Глава 7
Через пару недель приехали Дэвид и Беверли. Каро подумала, что прошла целая вечность с того момента, как она в последний раз видела свою дочь. По тому, что приветственные объятия длились очень долго, было ясно, что Беверли очень скучала или находится в замешательстве, потому что не знает, как начать разговор. Когда наконец она отошла, то долго рассматривала свою маму.
– Мамочка, ты теперь совсем другая. Ты так прекрасно выглядишь и так изысканно одета, что нельзя и подумать, что это ты, мама.
– Не будь глупенькой, дорогая, – ответила Каро, улыбнувшись. – Я же не могла измениться так сильно всего за несколько недель. Все мои превращения – это новый гардероб и дорогой парикмахер, которого я себе здесь нашла.
– И ты больше не пользуешься той ужасной помадой, – сказала Беверли, все еще критически рассматривая свою мать. – Может, ты всегда была такой красивой, но просто не хотела замечать этого.
Дэвид Риверс, ее зять, был очень привлекательным юношей, когда-то Каро предостерегала Беверли о том, что женщины долго будут уделять ему повышенное внимание. А теперь его серые глаза кольнули Каро так, что ей стало неловко перед дочерью. Тем не менее вместо рукопожатия она крепко обняла Дэвида. Он посмотрел на нее с удивлением и сильно смутился, хотя раньше такое приветствие в их семье было принято.
– Вы теперь так молодо выглядите, что я уже не могу вас называть мамой. Может быть, мне обращаться к вам по имени?
– Конечно, это будет просто отлично, – согласилась она. – К тому же я и сама не чувствую себя мамой двух таких солидных взрослых людей, как вы.
Решая такие важные семейные вопросы, они несколько замешкались на пороге. Зайдя в гостиную, они увидели там Беверли, переходящую от одной вазы с цветами к другой.
– Мамочка, дом просто великолепен и так много цветов! Ты же знаешь, что я это обожаю. Скажи, а мой отчим, наверное, миллионер или что-то вроде этого?
Каро неприятно удивила прямота ее вопроса.
– Он выдающийся врач.
Пока она это объясняла, открылась дверь и зашел Люсьен. Он подошел к ним и с интересом взглянул на Беверли.
– Значит, вы уже приехали, – сказал он, приветливо пожимая ее руку.
– А вы совсем не такой, каким я себе представляла, – немного вызывающе заметила она.
– Неужели, – сказал он, улыбнувшись, – а вот вы именно такая, какой я вас представлял.
Через пару минут подошел Дэвид, и, пока мужчины разговаривали, Каро пригласила дочь наверх, чтобы показать ей комнату, приготовленную к их приезду. Она была обставлена с таким же вкусом, как и все комнаты в доме.
– Мамочка, я просто поражена всем этим, – призналась Беверли. – Люсьен такой красивый, если бы не Дэвид, я бы точно в него влюбилась.
Каро мягко улыбнулась.
– Мамочка, ты счастлива?
– Счастливее, чем когда-либо за всю свою жизнь.
Как мать Каро иначе не могла ответить своей дочери, но все же понимала, что это не очень полный ответ на вопрос Беверли. Люсьен был просто великолепен в постели и стал для Каро не только мужем, но и другом и любовником. Но этот брак был всего лишь для него одномоментным импульсом. Хотя были несколько мгновений, когда он действительно не мог жить без нее. Сейчас Каро думала, что эта влюбленность была просто очередным чувством в его жизни, одним из многих. Потому что ни одна женщина не могла заменить ему его первую любовь.
Каро вспоминала недавний разговор с Ольгой Спиро. После занятий они часто оставались выпить чашечку кофе – Ольга не могла без него жить. Или они ходили гулять по городу, потому что Ольга считала, что это полезно для практики в немецком языке. Близкими подругами они так и не стали, хотя Каро часто ругала себя за это. Несмотря на неизменную доброжелательность, несмотря на все достоинства, которые Каро обычно очень ценила в людях, как только она собиралась сделать шаг навстречу Ольге, она все время как будто ступала на битое стекло. Ольга, скорее всего, чувствовала это. Но, видно, она была настоящим другом Люсьену, раз могла спокойно ждать там, где даже удав, подстерегающий мышку, потерял бы терпение.
В то утро Каро снова попыталась переломить себя и поговорить с Ольгой по душам. Тем более, что Люсьен целыми сутками был занят и от одиночества она готова была откровенничать хоть со статуей в парке. Речь зашла о том недоразумении, когда на туалетном столике в спальне Каро заметила фотографию Барбары, первой жены Люсьена. Она рассказала Ольге, что потом во сне или в видении ей казалось, что это не она сама во плоти поехала с Люсьеном в горы, а как будто переселившись в тело Барбары. Фрейлейн Спиро слушала очень внимательно. У Каро возникло впечатление, что она уже очень устала ждать, когда же между ними протянется ниточка доверия, и теперь чувствовала настоящее удовлетворение. На протяжении всего разговора Ольга была очень серьезна, раз или два она поборола в себе желание перебить Каро и чем-то дополнить рассказ. Это должно было быть что-то очень важное, потому что обычно Ольга не позволяла себе таких оплошностей. Тем не менее она дослушала до конца, а потом спросила:
– Вы никогда не рассказывали об этой фантазии Люсьену? Мне кажется, временами и ему видится что-то подобное. Наверное, когда супруги по-настоящему близки, даже их мистические откровения начинают перекликаться. Впрочем, не верю я в мистику.
Потом, чтобы развеять грустные впечатления, Ольга перевела разговор на какие-то незначительные темы. Кажется, она заговорила об Олимпиаде, которая на днях должна начаться в соседней Баварии. Из-за этого в Оберлакене было непривычно людно и шумно, итальянские туристы толпами ехали в Мюнхен, но задерживались на неделю-другую в пути, чтобы рассказать потом друзьям, как отдохнули на швейцарском курорте. Ольга в припадке комического ужаса хваталась за голову и уверяла, что займется альпинизмом и обязательно поднимется на Монблан, только бы сбежать куда-нибудь от этого столпотворения. Каро мало занимали эти вопросы, хотя оживление на улицах Оберлакена тоже утомило ее. Из-за этого она старалась меньше выходить в город, обрекая себя на домашний арест. Наверное, поэтому, часто оставаясь наедине со своими мыслями, Каро и пришла к печальному выводу о том, что в жизни Люсьена она далеко не на первом месте.
Все это время Беверли смотрела на свою мать, и та решила скрыть от дочери столь неутешительные свои переживания. Вскоре она оставила Бев распаковывать вещи, а сама пошла в спальню, где ее уже ждал Люсьен. Он рассказал ей о впечатлении, которое на него произвели зять и дочь, и предупредил, что заказал столик на вечер в том ресторане, где они впервые ужинали с Каро. Она несколько отстраненно, почти холодно поблагодарила его.
