«Сучка не захочет, кобель не вскочит» или «если мужик пошел налево, значит, ты ему что-то не додаешь» — в этом роде есть много отговорок, и ведь женщины прощают, начинают себя обвинять, стараются быть лучше, угождают, но ничего не меняется. У родного папочки тоже были оправдания, почему он к другой ушел. Хотя в нашем случае это была свобода, мы тихо радовались. Боялись сглазить, чтобы не вернулся.
Захотелось немного подслушать. Наверное, думала, окончательно в нем разочаруюсь, но разговор меня удивил. Оказывается, Сокол предпочитал товарно-рыночные отношения с женщинами. Он не оправдывался, не объяснялся, никого не обвинял. Жестко осадил девушку, которая принялась угрожать. Я в этот момент забеспокоилась, ведь если эта гадина откроет рот… Мама вряд ли станет ругать, постарается выслушать и понять, а вот если информация дойдет до моего отца… страшно подумать, чем все закончится. Остается надеяться, что Соколову сплетни не нужны, а его угрозы Ольга восприняла всерьез. Я залезла в карман, чтобы посмотреть на время в телефоне, а из кармана выпал платок и отлетел прямо к проему двери. Только этого не хватало! Увидев платок, Соколов догадается, что я тут стояла и подслушивала. Очень аккуратно я постаралась забрать свою вещь. Артем стоял спиной к двери и видеть меня не мог.
Как только грымза произнесла «жалко глупышку», я поняла, что меня она заметила и попробует запугать. Про извращения Соколова слушать было неинтересно, ведь понятно, что для меня старается. На носочках тихонько прокралась к входной двери, минуя охрану, вышла за ворота. Они просто не успели выйти из «сторожки» и поинтересоваться, куда я это собралась. А может, решили, что если хозяин дома, то он в курсе моей ночной прогулки.
Все это время нервничала. Спряталась в высокой траве, когда машина с трассы свернула в элитный поселок, а через пять минут повезла гадину в город. Страх усилился. Не успею удрать, Сокол заметит пропажу. Вся извелась. Почти не вылезала из травы. На каждый шум двигателя вздрагивала и не дышала. Память упрямо подкидывала картины из душа, но я от себя их гнала. Не время об этом думать, но и отмахнуться не получалось. Извращенец не Соколов, а я! Как?! Как я могла позволить ему такое творить? Если бы Оля не помешала, я была бы уже женщиной. Ни о защите не подумала, ни о контрацепции! Как гулящая девка себя вела. Откликалась на каждую ласку, стонала, тянулась к его горячему рту…
Внизу живота ощутила знакомую тяжесть. Стукнула себя ладонью по лбу. Это все гормоны. Мне давно пора завести себе парня. Но при этой мысли в голове всплыл образ Соколова. Я ведь все успела рассмотреть, когда сбегала. Он до противного идеален, даже там…
В фильмах для взрослых можно сниматься! От этих воспоминаний кровь прилила к щекам, которые я тут же попыталась остудить холодными ладошками. Мне категорически противопоказано находиться рядом с Соколом.
Ждала уже сорок минут, а Сани все не было. Хотела уже ему снова звонить, когда услышала шум двигателя, а потом увидела фары на трассе. Машина сбросила скорость, остановилась. Знакомый автомобиль. Наконец-то. Поспешила вылезти из зарослей травы. Пора отсюда убираться. Рокот байка слышен был издалека. Сомнений нет, это Артем. Я за эти дни ни у кого из соседей не видела мотоцикла.
Бежать! Бежать! Скорее отсюда бежать, пока он меня не поймал. Я обязана успеть!
Глава 12
Сокол
Как только за Олей закрылась дверь, я направился в свою комнату. Проходя мимо спальни Киры, остановился. Тянуло туда. Перед глазами картина стоит, как она, укутанная в покрывало, стоит и смотрит в окно. Неживая, бледная. Я виноват. Знал ведь, по грани хожу, могу сорваться. Чувствовал себя мразотой, а ведь никогда девчонок не обижал. Оля — другой разговор. Покупатель всегда прав. Она предлагает товар, я за него плачу. Как только товар перестает быть интересным, я перестаю за него платить. А Кира — девочка. Не товар. Она вообще еще соплячка, за которой присматривать надо, пока ума не наберется, а не в постель тащить. Я ее чуть в душе… на сухую практически… без нормальной подготовки…
Шарахаться меня будет и правильно сделает! И не оправдание, что она душу мне наизнанку вывернула. Из головы выбросить не могу. Хреново все!
