Разбудил её тревожный подземный гул. Открыв глаза, Рамут не обнаружила дочек под опашнем – там переливался только самоцвет. Зажатая ледяными тисками испуга, она вскочила и заметалась, окликая:
– Драгона! Минушь! Где вы?
С перепугу навья не сразу заметила, что её ноги ступают по тёплой земле, лишённой снега и покрытой слоем прошлогодней хвои и мха. Из каменной щели неподалёку бил родник, которого ещё недавно здесь не было; журчащая вода уже успела промыть себе в снегу русло, огибавшее тёплый островок вокруг сосны, у которой Рамут с девочками расположилась на отдых. Краем глаза зацепившись за что-то странное на стволе дерева, Рамут подняла взгляд…
Её дочки преспокойно спали на ложе, образованном могучими нижними ветвями сосны, которые были изогнуты и направлены вниз, как руки. Кора на высоте в два человеческих роста лопнула и разошлась лоскутьями, открывая выпуклое, словно выточенное из золотистой сосновой древесины лицо… Это лицо Рамут узнала бы из многих тысяч; когда-то на нём был косой шрам – виднелся он и сейчас небольшой бороздкой. Покой сомкнутых век уже не тревожили ни войны, ни людские страсти.
Прильнув щекой к шершавой коре, источавшей горьковато-смолистый, чистый дух, Рамут гладила её с залитой слезами улыбкой. Подобрав сердце-самоцвет и прижав его к груди, она обняла сосну, в которой каким-то светлым чудом поселилась душа матери. Небо возвышалось над ними тёмно-синим куполом, мерцавшим несметными россыпями звёзд; край его розовел прохладной зарёй, задумчивой и несмелой.
***
Слюдяные светочи озаряли струи водопада, который серебристой занавеской скрывал вход в пещеру Восточного Ключа. Княжна Светолика, глянув на карманные часы, озабоченно покачала головой:
– Уж за полночь перевалило… Что-то случилось.
– Да, запаздывает государыня, – проговорила Твердяна.
– Может, сходить во дворец, узнать? – предложила Правда.
– Я пошлю туда кого-нибудь из наших дев, – решительно сказала Вукмира и направилась к Дом-дереву.
Берёзка, расхаживавшая по мягкой тихорощенской траве из стороны в сторону, присела на большой плоский камень: ноги устали и гудели от ожидания.
…Сестра Твердяны сказала Светолике: «Приходи и ты на всякий случай в условленное место», – и княжна, конечно же, отправилась к Восточному Ключу, а Берёзка не смогла усидеть дома и явилась следом. Тоскливый холод предчувствия понёс её на своих серых крыльях туда, где должна была собраться четвёрка Сильных. Зденка осталась дома: услышав, что Меч Предков выбрал Светолику для закрытия Калинова моста, она от переживаний так ослабела, что пришлось уложить её в постель.
– Сестрёнка, ты погоди горевать! Я, быть может, и вовсе не пойду на Калинов мост, – успокаивала её княжна. – Государыня твёрдо решила идти вместо меня, пришлось подчиниться.
– А зачем тогда ты сейчас уходишь? – еле слышно прошептала Зденка, укрытая одеялом до самого подбородка. – Ты ведь сама хочешь это сделать, я знаю.
– Родная моя, да я просто так… С родительницей увидеться, проводить её, – вздохнула Светолика. – А ты давай, не хворай, не огорчай меня!
Подлечив названную сестру светом Лалады, княжна поцеловала её в лоб, а к губам Берёзки прильнула крепко и продолжительно.
– Оставайтесь тут, мои родные девочки, а мне пора, – сказала она и растворилась в проходе, но неспокойная неопределённость, пролёгшая складочкой меж её бровей, царапнула Берёзку по сердцу.
– Ты думаешь, она правда пойдёт на Калинов мост? – Присев на край постели, Берёзка всматривалась в бледное и грустное, как осенний туман, лицо Зденки.
– А тебе сердце ничего не подсказывает? – проронила та. – Иди следом… Хоть ты побудь с ней.
– А ты тут одна останешься? – сомневалась Берёзка, разрываясь между Светоликой и Зденкой.
– А я – ничего. Не помру, чай. Ступай, – сказала названная сестра княжны.
У Восточного Ключа были в сборе все, кроме княгини Лесияры. Увидев Берёзку, Светолика встревоженно шагнула к ней:
– Ты чего пришла, лада? Со Зденкой худо?
– Нет, всё по-прежнему, – покачала головой Берёзка. – Просто с тобой рядом побыть захотелось.
– Хвостик ты мой приставучий, – вздохнула княжна. – Беда мне с вами обеими…
…Сейчас она присела у ног Берёзки и ласково накрыла её руки своими. Отсвет водно-масляных фонарей зажигал в её глазах игольчатые искорки, отливал золотом на волосах; особая, хвойно-медовая чистота здешнего воздуха лилась в грудь щемящей печалью. Правда с Твердяной, торжественно одетые, суровые и спокойные, как чудо-сосны Тихой Рощи, хранили молчание. Что сейчас творилось у них дома? Плакали ли родные, провожая их в вечность, или горе их было таким же сдержанно-величественным? Что до Вукмиры, то она казалась Берёзке и вовсе существом нездешним, словно снизошедшим из чертога Лалады на землю, дабы нести людям свет и мудрость богини.
Долгая задержка Лесияры реяла в воздухе зловещей тенью. Вернулась дева-посланница с докладом:
– Во дворце переполох: государыня ранена.
Эта новость грянула громом среди ясного неба.
– Ранена? – вскочила на ноги Светолика. – Как это случилось?
– Кто посмел?! – сверкнула угрюмыми глазами Правда, хватаясь за меч.
– Говорят, покушение, – ответила русоволосая служительница Лалады. – Злодей из Нави вселился в мальчика и его руками нанёс удар.
Потрясённое молчание повисло над журчащими струями родника.
– Всё будет хорошо, – сказала Вукмира со спокойным светом знания во взоре. – Жизненный узор нашей повелительницы ещё плетётся. Увы, я предупреждала её: судьба отвергнет её жертву…
– Так ты предвидела это? Ты знала, что государыня в опасности? – грозно пророкотала Правда.
– Не совсем так. Я вижу и предчувствую многое, но далеко не всё, – ответила Вукмира со сдержанной горечью. – Да и сами предчувствия ещё надо уметь истолковать: вода в реке времени – очень мутная.
– Я должна увидеть государыню, – встрепенулась Светолика.
Рука Верховной Девы мягко легла на её плечо.
– Твоя родительница поправится, верь мне, – прозвенел её голос утешительной хрустальной капелью. – Но ежели ты пойдёшь к ней, она попытается остановить тебя вопреки судьбе. Однако на мост должны идти те, кого избрал Меч Предков, ничего с этим не поделаешь…
