Сделав вид, что не расслышала последние слова, она возразила:
— Разве могут быть монетки в покупном пудинге?
— В нашем пудинге они будут. Кроме того, у меня есть для тебя подарок.
— И что же это за подарок?
— Давай подождем. Если я скажу тебе сейчас, уже не получится сюрприза.
— Я не уверена, что люблю сюрпризы.
— Мой тебе понравится, — заверил он ее. — Как насчет хереса перед едой?
Поначалу она хотела отказаться, помня, что с ней случилось прошлой ночью, но потом передумала. В конце концов, сегодня праздник, и, если действовать осторожно, она не повторит одну и ту же ошибку дважды.
Видя, что она не возражает, Луи налил херес в два бокала красивой формы, протянул ей один и сел напротив.
Некоторое время они молча потягивали напиток. Посмотрев на свои часы, он заметил:
— Что касается ужина, мне кажется, ты достаточно потрудилась и должна была нагулять хороший аппетит.
— Ты прав, — согласилась она, приняв решение не реагировать на его попытки вывести ее из равновесия.
— В таком случае я сделаю последние приготовления.
— А чем я могу помочь?
— Ты уже помогла. Теперь только сиди и жди меня, оставаясь такой же красивой.
Мадлен вскинула лицо.
— А может, я принесу больше пользы, если накрою на стол?
Он отрицательно покачал головой.
— Не надо. Я справлюсь сам, пока…
В этот момент раздался телефонный звонок.
Только на мгновение на его лице появилось обескураженное выражение.
— Ты же говорил, что у тебя не работает телефон?
— Наверное, починили, — сказал он и взял трубку. — Алло? Очень хорошо. Я не ожидал твоего приезда, учитывая снегопад… Хорошо… Рад слышать… Нет, не особенно… Давай подождем и посмотрим, какая будет погода… Не беспокойся об этом… Спасибо. И тебе того же. До встречи. Береги себя. — Без всяких объяснений он вернулся к приготовлению ужина, предоставив Мадлен размышлять, кто бы это мог быть.
Несомненно, этот кто-то намеревался приехать в Шато дю Буа, но не смог из-за снега.
По его интонации и манере говорить нетрудно было сделать заключение, что он беседовал с близким человеком, скорее всего с женщиной.
Может, это его любовница, о вероятном существовании которой она недавно размышляла. Наверное, она не смогла приехать сюда вместе с ним по каким-то причинам и теперь собирается присоединиться к нему.
Хотя странно. Прошлой ночью Луи говорил, что планировал встретить свое первое Рождество после возвращения домой в одиночестве. Тогда почему, если сюда должна приехать его подруга, он хотел, чтобы она, Мадлен, осталась с ним?
Концы с концами не сходятся. Если только он не относится к тому типу мужчин, которые готовы разделить одиночество с любой, первой попавшейся женщиной…
— Все готово, — провозгласил Луи.
Стол выглядел празднично — по краям стояли позолоченные свечи, а в центре — букет из веточек остролиста и омелы, украшенный красной лентой.
Очень вкусный ужин закончился кофе. Он развлекал ее анекдотами и забавными историями, случившимися с ним во время его путешествий, рассказывал о жизни в Калифорнии.
К ее удивлению, единственная женщина, которую он упомянул, была его экономка. По описанию Луи, это была пухлая веселая пуэрториканка на коротких ножках, по-матерински опекавшая его.
В конце концов она не сдержалась и спросила:
— Неужели у тебя не было любовницы? — Он посмотрел на нее, вопросительно приподняв брови, и она, к своему ужасу, почувствовала, как краска заливает ее лицо. — Ты задавал мне подобный вопрос, — сдержанно произнесла она, стараясь не показать, что обороняется.
— Да, — лениво согласился он, отодвигая пустую чашку. — И мой ответ будет таким же, как твой. Нет. Конечно, у меня были случайные связи, но я старался не завязывать долгосрочных обязывающих отношений. По-моему, требуется огромная терпимость, если только людей не связывают глубокие чувства. — Она решила, что этим его объяснения исчерпываются, но неожиданно через какое-то время он продолжил: — Есть только одна женщина, с которой я хотел бы жить. Если бы она была свободна…
Мадлен показалось, что ей в сердце вонзили нож и несколько раз повернули его из стороны в сторону.
— Когда мы встретились с Ребеккой, она уже год как жила отдельно от мужа. Но она католичка и не принимает развода.
На какое-то время он замолчал и задумался.
Наверное, думает об этой женщине, печально подумала Мадлен и поставила пустую чашку на стол.
— Еще кофе? — вежливо спросил он.
— Спасибо, нет, — так же вежливо ответила она.
Чтобы прогнать дух Ребекки, витавший над ними, она весело улыбнулась.
— Все было так вкусно! Я давно так не наслаждалась едой.
— Наша цель — получить как можно больше удовольствия от праздника. Не перейти ли нам в более удобные кресла?
Она встала.
Небрежно обняв за плечи, он подвел ее к огню. Даже это формальное прикосновение заставило ее сердце забиться быстрее. Она удобно устроилась в кресле, а Луи прислонился плечом к каменному камину и уставился на огонь.
После недолгого молчания он спросил:
— А теперь, надеюсь, ты готова к обещанному сюрпризу?
Что-то в его интонации насторожило ее и заставило подобраться. Ей показалось, что он преследует какую-то одному ему известную цель.
Что за игру он затевает? — подумала она.
Но чутье подсказывало ей, что все-таки это не игра и что за его действиями стоит нечто серьезное.
— Да, я вполне готова.
— Звучит не очень оптимистично.
— Я уже сказала, что не слишком увлекаюсь сюрпризами.
— А я сказал, что мой сюрприз тебе понравится. — Она промолчала, и он продолжил: — Ты не собираешься спросить, что это такое?
Она набралась храбрости и настороженно произнесла:
— Ну хорошо. Что же это такое?
Удивленный ее сопротивлением, он направился к шкафу и достал оттуда большой плоский пакет, завернутый в толстую пергаментную бумагу.
— Вот. — Он протянул ей пакет и сел.
Ожидая ловушку, Мадлен осторожно надорвала конверт, оказавшийся под пергаментной упаковкой, извлекла лист бумаги и молча уставилась на него. Это было любовное письмо, адресованное какой-то мадемуазель Элеоноре и датированное сентябрем 1621 года. Очень нежное, страстное, полное любви послание было написано в стиле семнадцатого века. Оно было подписано просто: «Мишель Л.». Заглавные буквы имени были удлиненными и несколько наклонены вперед.
Подняв глаза, Мадлен почти прошептала:
— Потрясающий документ.
— Я знал, что письмо тебе понравится. Как я уже говорил раньше, я ничего не понимаю в рукописях. Но это послание показалось мне замечательно подходящим подарком для такого человека, как ты.
