Эд закашлялся в смущении.
– Не то чтобы… Но Мэри о вас упоминала.
– Я рассказывала о тебе, – вмешалась Мэри в разговор. – Но у дяди плохо с памятью.
– Болезнь возраста? – участливо спросил Люк.
Губы Эда судорожно дернулись.
– Я еще молод, чтобы иметь такие болезни.
– Простите меня, если я вас обидел, – Люк приложил руку к сердцу. – Я не знаю, сколько вам лет. Возможно, вы просто выглядите несколько старше своего возраста, вот я и предположил…
Мэри с удовольствием слушала разговор дяди и Люка. Еще никто никогда за нее не заступался. Люк боролся с Эдом теми же методами, что и она.
– И когда же вы решили связать себя узами брака? – спросил Эд.
Люк открыл было рот, но Мэри поспешила ответить за него.
– Мы не хотим долго ждать, – сказала она. – Поэтому мы решили пожениться до моего дня рождения.
– По-моему, вы торопитесь.
– А по-моему – нет, – отрезала Мэри.
– Я думал, что его удар хватит, когда ты заявила, что собираешься за меня замуж так скоро, – сказал Люк, когда Эд от них отошел. – В чем дело?
– Я позже тебе объясню, – сказала Мэри и взяла его под руку. – Я хочу на воздух. Мне здесь душно.
– Честно говоря, мне тоже, – кивнул Люк. – Как насчет того, чтобы прокатиться до моря?
Мэри видела, с каким лицом наблюдал дядя Эд за тем, как она с Люком уходит. Но ни дядя, ни Вик и Док ничего не могли с этим поделать. Разве что устроить публичный скандал. Но тогда им пришлось бы объяснять, почему они не хотят отпустить с вечеринки взрослую женщину в обществе ее жениха.
– Я счастлива, Люк. А ты?
– Я тоже, – ответил он, целуя ее руки. – Я вообще удивляюсь, как я мог так долго жить без тебя?
– Ты не знал, что я есть.
– Это еще хуже.
Они доехали до причала, где уже никого не было, кроме чаек, летавших над морем. Верх машины был открыт, и прическа Мэри совсем растрепалась, однако счастливая женщина не обращала на это внимания.
Люк повернулся к Мэри и поцеловал ее, заставив забыть и обо всем остальном тоже.
– Я хочу быть с тобой, – сказала Мэри, доверчиво держа его за руку и глядя в глаза.
– Ты и так со мной, – ответил Люк.
– Я хочу всегда быть с тобой.
– Я тоже этого хочу. И могу поклясться, что сделаю все, чтобы так и было.
Мэри порывисто обняла Люка, покрывая его лицо и шею быстрыми поцелуями.
– Ты так нужен мне, так нужен! Пожалуйста, не уходи!
– Я никуда от тебя не уйду, малышка, – сказал Люк, нежно целуя ее в губы. – Верь мне.
– Я верю, – выдохнула Мэри, и по ее щеке скатилась слеза. – Впервые в жизни я ничего не боюсь.
Люк постучал в дверь номера Эда, и через мгновение она распахнулась.
– Проходите, – проворчал Вик, недоверчиво посматривая на гостя.
Эд сидел на диване, к которому был придвинут стол, и с сосредоточенным видом что-то писал.
– А, это вы, Люк. – Он встал, чтобы пожать гостю руку. – Присаживайтесь.
– Я бы очень хотел, чтобы вы сразу приступили к делу, – сказал Люк. – Потому как не совсем понимаю, что заставило вас пригласить меня в гости.
– Это будет деловая беседа, – сказал Эд. – Извините, что принимаю вас в номере. Но здесь у меня нет собственного кабинета, а в ресторане я не люблю обсуждать дела.
– Разве у нас есть общие дела? – спросил Люк.
– Теперь – да.
– И что же это?
– Не что, а кто. Речь пойдет о Мэри.
– Мэри взрослая женщина и не нуждается в вашей опеке.
– Это вам так кажется, – спокойно сказал Эд, вертя в пальцах авторучку. – Вы многого не знаете о ней.
– У нас впереди целая жизнь, – оптимистично заметил Люк.
– Возможно, следует все же сначала как следует разобраться в человеке, прежде чем связывать с ним свою судьбу?
– Ближе к делу.
Вик сидел в сторонке и наблюдал за происходящим, хотя делал вид, что его не интересует ничего, кроме старого журнала. Он невольно проникался уважением к этому молодому психиатру, хотя тот и был для него сплошным источником беспокойства.
Этого малого так просто не переубедишь, подумал Вик. Неужели ему действительно нравится эта ненормальная девчонка? Эта худосочная немочь, не способная даже шагу ступить без посторонней помощи?
– Мэри нездорова, – печально сказал Эд. – У нее серьезные проблемы с психикой. Вы вполне можете заинтересоваться ею как психиатр, но я советовал бы вам тысячу раз подумать, прежде чем признаваться ей в любви.
Люк недоуменно поднял брови.
– Проблемы с психикой? Как психиатр, – он выделил интонацией эту фразу, – могу вам сказать, что у нее нет таких проблем.
– Вы знакомы с ней всего пару месяцев, тогда как я наблюдал за Мэри с момента ее появления на свет. Она всегда была нервным ребенком, а потом это переросло в психическое расстройство.
– Расшатанные нервы – еще не показатель сумасшествия.
– Я понимаю, что вы не хотите верить собственным ушам…
– Скорее я не собираюсь верить вам. Я доверяю лишь собственным глазам, наблюдениям и суждениям.
– Док может подтвердить наличие у нее психических недостатков.
– Док – не психиатр! И более того, вас можно привлечь к суду за то, что вы давали ей психотропные средства.
– Кто вам сказал? Ах, ну да, разумеется, Мэри. – Эд с тоской вздохнул. Казалось, что его искренне заботит судьба племянницы, но Люк не верил ни единому его слову. – Все, что мы давали ей, это обыкновенные успокоительные, – продолжал Эд. – А россказни про психотропные средства – не более чем бред воспаленного расстроенного воображения моей бедной девочки.
– Мне так не показалось.
– Увы, это правда.
– Вы решили, что психиатра можно напугать психическими расстройствами?
– Зачем вам такая жена?
– Я люблю ее.
– О, это очень романтично, но, по-моему, вы не привыкли загадывать на будущее, не так ли? А ведь в наше время нельзя жить только сегодняшним днем, нужно думать и о том, что будет завтра.
– Не знаю, как насчет завтра, но на следующей неделе у нас свадьба.
– И вы хотите прожить с Мэри всю жизнь?
– Да.
– Даже если она постепенно будет уходить из реальности и в конце концов окончательно потеряет связь с ней?
– Именно так.
– Что ж, – Эд вздохнул, – тогда мне ничего другого не остается, как сообщить вам самое страшное.
– И что же это?
– Мэри никогда не сможет иметь детей.
Ладони Люка инстинктивно сжали ручки кресла, и он подался немного вперед. Эд с удовольствием отметил, что уравновешенность Люка сменилась беспокойством.
– Сожалею, но это так. У нее были проблемы со здоровьем в подростковом возрасте. Последствием болезни стала полная неспособность к репродуктивной функции. Она не способна забеременеть. Любой мужчина мечтает о потомстве, не так ли? Как бы ни сильна была любовь, но мысли о сыне или о дочери, которых вы лишены навсегда, не даст вам спокойно жить.
