что здесь делаешь?
В темноте его силуэт, освещаемый уличными фонарями, казался расплывчатым и от того нереальным. Как будто во сне.
— К тебе приехала.
— Зачем?
Голос жесткий, каждый звук как удар хлыста по ушам. Еще немного — и я потеряю сознание без сил, потому что не смогу больше без этого человека. Я не хочу без него!
— Я не могу без тебя, — озвучила честно свое состояние.
Дернулся, будто не расслышал. А я бы очень хотела в этот момент увидеть его взгляд, который ночная темнота старательно укрыла от меня. Но смогла лишь различать высокую фигуру, которая тяжело и медленно выпрямилась.
— Сможешь. Переболеешь и переживешь, — и громче: — Возвращайся домой и никогда больше здесь не появляйся. Ты мне не нужна!
Больно. Обидно. Унизительно. Но мне плевать, я с самого начала была готова к подобному исходу разговора, и останавливаться на этом точно не собиралась.
— Тогда я буду ждать тебя каждый день здесь, возле твоего дома! Ночевать под твоей дверью стану! До тех пор, пока ты со мной не объяснишься, — говоря эти слова, мне не было страшно. Когда уже все потеряно, остается только идти ва-банк. По крайней мере, хуже точно не будет.
— Идиотка, — сказал, словно выплюнул, после чего развернулся и ушел. Скрылся в подъезде.
Штурм оказался неудачным. Благо, сидевшие до поздней темноты подростки не видели моего позора. Да и никто не видел. Кому есть интерес до полоумной фанатки, которая за своим кумиром бегает? У Лени таких как я тысячи.
Вот только выбрал он меня…
Слабая, болезненная надежда, которая заставила сесть на скамейку и ждать следующей встречи. Может быть, утром повезет больше?
Над головой послышался слабый раскат грома, и по щеке скатилась холодная капля. Дождь. Как не вовремя. Когда он закончится, я буду похожа на мокрого цыпленка. Еще более жалкого и беспомощного, чем сейчас.
Леня курил одну сигарету за другой и не отрывал взгляд от маленькой фигурки в джинсах и футболке, одиноко сидящей на скамейке в обнимку с маленьким рюкзачком. Надо же, он недооценил ее женскую настойчивость. Нашла его, приехала. Сама. Парни точно ей не помогали — он с ними договорился, чтобы держались от этой девочки подальше. И они все прекрасно поняли и умыли руки, согласованно принимая его решение. Частично соглашаясь, частично не принимая подобных финал, но каждый из них влезать не стал. Даже вечный сводник Валик — а ведь это была его идея подложить под Филатова эту малолетку!
По стеклу ударили первые капли дождя. Вот сейчас Надя точно накинет на плечи рюкзачок и уйдет из его двора. Из своей жизни он ее уже вычеркнул. По крайней мере, был в этом уверен до сегодняшнего вечера. А теперь…
Не уходит. Сидит, дрожит на чертовой лавочке и не уходит. Неужели это и есть любовь? Леонид за годы существования «Внедорожника» много раз видел вот таких ненормальных, ходящих по пятам идиоток. В их глазах было обожание, идолопоклонство, доходящее до безумия, но ни одна не смотрела на него ТАК. Будто бы он не просто кумир со сцены, а центр всей жизни, всей вселенной. Именно так смотрела на него Надя. Будто он центр ее мира.
Не выдержал. Схватил с вешалки пальто и выскочил на улицу. Даже лифт ждать не стал — пешком по лестнице, быстрее, чтобы не передумать.
Вот она — сидит, дрожит от холода, зубы стучат так громко, что за километры слышно, и упрямо ждет чуда. Его, Леонида, ждет. Что это — любовь или безрассудство? Прогоняя от себя хоровод подобных и совсем не нужных мыслей, Леня накинул на нее свое пальто и потянул за собой.
— Дура, заболеешь ведь! — отчитывал он ее на ходу. — Воспаление легких хочешь получить?
У девочки зуб на зуб не попадал. Мокрая, продрогшая. Но упрямо продолжала стоять на своем. Наваждение какое-то, ей-Богу!
— Согрей меня, — тихо, едва слышно из-за шума дождя. И глазищами своими серыми на него зазывно так посмотрела, что Леонида аж повело от этого взгляда. Мгновенно стало нечем дышать, и единственным источником кислорода казалось ее чистое и такое необходимое дыхание. Как у нее получается — за пару мгновений вывести его на эмоции? Обычная на вид девочка, серая, неприметная, а такую волну поднимает во взрослом мужике, что грозит разрушить все его моральные устои! С ума сойти можно…
— Под душем сейчас согреешься, — Леня отчаянно пытался взять себя в руки. — А завтра я лично домой тебя отвезу. Нечего под ногами у меня путаться!
Вот так, девочка. Да! Злись, обижайся, только не смотри на него с надеждой и обожанием. Он не такой, совсем не такой, каким ты хочешь его видеть…
Леня завел ее в квартиру и жестом указал на ванную. Сознание немного прояснилось, разум собрал все чувства и эмоции под строжайший контроль. Прошлой ошибки мужчина не собирается повторять.
Вот только пока он чай на кухне для Нади заваривал, непроизвольно слушал шум воды в ванной и представлял, какая она там нежная, мягкая… ждет его. Конечно, ждет! Она ради этого и приехала…! Так для чего себя сдерживать? Ей уже не пять лет, взрослая девочка, понимает, что к чему…
Вспомнил, как доверчиво она открывалась для него в свой первый раз, как стонала и цеплялась за его плечи. Каким счастливым и спокойным он сам чувствовал себя рядом с ней. И каким дерганым стал, когда отказался от нее.
Отца ее послушал — а как же иначе? У Лени тоже есть ребенок, которому он желает всего самого лучшего. А сорокадвухлетний мужик с поломанными генами совсем не подходящий вариант для молодой девушки, едва перешагнувшей порог взрослой жизни.
Приоткрыл дверь ванной и замер. Надя из душевой кабинки не могла его рассмотреть, а он как извращенец откровенно пялился на каждый изгиб ее тела. Какие могут быть приличия и дистанция, когда он с собственным организмом сладить не может? В штанах до того узко стало, что еще немного, и взорвется прямо тут, как прыщавый подросток.
Душевую кабинку настежь распахнуть и прямо в одежде завалиться туда, к ней, поддаться физическому желанию… А потом просьбу родителей ее вспомнил, что, мол, нечего их дочери голову морочить. В чем-то они, конечно, правы — Надя слишком наивная и не видит за красивой картинкой на плакате реальность. В чем-то…? Нет, они правы во всем, от первого до последнего слова. Потому что это их дочь, и они знают, что и как для нее будет лучше. А он, Леонид, проявил слабость и позволил их глупой девочке поверить в то, что ее мечта имеет место быть.
