Это что же получается? С Антуаном ее лицо — такое. А с Далласом и со всеми остальными — такое? Шерли откровенно корчила рожи, глядя в зеркало.
— Интересно… Так-так-так! — проговорила она тоном республиканского судьи, села на диван и еще раз высокомерно изучила снимки, сделанные Антуаном.
— Н-да. Будем над собой работать. Но без Далласа нам явно не справиться!
Он вернулся через неделю, странный и молчаливый. Избегал смотреть в глаза Шерли и больше не вспоминал ни о поцелуе, ни о своих планах провести с ней вечер. Шерли все истолковала правильно: трудно сразу перепрыгивать из одних объятий в другие. Нужно хотя бы некоторое время, чтобы привыкнуть.
Нет никаких сомнений, что, пробыв десять дней рядом с невестой, Даллас хотя бы раз переспал с ней. А может, и не раз! А может, его отцу быстро стало легче, а из Нью-Йорка Даллас не мог улететь потому, что его не отпускала любимая женщина! Может быть, они каждую ночь… Может быть, они… Интересно, с ней он такой же нежный… Или, может быть, он грубый и страстный? Интересно, что он ей шепчет, что он с ней делает?..
Шерли поймала себя на том, что стоит посередине плиточного магазина и краснеет. Продавец давно ждал ее с каталогом в руках, а Шерли по большому счету было все равно, каким цветом выкладывать полы в холле ресторана «Поросенок и перец».
Вечером того же дня Даллас наконец-то снизошел до нее и участливо спросил, как она поживала все это время, пока его не было в Чикаго.
— Отлично! — отрезала Шерли и, капризно взмахнув кудрями, отвернулась.
Она ждала, что Даллас еще что-нибудь спросит, расскажет о себе, однако он вполне удовлетворился ответом и уехал, оставив Шерли в полном недоумении.
Может, он невесту с собой привез?
Вечером, когда Шерли сидела на диванчике, уныло обнимая меховую подушку с мордой медведя, зазвонил телефон. Несколько сигналов она по привычке пропустила, ожидая, что мама на кухне возьмет трубку. Потом вспомнила, что мама уехала в рейс (у нее была романтическая работа — проводница поездов дальнего следования, и только это обстоятельство позволяло двум взрослым женщинам терпеть друг друга в одном доме) и появится только через две недели. За такой срок телефон уже перестанет звонить… Шерли нехотя встала и направилась к аппарату в гостиной.
Нет, чудес не бывает: звонила Мишель:
— Слушай, Шерли! Я новую книжку пишу! Про вас с Антуаном.
— Удачи.
— Ну, подруга! Немного повеселей можно? Что-то ты совсем стала…
— Знаю, знаю. Дохлая улитка в засушливое лето. Что-то в этом духе.
— Дохлая улитка?
— Вы же все меня так называете. За моей спиной.
— Ты на что-то обиделась?
— Оставьте меня в покое!.. Можешь написать еще и про Далласа! Как они оба меня бросили! Пока, Мишель.
Шерли с силой нажала на отбой и зашвырнула трубку за диван. Пусть пищит, она больше не будет подходить к телефону! Кстати, после драки Антуан больше не появлялся, хотя прошло уже более десяти дней! Странно, может, это ее карма? Сначала двое мужчин дерутся из-за нее, а потом разбегаются… и оба бросают…
Она уткнулась носом в медведя и вдруг отчаянно зарыдала. Она рыдала так же искренне и громко, как в тот вечер, когда увидела Антуана с Натали. Оказывается, все подружки смеются над ней, ее историю используют, как материал для любовных романов! Оказывается, им всем Скучно с ней, и терпят ее только из жалости! И Даллас — тоже. Как стыдно, как некрасиво! И как, наверное, жалко выглядит она!
А что Даллас? Если вдуматься (на этой мысли она удивленно отняла зареванное лицо от медведя и уставилась в стену), Даллас впоследствии легко может занять место Антуана. Таким идолом может стать каждый, абсолютно каждый мужчина! И это будет происходить снова и снова, сколько бы народу она ни поменяла…
— Ужас какой-то! — Шерли раскрыла глаза широко-широко. — Это значит, я сама?!! Сама себя поработила?
Она встала, прошлась по комнате и снова с размаху уселась на диван, обняла медведя и долго-долго сидела, сжавшись в комочек. Сильная внутренняя борьба происходила в ее душе. Шерли вспоминала, думала, обижалась и прощала, открывала себе глаза на многое. Очень многое, что произошло за последние два года.
На часах было шесть утра, когда она наконец очнулась и пошла заваривать себе кофе. Решение было принято. Она не позволит больше так с собой обращаться! Ни Далласу, ни подругам, ни кому-то другому!
Она — гордая, независимая, сильная женщина. Она красива и умна. Она хорошо рисует. Не Ван Гог, конечно, но тоже неплохо. Она умеет нравиться окружающим, а не вызывать у них жалость и презрение! Раньше умела. За два года навыки не могли растеряться совсем, значит, и сейчас умеет! Она соберет всю волю в кулак и покажет им всем! Ох, как покажет! Они пожалеют, что смеялись над ней!
А Даллас… Далласа можно будет использовать в качестве тренировочного материала для становления собственной личности. Это Грета так любила выражаться (ох, надо было ей все-таки идти в психологи!). Да-да. Он использует ее, чтобы не скучать без невесты, а она будет использовать его для укрепления характера! Вот прямо сегодня и начнет. Раньше ей без труда удавалось заставить мужчину плясать под свою дудку.
— Подудим! Ой, подудим! — вырвалось у нее с восторгом, она поперхнулась кофе и закашлялась.
Увидев ее на работе в половине девятого, мистер Белли потрогал лоб сначала у себя, потом у нее, потом выглянул за жалюзи на улицу, потом осмотрел кабинет… и все-таки не выдержал:
— Что стряслось?
— Ничего. Я всю ночь не спала.
— А! Интересный метод не опаздывать на работу. Весьма интересный. Надо его экономистам подсказать. А то они собираются только к десяти. Ну молодец, молодец.
— Знаю, что молодец!
Мистер Белли нахмурился:
— Что-то ты сегодня странная.
— Мистер Белли, у меня много работы. Потрудитесь не мешать!
— О-хо-хо! Какие мы стали строгие! — сказал он заносчиво, но послушно вышел из кабинета.
Она сама набрала номер Далласа и, поулыбавшись немного перед зеркалом, чтобы размять губы и придать лицу подходящее выражение (все-таки для телефонного разговора это тоже важно), приготовилась к бою.
— Да? — Голос его был очень сонный. — Шерли, это ты?
— Я, — звонко ответила она. — Ты все еще спишь?
— Никак не могу перестроиться. В Йорке все время по ночам дежурил в больнице, а днем спал. — Он зевнул.
— Все время?
— Да. Но все-таки пришлось уехать, здешние дела не терпят.
— А… как отец?
— Он пока в тяжелом состоянии. Я нанял ему сиделку. С ним Луиза.
— Это твоя невеста?
