Евгений начал вытаскивать из пакетов контейнеры, и изумительный запах от них вызывал аппетит. Но меня смущало одно…
— Мы будем есть? — не спросила, скорее пискнула, вжавшись в спинку дивана.
— А чем ты думала мы будем заниматься? Ммм… развратница?
Смерив Петра возмущенным взглядом, покраснела.
— Я только спросила. Это не означает, что я думала о непристойностях!
— Так о каких непристойностях ты думала?
Шкодливо улыбнулся.
— Я не думала!
Краснела все сильнее.
— Надеюсь, для меня там нашлась роль, а то я знаю, что в любимчиках у тебя Биг Босс.
— Ты невыносим!
— Значит, моя кандидатура даже не рассматривалась.
— Я такого не говорила, — сложила руки на груди.
— Так значит о непристойностях думала.
Сиял от удовольствия.
— Нет.
— Врешь.
— Не вру!
— У тебя даже шея покраснела, врушка.
— Боже, какой ты…
Договорить мне не позволил поцелуй Петра. Он жадно сминал мои губы и сжимал волосы, постанывая. И это сносило крышу. Его напор действовал уничтожающе на стеснительность.
— Если бы ты знала, о чем я думаю, — зашептал в губы, — то твои мысли показались бы тебе невинными и непорочными, красавица.
Красавица. Одно это слово так сладко отозвалось в груди.
Улыбнувшись, посмотрела в потемневшие глаза и, кажется, утонула в них.
— Вы закончили?
Вздрогнув, покраснела. Он смотрел на нас? И это так…
— Думаю, мы продолжим позже, — подмигнул мне и насмешливо посмотрел на друга.
А я не знала, куда смотреть и куда деть руки.
— Раз Петр сорвал поцелуй, позволите ли Вы мне вас покормить, Нина Константиновна?
Петр закатил глаза, а я, широко распахнув свои, смотрела на Евгения.
Неуверенно кивнув, слегка придвинулась к краю, чтобы ему было удобней.
Меня с детсва никто не кормил, и это оказалось довольно необычно: послушно приоткрывать рот, смотреть в серые глаза с таинственным блеском, облизывать губы и запивать вином. Пьянит.
Особую нотку ко всему добавляла потрясающая еда, от которой хотелось стонать в голос и прикрывать глаза, смакуя. Что, впрочем, я, не выдержав, и сделала.
Наступила тишина.
Когда я открыла глаза, мужчины смотрели на меня возбужденными глазами, и стало на мгновение страшно. Что набросятся, и я не успею это принять, захотеть по-настоящему.
— Простите, очень вкусно и я… Не хотела.
Смотрела на свои руки, боясь поднять взгляд на них.
Петр громко втянул воздух и продолжил есть, а Евгений хрипло произнес:
— Тебе не нужно извиняться.
Тебе. Тепло от такого обращения.
Продолжив есть, следила за своей реакцией и максимум, что позволяла, так это прикрывать глаза от удовольствия.
Но всему рано или поздно приходит конец.
Так и наш обед закончился, и вино распито.
Что дальше? Я должна уйти?
— Скажи, Нина, как ты отреагировала, когда узнала про наши сексуальные предпочтения?
Глядя на Евгения, прокручивала в голове тот разговор в столовой.
— Я была возмущена, что люди лезут в вашу личную жизнь, — и смущенно добавила: — Мне было любопытно.
— Любопытно?
— Д-да, я не понимала, о чем говорят сотрудники и что это значит, поэтому зашла в чат прочитать.
И опозорилась на весь вагон.
— И как узнала? — с улыбкой спросил Петр.
Кивнув, начала рассматривать свои руки. Этот разговор щекочет нервы.