Отошел от двери, за которой стояла тишина. Наверное, в наушниках лежит, музыку слушает. Успокаивается. Поговорить успеем, мне бы мозги в голову вернуть сначала, а то они до сих пор в штанах гуляют!
Скинул с себя мокрую одежду, сходил в душ. Раны на руке глубокие, кровоточить не перестали. А у Киры в ванной весь пол стеклами усеян, не порезалась бы. Может, сходить убрать? Повод ищу, чтобы заглянуть, убедиться, что с ней все в порядке. Хоть головой о стену бейся, не знаю, как лучше поступить. Оставить или вломиться в спальню, потому что вряд ли сама позволит войти.
Перемотал руку полотенцем, успел закапать ковер. Утром в клининговую компанию позвоню, пусть уборщиц пришлют. С Кирой после тренировки поговорим. Приглашу куда-нибудь в тихое место, извинюсь. А пока надо съездить руку зашить, быстрее заживет. Спустился вниз, набрал Ромулу. Вряд ли друг на работе сидит допоздна. Это раньше Азамат в клинике пропадал, а теперь домой бежит. Еще один приличный семьянин, который обожает свою жену и детей.
Клиник в Москве хватает, в любую можно сунуться, руку зашьют, но я по привычке Азамату звоню. Он педиатр, вообще-то, но с нами прошел боевое крещение, научился латать лучше хирургов.
— Привет, не спишь? — обратился, как только он трубку поднял.
— Нет, я на работе, Сокол, — голос уставший, но слышу, что злится.
— Случилось что-то?
— За последние пять часов шестнадцать детей с отравлением доставлены. Разной степени тяжести. И это элитный садик, гады!
Директрису и поваров, наверное, уже на кол сажают. Элитный садик — элитные детки.
— Ты просто так или по делу?
Расхотелось мне его отвлекать. Хирургическое отделение не только в клинике Азамата имеется, но пока я мялся, Ромул догадался.
— Теперь я спрашиваю, что случилось? Давай по делу.
— Руку заштопать надо. Я могу и в другую больничку заехать, если ты занят.
— Я жду. Давно вы мне работенку не подбрасывали, скоро забуду, как идеальные швы накладывать.
Прикалывается. Это мы давно не подбрасываем, а дети друзей не дают ему расслабиться, особенно летом. Дядю Азамата малышня любит, доверяет и без плача сдается в его руки. Он найдет подход к любому.
Будет искать и ко мне… Вроде не было у нас с друзьями секретов друг от друга, но как только в жизнь того или иного «короля» врывалась «та самая», что-то менялось. Конечно, мы все видели и понимали, но не лезли. Немного косячили, когда Шах с Лерой мутить начали, но он четко и по делу обозначил границы. Мы ведь вечно у него в гараже пропадали, а потом пришлось искать новое место. И никаких обид, рады за него были.
Азамат не стал спрашивать, что случилось, почему мне его помощь потребовалась. И не спросит, если сам не расскажу, но будет сверлить взглядом, пока не сдамся. А я сдамся? Расскажу о Кире? Вряд ли. Эта девочка — моя тайна. Мои чувства к ней агония, сумасшествие. Горю в адском пламени, но стоит ее поцеловать, оказываюсь в раю. Не хочу сломать ей жизнь. Не прощу себя. Пусть на этом все закончится, я и так дров достаточно наломал…
Дошел до гаража, выгнал байк. Мне нужна скорость, чтобы успокоиться…
* * *
Азамат в тот вечер ни о чем не спросил. Уставший, глаза красные. Посмотрел на меня выразительно несколько раз и сдался, когда понял, что я рта не раскрою. Да и настроение мое на лице, думаю, прочел. Быстрая езда ни хрена не успокоила. Тараканы в голове размножались со скоростью света! Заставил себя остаться в квартире. Кире отправил сообщение, чтобы в ванную не совалась, утром уборщицы придут. Она даже не прочитала. Уснула, наверное. Вспомнил, что охрану не предупредил, а Киру ребята не добудятся, если она в наушниках. Позвонил парням.
