Фионе с трудом удалось вставить пару слов. Да и что толку. А то она Зеллу не знает. Если по-честному, слова Зеллы немного утешили ее. Она просто умрет, если весь вечер просидит в одиночестве в этой крошечной квартирке, где все напоминает о дне свадьбы.
Зелла время попусту не теряла. Она прихватила кое-какие Фионины вещички, туфли, кое-что из белья.
— Платья я не привезла, дорогая... я знаю, что из этого приданого тебе ничего не захочется надевать. У меня есть дома кое-что получше — как раз для нынешнего настроения, этакое вызывающее и пикантное. Сегодня мисс Сама Простота не пойдет. А вот и моя косметика. Твоя чересчур скромная.
Фионе было не до споров, слишком она увязла в своем горе. Ей даже не пришла в голову мысль о том, что подумал бы папа, если бы увидел ее в компании, гуляющей в этом новомодном злачном местечке «Кошка в загуле». Вся эта публика была глубоко чужда ей, но с ними было весело, и, слава Богу. Судя по всему, все были посвящены в ее историю, и каждый старался как мог развлечь ее.
Джефри Мейнуэринг был особенно обходителен. Раньше он Фионе не очень нравился из-за своей слащавости, женского чувства юмора и какой-то скрытой порочности. Но сейчас его откровенно пошловатые, ни к чему не обязывающие комплименты казались ей смешными. Фиона про себя пожалела, что уступила Зелле и не надела собственное платье; раньше она никогда не носила ничего столь вызывающе яркого, считая, что с такой нежно-белой кожей будет выглядеть довольно безвкусно. Она надела кораллово-красное платье, которое оказалось несколько тесноватым, с чересчур большим вырезом и настолько облегающим, что подчеркивало каждый изгиб тела. Да Бог с ним, с платьем. Что дали ей ее скромность и сдержанность? Сейчас она сумела принять столь беззаботный вид, что даже глаза заблестели. Ну и разношерстная публика здесь. Наверное, это — туристы, которых привели полюбоваться ночной жизнью в злачном месте. Вон, например, явно из колоний, высокий, загорелый, поджарый. Фиону пронзила боль. Загорелый, как Иан? Взгляд ее невольно скользнул по сидящей рядом с ним женщине с безвольным личиком котенка, пухлыми, обиженно поджатыми губами. Он сначала сидел один, она подсела чуть позже. Он оглядывался вокруг с несколько удивленным и недовольным видом. Но с чувством собственного достоинства, будто происходящее не имеет к нему никакого отношения. Женщина с кошачьей мордашкой была явно возбуждена, в ее бледно-голубых глазах горел восторг. На какое-то время Фиона потеряла их из поля зрения. Когда она вновь увидела его, то заметила некоторые перемены. Он уже не казался таким загорелым, а как будто даже побледнел, нос обострился, и Фиона подумала, что он сейчас выглядит так, как она сама, когда до нее дошел смысл сказанного Ианом. Словно он был чем-то ошеломлен. И она вдруг прониклась сочувствием к незнакомцу — не у нее одной неприятности. В этот момент Джефри резко поднял Фиону со стула, вызывающе прижал к себе и повлек на танцплощадку, и все это с показной экстравагантностью.
На лице человека, за которым она наблюдала, появилась презрительная гримаса. Еще бы! В этом облегающем платье она, вероятно, представляла собой карикатуру. А уж Джефри попробуй не заметить. Только ей плевать! Скромные фиалки из дома носа не кажут; сидят там и ждут, храня верность, раскладывая белье и покупая необходимое для жизни в Африке, еще пишут длинные-предлинные любовные письма.
Через полчаса наступила реакция. Голова горела, но мысли прояснились. Ее охватило отвращение ко всему происходящему: к дикой бешеной музыке, пошлым разговорам, ярким огням и мрачной атмосфере и более всего к перегару, которым дышал на нее Джефри.
Лучше бы она пошла в театр. Теперь надо тихонько смыться, не ссорясь с Зеллой.
Такая возможность представилась, когда все решили поехать куда-нибудь еще. Джефри вызвался везти ее в своей машине. По дороге она уговорит его высадить ее у дома. Краем глаза Фиона заметила, что недовольный чужестранец также собирается уходить и что его спутница явно была бы не против остаться. Господи, сколько же несчастливых, скучающих и не знающих куда себя деть людей в этом мире.
На стоянке машины то отъезжали, то подъезжали. Машина Джефри со всех сторон была зажата другими автомобилями, что его очень разозлило. Остальные уже расселись по машинам и отъехали, а они только добрались до его «ягуара».
— Кажется, мы остались одни, — хрипловатым голосом пробормотал Джефри и нажал на газ. Машина вместо того, чтобы двинуться вперед, рванула назад. Что-то хрустнуло, послышался предостерегающий крик. Но было поздно. Джефри с проклятиями нажал на тормоз. Фиона выбралась из машины. Ругаться было бессмысленно. Джефри включил не ту скорость, вот и все.
Перед ней стоял чужестранец! Он окинул ее ледяным взглядом.
— Нет смысла попусту объясняться с пьяным. Боюсь, на вашей машине ехать нельзя, но вы сами виноваты. Сегодня лучше проспаться. Если бы вы выехали на дорогу, не миновать неприятностей. Могу я вас подбросить домой?
— Старина, — вмешался Джефри, — мы едем в другой клуб. Возьмем такси. Кто в это время сидит дома?
— Я, — резко остановила его Фиона. — Я вызову такси, Джефри. Сначала подвезу тебя, потом поеду к себе.
Джефри начал что-то возражать, и тут неожиданно вмешался иностранец:
— Не знаю, с какой стати мне вообще заниматься вами, но лучше, пожалуй, я вас обоих довезу.
Он открыл заднюю дверцу своей машины, взял Джефри под локоть. Фиона затаила дыхание. Джефри не выносил такого обращения. Сейчас он что-нибудь выкинет, но, к немалому ее удивлению, Джефри послушно залез в машину и забился в угол. Она почувствовала, как ее берут под локоть, и позволила подсадить себя в машину, хотя внутренне вся кипела от такого обращения.
Джефри сделал вялую попытку восстать против столь неожиданного завершения вечера, но незнакомец был неколебим и первым высадил его. Он не долго провозился с ним и вернулся с видом человека, отделавшегося от неприятной, но неизбежной обязанности. Спутница с кошачьей мордашкой впервые за все это время подала голос:
— Почему мы едем так? Разве мы сначала не отвезем эту... эту девушку?
— Сначала я отвезу тебя, Флер. Мы закончили разговор. Больше говорить не о чем. — Голос его был жесток, словно гнев и раздражение, которое он испытывал по отношению к Джефри и Фионе, перенеслись на его приятельницу.
Женщина не произнесла ни слова.
Они въехали в центр города и остановились перед одним из больших отелей. Молодой человек отсутствовал ровно столько, сколько необходимо, чтобы проводить спутницу до дверей отеля и войти с ней внутрь. Машина тронулась с места, и он спросил, куда ехать. По всем данным он не был британцем. В его английском не было специфической интонации; он слишком четко выговаривал окончания слов. В то же время у Фионы не сложилось впечатления, что он из Канады или из Южной Африки. При мысли о Южной Африке Фиону внезапно пронзила боль, ей чуть не стало плохо. От запаха виски, которое плеснул ей на юбку Джефри, ее чуть не вывернуло. Незнакомец словно почувствовал ее состояние и опустил стекло. Фиона расстегнула жакет из белого вельвета, надетый поверх платья с глубоким декольте. Машина остановилась.
