Она непроизвольно провела рукой по своему животу и закрыла глаза. Ну все! На смену Антуану приходит новое наваждение! Не долго же ты держалась, деточка! — подумала она, а вслух только смогла прошептать:
— Мы останемся вдвоем, как только ты заберешь меня с работы.
— Я позвоню тебе, — тоже шепотом ответил он.
— Я буду ждать.
Она нажала отбой и посмотрела на себя в зеркало. Внутри все надсадно ныло и требовало любви. Любви с Далласом и немедленно.
Но как?!! Как после такого идти и работать?!! Теперь ей нужны очень сильные успокоительные средства! Хорошо, она потерпит до вечера. Нет — до обеда!
Шерли тяжело-тяжело вздохнула, надела халат и пошла накручивать волосы. Сегодня надо быть неотразимой! Даже если она опоздает на работу на целый час!!!
Но им не суждено было увидеться ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие дни. Даллас позвонил перед обедом и взволнованным голосом сообщил, что его отец попал под машину и теперь лежит в реанимации. А он срочно вылетает в Нью-Йорк. Звонкая весенняя песня, звучавшая в ее ушах с самого утра, оборвалась.
Шерли почувствовала жуткую пустоту и тишину вокруг.
— Пусть все идет, как идет, — сказала она выключенному мобильнику и пошла рисовать эскизы для автомобильного салона.
Вечером на городском телефоне появилась Синди.
— Ты куда пропала? Ты звонила или нет?
— Звонила. Миллион раз. А ты была недоступна целую неделю! Синди, я как раз хотела спросить, не объявлено ли у вас в штате военное положение или городская блокада, или, может, случилось нашествие диких медведей из Канады…
Подруга озадаченно помолчала.
— Ты чего такая злая?
— Не важно.
— Я целую неделю была на озере. Я же сказала, что уезжаю, ты что — забыла? Зато потом весь апрель я была вполне доступна.
— Зато потом я тебя перестала искать.
— Скажи, наконец, ты ПОДАРКУ звонила?
— Нет. Я в тот же день потеряла твою бумажку. Хотела заново спросить номер у тебя. Вот и звонила…
— Ты с ума сошла! — заголосила Синди. — Ы-ы-ы! Господи, я на такое шла, а ты! У меня больше его нет, этого телефона. Понимаешь?
— Но мне он больше не нужен. Я сама нашла себе Подарок. В тот же день. И из-за него рассталась с Антуаном.
— Да ты что!!! Ты бросила этого козла, и мне можно не собираться на свадьбу?
— Синди, у меня сегодня был поганый день, мне не до шуток. Я потом тебе расскажу, как тут было весело.
— Ну смотри, подруга. Что-то ты мне не нравишься. Уж не влюбилась ли ты снова безответно?
— Мне просто хочется побыть одной.
— А где же твой Подарок?
— Срочно улетел в Нью-Йорк, — вздохнула Шерли.
— Да, они все туда рано или поздно улетают.
— Это ты к чему?
— Да не важно. Ну… ты держись. Не раскисай. Мы, кстати, в мае едем в Европу. Хочешь с нами?
— Меня шеф не отпустит.
— Я давно тебе советовала бросить эту гнилую контору.
— Может, и брошу. Но через пару месяцев. Синди, мне пора.
— Ну давай. Мишель — привет. Пусть напишет книжку, как ты искала один Подарок, а нашла другой. Ха-ха-ха!
— Очень смешно. Пока!
Шерли нажала отбой. Вот так. Даже родная Синди, которая всю жизнь была вместо сестры, не радует. Даллас, что же ты наделал? Что же ты наделал? — думала она, меряя шагами комнату.
В это время, в одном из Нью-Йоркских госпиталей, возле реанимационного отделения сидел Даллас. Мимо него, измеряя шагами коридор, туда-сюда шагала молодая красивая брюнетка с длинным хвостом на макушке. И все время повторяла:
— Как я волнуюсь! Ах, как я волнуюсь! Путь у твоего отца все будет хорошо!.. — Она остановилась. — Кстати, почему ты мне в последние две недели ни разу не позвонил?
Шерли подняла глаза на Грету:
— Ну и на кого я стала похожа?
— На улитку в засушливое лето.
— Правда?
— Еще какая правда! Ты такая же несчастная и еле ползаешь.
Шерли надолго задумалась. Грета, хотя и любила выражаться резко, никогда не врала. И в своей резкости всегда попадала в точку.
— Что, правда так все плохо?
— Если честно — очень! — Грета закурила и откинулась на спинку кресла, чтобы получше рассмотреть подругу. — Хочешь мое мнение?
— Я за этим тебя и позвала.
— Ты стала похожа на размазню! И уже два года, между прочим. Не зря тебя дразнили Русалкой!
Шерли зашипела:
— Грета, ты знаешь, как я это не люблю! Все уже давно забыли, а ты все никак не можешь успокоиться! Может, тебе до сих пор досадно, что я отбила у тебя Антуана?
— Ой, да надо было! — Грета нервно вскочила с кресла, в котором только что удобно устраивалась. — Я уже и позабыла, что сама вас познакомила.
— Просто у тебя странная, неадекватная реакция на эту историю. Что бы я ни сделала, я тебя сильно раздражаю.
— Ты ошибаешься. Просто ты стала — ни рыба ни мясо. Поэтому я и вспомнила про Русалку.
— То есть?
— Шерли, посмотри на себя: где твой задор? Где твои ямочки на щеках?
— Они иногда бывают.
— Где твоя привычка сражать всех мужчин наповал?
— Она иногда тоже проявляется.
— …И заставлять их бегать за собой табунами!!! Что с тобой сделал этот паршивый очкарик?
— Он уже не очкарик.
— Не перебивай! Ты позвала меня сюда, чтобы услышать правду, вот и терпи! Итак, этот паршивый очкарик, этот герой-любовник, который запутался в собственном вранье, сейчас, кстати, крутит роман со своей секретаршей.
— А как же Натали?! — ахнула Шерли, непроизвольно загоревшись интересом.
— А что Натали? Она же, можно сказать, муза. Она доступна для него только в мечтах.
— Ага! Я видела на прошлой неделе, как он тискал и целовал эту музу прямо на крыльце своей конторы. При всех.
— Да ты что! — Грета была сильно озадачена. То ли поведением Антуана, то ли своей неосведомленностью.
— Кстати, откуда тебе известно про секретаршу?
— Она — моя соседка, — мрачно ответила Грета. — Я уже несколько раз видела, как он ее провожает, потом заводит в гости на пару часиков, потом…
— Хватит!
— Шерли, а что ты так переживаешь? Ты ведь сама сказала, что у тебя есть Даллас.
— Думаешь, это легко забыть? И мне неприятно, что он так себя ведет… Вел…
— Ведет. Потому что Мария появилась только в конце марта. Кажется, ты как раз его бросила.
— Ему просто не с кем стало спать!
— Вот об этом я тебе и говорю. Натали — недоступна для него. Ну а поцеловаться при всех… Почему бы и нет? Может быть, он что-нибудь кому-нибудь доказывал.
Шерли задумалась. А вдруг Антуан и правда знал, что она может все увидеть, и устроил эту сцену с поцелуем именно для нее, Шерли? Ведь его темпераментное поведение и безумная драка у «Безумного чаепития» — не что иное, как выражение ревности.
